Об обзоре судебной практики Верховного Суда Республики Башкортостан по гражданским делам, рассмотренным в кассационном и надзорном порядке в 1997 году.
Постановление Президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 06.03.1998
Обсудив обзор судебной практики Верховного Суда Республики Башкортостан по гражданским делам, рассмотренным в кассационном и надзорном порядке в 1997 году, Президиум
постановил:
1. Одобрить обзор судебной практики по гражданским делам и рекомендовать районным, городским судам республики использовать его в работе по отправлению правосудия.
2. Разослать обзор во все районные и городские суды республики.
Председатель Верховного Суда
Республики Башкортостан
Б.Г.ТЛЯКБИРДИН
Трудовые споры
1. Приказом по Стерлитамакскому филиалу государственной страховой фирмы «Росгосстрах — Башкирия» от 04.01.1996 В.Л. уволена с работы с должности страхового агента на основании ч. 1 ст. 43 Трудового кодекса РБ по окончании срока контракта.
Не соглашаясь с увольнением, В.Л. обратилась в суд с иском к ГСФ «Росгосстрах — Башкирия» о восстановлении на работе, оплате вынужденного прогула, возмещении морального вреда.
Стерлитамакский городской суд в иске отказал.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РБ решение суда отменено.
Отклоняя заявленные требования, суд исходил из того, что В.Л. обоснованно уволена с работы в связи с истечением срока заключенного с ней договора.
Однако выводы суда сделаны без правильного определения всех юридических значимых обстоятельств, без правильного применения норм материального права.
В силу ч. 2 ст. 17 КЗоТ РФ срочный трудовой договор (контракт) заключается в случаях, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок с учетом характера предстоящей работы, или условий ее выполнения, или интересов работника, а также в случаях, непосредственно предусмотренных законом.
Как разъяснено в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Российской Федерации законодательства при разрешении трудовых споров» от 22.12.1992 в ред. от 21.12.1993 с изм. и доп. от 25.10.1996, в силу ст. 17 КЗоТ РФ срочный трудовой договор (контракт) может быть заключен по соглашению сторон на определенный срок не более 5 лет, а также на время выполнения определенной работы. Заключение такого договора (контракта) допустимо только в случаях, предусмотренных законом (ч. 2 ст. 17 КЗоТ РФ).
В соответствии со ст. 22 ТК РБ контракт является особым видом трудового договора. Перечень должностей и рабочих мест (трудовых обязанностей), замещаемых на контрактной основе, определяется Правительством РБ.
Разрешая данный спор, суд не учел положений приведенных правовых норм и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ.
Действительно, между сторонами был заключен контракт, срок которого истек 31.12.1995. Однако исходя из требований закона суду следовало проверить обоснованность переоформления с В.Л., постоянно, с 1977 г. работавшей страховым агентом у ответчика, трудового договора, заключенного на неопределенный срок, на срочный договор-контракт.
По утверждению истицы, она была вынуждена заключить этот контракт под влиянием администрации, желает работать страховым агентом и дальше.
Указанные обстоятельства имеют существенное значение, поскольку в случае установления при перезаключении трудового договора с В,л, нарушения закона, ущемления трудовых прав работника расторжение договора с истицей в связи с истечением его срока не может быть признано обоснованным.
2. Х.А. работал преподавателем СПТУ-113 с. Малояз Салаватского района. Приказом от 04.07.1997 он уволен с работы за прогулы.
Не соглашаясь с увольнением, Х.А. обратился в суд с иском о восстановлении на работе и оплате вынужденного прогула. Указывал, что прогулов без уважительных причин не совершал, в частности, с 27.06.1997 не выходил на работу в связи с невыплатой ему более 2-х месяцев заработной платы.
Салаватский районный суд в иске отказал.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РБ решение суда оставлено без изменения. При этом указано следующее.
В силу ст. 93 ТК РБ работник вправе прекратить работу, если задержка оплаты труда составила свыше 30 календарных дней по истечении месяца, за который должна производиться выплата заработной платы, с оплатой времени приостановки работы в соответствии с п. 2 ст. 92 ТК (время простоя не по вине работника, если он предупредил работодателя (бригадира, мастера, других должностных лиц) о начале простоя, оплачивается из расчета не ниже двух третей тарифной ставки установленного ему разряда (оклада).
Из содержания указанной статьи следует, что в случае задержки оплаты труда работник вправе прекратить работу, однако этой правовой нормой не предусмотрено право работника не выходить на работу по названной причине. Поэтому в период прекращения работы из-за невыплаты заработной платы он должен находиться на рабочем месте, в связи с чем ему производится оплата как за время простоя.
В судебном заседании не оспаривалось, что Х.А. действительно не выходил на работу с 27.06.1997 в связи с задержкой выплаты заработной платы, однако его отсутствие на основании изложенного выше не может быть признано уважительным. Соглашения между администрацией и истцом об освобождении последнего от присутствия на рабочем месте достигнуто не было.
При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что работодатель имел право уволить Х.А. за прогул без уважительных причин в соответствии с п. 4 ст. 39 ТК РБ (ч. 4 ст. 33 КЗоТ РФ).
При этом обоснованно было учтено то, что ранее истец неоднократно допускал нарушения трудовой дисциплины, за которые привлекался к дисциплинарной ответственности, в связи с чем избранная администрацией крайняя мера дисциплинарного взыскания является соразмерной характеру допущенного истцом проступка.
3. Б.В. работал начальником Кандринского филиала Производственной торговой фирмы (ПТФ) АНК «Башнефть». По приказу N 97 от 18 октября 1996 г. он уволен с работы по п. 5 ст. 33 КЗоТ в связи с болезнью более четырех месяцев.
Б.В. обратился в суд с иском к ПТФ АНК «Башнефть» о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула и возмещении морального вреда.
Решением Кировского районного суда г. Уфы истец восстановлен на работе со взысканием заработной платы за время вынужденного прогула в сумме 12.271.956 руб. и компенсации за моральный вред, в размере 7 млн. руб.
Председатель Верховного Суда РБ принес протест на судебное постановление как вынесенное без правильного применения норм материального права, который был удовлетворен постановлением Президиума Верховного Суда РБ.
Соглашаясь с иском Бузника, суд указал, что ПТФ АНК «Башнефть» при увольнении истца незаконно применила Российское законодательство — п. 5 ст. 33 КЗоТ РФ, поскольку на территории Республики Башкортостан введен и действует с 1 мая 1995 г. Трудовой Кодекс РБ, который определяет основы государственной политики РБ в сфере трудовых отношений, и только им работодатель должен был руководствоваться при решении вопроса об увольнении по инициативе администрации вследствие длительной временной нетрудоспособности. Такое увольнение предусмотрено только КЗоТ РФ, который суд не вправе применять. Суд также отметил, что в соответствии со ст. 39 ТК РБ работодатель не вправе был уволить Б.В. в период его временной нетрудоспособности.
Между тем с выводами суда согласиться нельзя.
В соответствии с п. 1-и ст. 2 Федеративного договора «О разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами и органами власти республик в составе Российской Федерации» от 31.03.1992 — трудовое законодательство относится к совместному ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти республик в составе Российской Федерации.
Данное положение закреплено в п. 1-к ст. 72 Конституции Российской Федерации.
При заключении Договора Российской Федерации и Республики Башкортостан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Башкортостан» от 03.08.94 стороны также не сделали указания на то, что трудовое законодательство находится в исключительном ведении РБ.
Согласно п. 5 ст. 76 Конституции РФ и разъяснениям, содержащимся в п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» в случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта РФ, принятым по вопросам, находящимся в совместном ведении РФ и субъекта РФ, действует федеральный закон, в соответствии с которым суд и должен принять решение при рассмотрении дела.
Исходя из положений приведенных правовых актов, увольнение работника по п. 5 ст. 33 КЗоТ РФ может быть произведено в соответствии с действующим федеральным законом, который применим на территории Республики Башкортостан, хотя в Трудовом кодексе РБ и не предусмотрено такого основания для увольнения.
Причем увольнение по указанному основанию допустимо только в период временной нетрудоспособности, т.к. после выздоровления работник, приступивший к работе, не может быть уволен, хотя бы болезнь длилась и более 4-х месяцев.
Ссылка суда на ст. 39 (ч. 5) ТК РБ о невозможности увольнения по инициативе администрации в период временной нетрудоспособности работника является неверной, т.к. в аналогичной ч. 3 ст. 33 КЗоТ РФ в отношении п. 5 ст. 33 КЗоТ РФ сделано исключение.
При новом рассмотрении дела суду предложено учесть изложенное, проверить законность и обоснованность увольнения Б.В., что не было сделано при разрешении спора.
4. Л.Е. обратился в суд с иском к МВД РБ о взыскании доплаты к предполагаемой пенсии с учетом инфляции за период с 1 января 1993 г. по 22 июля 1996 г., ссылаясь на то, что продолжая работать после возникновения права на пенсию по выслуге лет, в соответствии с ч. 2 ст. 22 Положения о службе в органах внутренних дел РФ от 23.12.1992 должен был получить доплату в размере от 25% до 50% от предполагаемой пенсии, но такая доплата ему не выплачивалась, в отставку ушел 22.07.1996, проработав 21 год. Просил также взыскать 1.331.979 руб. за пользование его денежными средствами и 3 млн. руб. в возмещение морального вреда.
Решением Ленинского районного суда г. Уфы с МВД РБ в пользу Л.Е. взыскано 15.482.208 руб. в счет доплаты к предполагаемой пенсии, банковский процент в размере 1.328.407 руб., 50.000 руб. в возмещение морального вреда и судебные расходы в размере 1.114.800 руб. С МВД РБ в доход государства взыскана госпошлина в сумме 664.562 руб.
В надзорном порядке судебное постановление отменено по следующим основаниям.
Суд возложил обязанность по выплате Л.Е. доплаты от сумм предполагаемой пенсии на МВД РБ. Однако судом не учтено, что истцом ставится вопрос не о возмещении ущерба, а о выплате ему ежемесячных доплат, которые он должен был получать в соответствии с ч. 2 ст. 52 Положения о порядке установления доплаты сотрудникам внутренних дел, утвержденной приказом МВД России N 115 от 19 марта 1993 г.
В соответствии с п. 2.2 названного приказа расходы на доплаты должны производиться в пределах средств, установленных на оплату труда (денежное содержание) по соответствующему источнику финансирования. Согласно указанной выше Инструкции внесение представления об установлении доплаты возложено на руководителя соответствующего органа внутренних дел (подразделения).
Как видно из материалов дела, Л.Е. проходил службу в УЕ-394/10, которое находится в подчинении Управления исполнения наказаний МВД РБ. В соответствии с положением об этом Управлении (УИН МВД РБ), утвержденным начальником ГУИН МВД РФ 27 октября 1995 г. Управление является юридическим лицом, имеет счета в банковских учреждениях, финансирование его деятельности осуществляется целевым назначением за счет средств федерального бюджета. Из справки заместителя начальника финансово — экономического управления МВД РБ о механизме финансирования МВД РБ и подведомственных подразделений следует, что подразделение УИН МВД РБ финансируется непосредственно соответствующим вышестоящим подразделением МВД РФ, т.е. МВД РБ на его содержание каких-либо средств не выделяет, бухгалтерские отчеты не принимает. Это подразделение имеет собственный счет в отделениях банка и его руководитель является распорядителем кредитов. МВД РБ не выделяются средства на содержание Управления исполнения наказаний и подчиненных ему исправительных учреждений.
С учетом этого суду следовало привлечь к участию в деле в качестве 2-го ответчика Управление исполнения наказаний МВД РБ, и установив каким образом — МВД РБ или УИН РБ оплачивалась заработная плата Л.Е., принять решение о возложении на него обязанности по выплате истцу предусмотренных законом доплат.
Определяя период взыскания доплаты, суд руководствовался ст. 58 Закона РФ «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших службу в органах внутренних дел», согласно которой выплата сумм пенсии, не полученных своевременно по вине органа, назначающего или выплачивающего пенсию за прошлое время, подлежит без ограничения каким-либо сроком.
Между тем в данном случае возник спор не о взыскании пенсионных сумм, а о доплате к денежному довольствию (к зарплате).
Суд взыскал в пользу истца проценты за пользование причитающимися ему денежными средствами в порядке ст. 395 ГК РФ. Однако судом не учтено, что в данном случае эта правовая норма, предусматривающая ответственность за невыполнение денежного обязательства, вытекающего из гражданско — правовых отношений, применению не подлежит, т.к. взаимоотношения сторон, в том числе в связи с доплатой, регулируются специальным законодательством. Средства для доплаты выделяются из фонда заработной платы (п. 2.2 Приказа МВД РФ от 19.03.1993 N 115), имеющего целевое назначение, и не могли использоваться для других нужд. Применительно ко взысканию заработной платы причитающиеся суммы доплат могут быть проиндексированы.
Споры о возмещении вреда
1. Г.Н. обратилась в суд с иском к СМУ N 728 о возмещении ущерба, причиненного смертью кормильца, указав, что 05.04.1995 во время выполнения сменного задания ее муж Г.А., механик СМУ, получил травму головы, от которой 12.04.1995 скончался, факт несчастного случая подтвержден актом от 28.04.1995. Со ссылкой на ст. 38 Закона РБ «Об охране труда в Республике Башкортостан» просила суд взыскать с работодателя единовременное пособие в размере 10 годовых заработков погибшего мужа, которое предусмотрено указанной правовой нормой, т.к. ответчик выплатил ей пособие лишь в размере установленного государством минимального размера оплаты труда за пять лет. Также истица заявила требование о денежной компенсации морального вреда в сумме 30 млн. руб.
Определением Учалинского районного суда в качестве надлежащего ответчика по делу привлечено государственное предприятие Управление строительства N 30, зарегистрированное Постановлением главы администрации Белорецкого района РБ от 28.02.1994 с местонахождением в г. Белорецк-16 с обособленными структурными подразделениями, включая СМУ-728.
Решением этого же суда от 20.09.1996 постановлено взыскать с ГП-УС N 30 в пользу Г.Н. единовременное пособие в связи с гибелью мужа на производстве — 10 его годовых заработков, всего 129.614.690 руб.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РБ от 26.12.1996 вышеуказанное решение было отменено с вынесением нового решения об отказе в иске.
Президиум Верховного Суда РБ отменил постановления судов 1 и 2 инстанций как вынесенные без правильного применения норм материального права, верного определения и установления юридически значимых обстоятельств.
Отменяя решение суда, судебная коллегия указала на следующее. Согласно ст. 38 Закона РБ «Об охране труда в РБ» единовременное пособие в размере не менее 10 годовых заработков потерпевшего при его смерти назначается после расследования причин несчастного случая и установления ответственных лиц за него, причем условия назначения единовременного пособия предусматриваются в коллективном договоре (соглашениях по охране труда). В коллективном договоре ГП-УС N 30 на 1995 г. — 1997 г. предусмотрена выплата единовременного пособия в случае смерти работника согласно Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденных Постановлением Верховного Совета РФ от 24.12.1992 с последующими изменениями и дополнениями (далее Правила). Исходя из этого судебная коллегия, сославшись на отсутствие в коллективном договоре повышенных гарантий для работника при его смерти, ином несчастном случае на производстве, сделала вывод о том, что иск Г.Н. не подлежит удовлетворению.
Однако с таким выводом судебной коллегии нельзя согласиться.
В соответствии со ст.ст. 1, 2 Основ законодательства Российской Федерации об охране труда, принятых 06.08.1993 (с последующими изменениями и дополнениями) (далее — Основы) охрана труда — это система обеспечения безопасности жизни и здоровья работников в процессе трудовой деятельности, включающая правовые, социально — экономические, организационно — технические, санитарно — гигиенические, лечебно — профилактические, реабилитационные и иные мероприятия, законодательство РФ об охране труда состоит из соответствующих норм Конституции РФ, настоящих Основ и издаваемых в соответствии с ними законодательных и иных нормативных актов Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации, гарантии реализации права работников на охрану труда и нормативные требования по охране труда, установленные законодательными актами республик в составе РФ, не могут быть ниже гарантий и нормативных требований, предусмотренных настоящими Основами. Следовательно, приведенные правовые нормы содержат запрет лишь на снижение уровня гарантий реализации права работников на охрану труда в законодательных и иных нормативных актах республик в составе РФ по сравнению с федеральным законодательством, но не запрещают устанавливать повышенные гарантии реализации указанного права работников. Ст. 4 Основ предусматривает, что каждый работник имеет право на охрану труда, в том числе, на возмещение вреда, причиненного ему увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением им трудовых обязанностей.
Таким образом, в ст. 38 Закона РБ «Об охране труда в Республике Башкортостан», принятом и введенным в действие с 5 ноября 1993 г., в соответствии со ст.ст. 1, 2 Основ установлены повышенные размеры единовременного пособия в случае смерти и иных несчастных случаев с работниками при исполнении ими трудовых обязанностей. Следует отметить, что и ст. 29 Правил (в редакции Федерального закона от 21.07.1995, действующего с 30.11.1995) установила лишь низший предел единовременного пособия, которое выплачивает работодатель супруге (супругу) умершего (умершей), гражданам, имеющим право на возмещение вреда в связи со смертью кормильца, констатировав, что оно должно быть не менее установленной (на день выплаты) минимальной оплаты труда за пять лет, то есть и эта правовая норма допускает, что в законодательных и иных нормативных актах республик в составе РФ могут быть повышенные, в сравнении с федеральным законодательством, размеры названного выше единовременного пособия.
Ссылка судебной коллегии на то, что в коллективном договоре ГП-УС N 30 не предусмотрена выплата работодателем единовременного пособия в случае смерти работника в повышенном размере, не может быть признана правомерной и, кроме того, она не полностью соответствует самому коллективному договору. Согласно п. 4.11 этого договора ГП-УС N 30 на 1995 — 1997 гг. предусмотрено выплачивать работнику, утратившему трудоспособность в результате несчастного случая или профессионального заболевания, а также в случае его гибели единовременное пособие за счет средств УС N 30 согласно Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей. Но этот пункт не содержит прямого указания на конкретную статью Правил, а лишь отсылает к ним, между тем ст. 10 Правил предусматривает увеличение размера возмещения вреда по соглашению сторон или на основании коллективного договора (соглашения). В п. 4.11 коллективного договора указано и на то, что в случае гибели работника сумма единовременного пособия определяется по ходатайству подразделений на СТК УС N 30. Таким образом, не исключается, что единовременное пособие могло быть выплачено в повышенном размере.
В этой связи судебная коллегия не оценила выписку из протокола N 2/7-96 от 15.02.1996 заседания рабочей группы СТК ГП-УС N 30, которая решила выделить квартиру в г. Учалы Г.Н. вне очереди в связи с гибелью мужа в счет единовременного пособия.
Суду и судебной коллегии следовало обсудить, не является ли это обстоятельство свидетельством соглашения сторон о повышенном размере возмещения вреда в виде единовременного пособия, проверить, имелась ли какая-либо практика определения СТК УС N 30 размера указанного единовременного пособия и выплаты его администрацией, для чего необходимо было допросить председателя СТК, исследовать документы, между тем такие процессуальные действия, имеющие значение для дела, не были осуществлены.
Что касается ч. 3 ст. 38 Закона РБ «Об охране труда в РБ», согласно которой условия назначения единовременного пособия предусматриваются в коллективном договоре (соглашениях об охране труда), то в этой правовой норме речь идет лишь об условиях назначения и выплаты пособия, но не об основаниях его выплаты, каковыми являются в первую очередь, трудовое увечье, смерть работника, профессиональное заболевание либо иное повреждение здоровья, связанное с исполнением работником трудовых обязанностей, а также и другие, предусмотренные законодательством. На основании ст.ст. 1, 2, 4 Основ и ст. 38 Закона РБ «Об охране труда в РБ», ст. 3 ч. 2 Закона РФ от 11.03.1992 «О коллективных договорах и соглашениях», ст. 3 ч. 3 Закона РБ от 14.07.1993 «О коллективных договорах и соглашениях в Республике Башкортостан», предусматривающих недействительность условий коллективных договоров и соглашений, ухудшающих по сравнению с законодательством положение работников, размер единовременного пособия, которое должно выплатить ГП-УС N 30 в случае смерти работника, связанной с исполнением им трудовых обязанностей, не может быть менее 10 годовых заработков работника.
Однако, удовлетворяя иск Г.Н., суд не обратил внимания на ряд обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения спора.
Несчастный случай с Г.А., умершим 12.04.1995, имел место 05.04.1995. На этот момент действовали ст.ст. 29, 26 Правил в редакции, утвержденной Постановлением Верховного Совета РФ от 24.12.1992. По данной редакции ст. 29 работодатель должен был выплатить единовременное пособие в связи со смертью кормильца гражданам, имеющим право на возмещение вреда в связи со смертью кормильца, перечень которых определен в ст. 26 Правил, причем в этот перечень не была включена супруга (супруг) умершего (умершей), не имеющая прав на возмещение вреда. Ст. 29 Правил в редакции Федерального закона от 21.07.1995, введенного в действие с 30.11.1995, расширила круг членов семьи умершего кормильца, имеющих право на единовременное пособие, дополнив его супругой (супругом) умершего (умершей), не имеющим права на возмещение вреда, но этой правовой норме не придана обратная сила. Из объяснений в суде истицы и справки ЖЭУ-2 г. Учалы от 12.05.1996 следует, что ее семья, помимо погибшего мужа, состоит из двух совершеннолетних сыновей 1976 и 1970 годов рождения.
Поэтому суду следовало их также привлечь к участию в деле в качестве истцов и выяснить относятся ли истица и ее сыновья к числу лиц, имеющих право на вышеуказанное единовременное пособие в соответствии со ст.ст. 26, 29 Правил в редакции, действовавшей к моменту смерти Г.А.
Суд не согласился с зачетом в сумму единовременного пособия выделенной семье Г.Н. вне очереди квартиры. Однако суд не установил, каким образом предоставлена квартира семье Г.Н. — в собственность или в пользование, не истребовал и не исследовал соответствующие правоустанавливающие документы на жилое помещение. Из доводов представителей ответчика, решения рабочей группы СТК ГП-УС 30 от 15.02.1996 следует, что квартира семье истицы выделена вне очереди, в порядке исключения.
При новом рассмотрении дела суду предложено правильно определить юридически значимые обстоятельства, законы, которыми следует руководствоваться, доказательства, которые каждая сторона должна предоставить в обоснование своих утверждений, разрешить вопрос о составе лиц, участвующих в деле, учесть вышеизложенное, оценив доказательства, основываясь на беспристрастном, всестороннем и полном рассмотрении их в совокупности, вынести соответствующее закону решение.
2. Решением Салаватского городского суда от 27.05.1994 с АТК-5 г. Салавата в пользу И.А. взыскано 3 млн. руб. в возмещение морального вреда, причиненного смертью сына.
Решение вступило в законную силу в августе 1994 года, но было исполнено 13.12.1994.
И.А. предъявила иск к АТК-5 о возмещении ущерба в связи с несвоевременным исполнением решения суда.
Суд удовлетворил иск частично — в сумме 500000 руб.
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ решение суда изменено.
Суд правильно признал, что истица вправе требовать возмещения ущерба (убытков), причиненного несвоевременным исполнением решения суда, начиная с сентября по ноябрь 1994 г. (ст.ст. 444, 445, 457 ГК РСФСР, действовавших в тот период). Однако выводы суда о том, что размер ущерба подлежит изменению с учетом материального положения предприятия является неверным, т.к. Законом (ст. 458 ГК РСФСР) не предусмотрена возможность уменьшения размера возмещения вреда, взыскиваемого с юридического лица, в зависимости от его имущественного положения. Поскольку ущерб Исламгуловой был причинен по вине АТК-5, он должен быть возмещен в полном объеме.
С учетом индексов потребительских цен с сентября по ноябрь 1994 г. (1,336) размер причиненного истице ущерба составил 1.008.000 руб. (3 млн. х 1,336 — 3 млн.).
Эта сумма и была взыскана полностью при изменении решения суда надзорной инстанцией в связи с ошибкой в применении нормы материального права.
При рассмотрении подобных требований следует иметь в виду, что они могут быть предъявлены также в соответствии со ст. 207 ГПК РСФСР (изменение способа и порядка исполнения решения с вынесением соответствующего определения). При этом выбор порядка обращения в суд остается за заявителем.
3. У.В. обратился в суд с иском к казне Российской Федерации о возмещении ущерба, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности. В обоснование иска указал, что приговором Стерлитамакского городского суда от 28.08.1996 его незаконно признали виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 211 УК РФ, назначили наказание в виде лишения свободы сроком на 3 года 6 месяцев и арестовали в зале суда, но в кассационном порядке приговор был отменен, а дело направлено на дополнительное расследование, 30.12.1996 уголовное дело в отношении него прекращено по п. 2 ст. 208 УПК РФ. Просил возместить причиненный моральный вред в размере не менее 99 млн. руб., утраченный заработок в сумме 1.462.641 руб., понесенные им расходы по осуществлению его защиты адвокатом — 2.750.000 руб.
В судебном заседании представитель истца адвокат Султанов также просил взыскать в пользу Стерлитамакской юридической консультации 3 млн. руб. за его участие в деле в связи с бесплатным оказанием помощи истцу.
Стерлитамакский районный суд, разрешая спор, привлек к участию в деле в качестве ответчика финансовое управление г. Стерлитамака и взыскал в пользу У.В. за счет средств местного бюджета г. Стерлитамака в возмещение материального ущерба 3.609.437 руб. и морального вреда 800.000 руб., отказав в остальной части иска.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РБ решение отменено в связи с неправильным применением норм материального права, а также допущенными процессуальными нарушениями. При этом указано следующее.
Согласно ч. 1 ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
Из приведенной правовой нормы следует, что вред, причиненный в указанных случаях, подлежит возмещению, по общему правилу, за счет казны Российской Федерации.
Взыскание такого вреда за счет казны субъекта РФ или муниципального образования возможно лишь в случаях, предусмотренных законом. Отсюда выводы суда о возмещении ущерба за счет средств местного бюджета не могут быть признаны правильными.
Поскольку вред, причиненный в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности и незаконным осуждением, подлежит возмещению за счет казны РФ, то суду следовало привлечь в качестве надлежащего ответчика Министерство финансов Российской Федерации (с соблюдением требований ст. 36 ГПК РСФСР). В случае удовлетворения исковых требований в решении должно быть сделано указание, что сумма возмещается за счет средств казны Российской Федерации (но не за счет Минфина РФ).
При определении размера компенсации морального вреда прежде всего следует исходить из характера физических и нравственных страданий Усманова, индивидуальных его особенностей, а также требований разумности и справедливости, в соответствии со ст. 1101 ГК РФ.
Что касается требований Султанова о взыскании 3 млн. руб. в пользу юридической консультации, суду следовало установить, оказывается ли по данной категории дела бесплатная юридическая помощь, и лишь затем принять решение, поскольку Законом (ч. 2 ст. 91 ГПК РСФСР) предусмотрено взыскание в пользу юридической консультации лишь в случае бесплатного оказания помощи адвокатом в соответствии с установленным порядком. При удовлетворении такого требования закон также указывает на разумность пределов и учет конкретных обстоятельств.
Рассматривая дела такого рода, следует иметь в виду, что согласно ст. 12 Федерального закона от 22.12.1995 «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации» действие ст. 1070 ГК РФ распространяется также на случаи, когда причинение вреда потерпевшему имело место до 01.03.1996 (дата введения в действие ч. 2 ГК РФ — ст. 1 названного Закона), но не ранее 01.03.1993, и причиненный вред остался невозмещенным.
В то же время статье 1100 ГК РФ, на основании которой независимо от вины взыскивается компенсация морального вреда, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, привлечения к уголовной ответственности…, обратная сила не придана, она введена в действие с 01.03.1996 и может применяться лишь к правоотношениям, возникшим после указанной даты. Ранее действующее законодательство о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18.05.1981 и утвержденное этим Указом Положение) не предусматривало возможности возмещения морального вреда в связи с необоснованным привлечением к уголовной ответственности… Общее правило о возмещении морального вреда, содержащиеся в ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, в таких случаях не подлежит применению, поскольку специальной нормой — п. 2 ст. 127 Основ, вопрос об условиях и пределах возмещения вреда разрешен по иному (вред, причиненный гражданину в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности… возмещается государством независимо от вины должностных лиц органов дознания, следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законодательными актами, т.е. в соответствии с названным Положением).
Вопросы, возникающие в связи с применением наследственного законодательства
1. После смерти К.К. 2 февраля 1987 г. открылось наследство на принадлежавшее ей имущество, включая жилой дом в дер. Ново — Кубово Иглинского района. Внук умершей К.Р. обратился в суд с иском о продлении срока для принятия наследства на том основании, что только в сентябре 1995 г. ему стало известно об оставлении бабушкой завещания в его пользу.
Иглинский районный суд иск удовлетворил.
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ решение отменено по следующим основаниям.
Разрешая спор, суд не выяснил и не учел, что 21 сентября 1995 г. и.о. нотариуса Иглинского нотариального округа Ахметзяновой Р.Ф. было выдано свидетельство о праве на оспариваемое по данному делу наследство в пользу А.Р. Однако последняя в качестве ответчицы, нотариус в качестве 3-го лица не привлечены судом к участию в деле, что влечет безусловную отмену решения в силу п. 4 ст. 308 ГПК РСФСР (разрешение вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле).
Истцу К.Р. следовало разъяснить право на предъявление иска о признании вышеуказанного свидетельства о праве на наследство недействительным в случае, если он претендует на указанный в этом документе дом, и о признании права собственности на него с учетом разъяснений в п. 7-д Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 01.07.1966 «О судебной практике по делам о наследовании» (продлевая пропущенный по уважительным причинам срок для принятия наследства, принятого другими наследниками или перешедшего к государству, суд должен также разрешать вопрос о признании за истцом права на причитающуюся ему часть имущества, сохранившегося в натуре, или на денежные средства, если имущество было реализовано).
Кроме того, суд не установил, является ли К.Р. наследником К.К. Завещание, на которое истец ссылается, судом не было истребовано и исследовано, т.е. существование завещания не проверено.
Между тем, в силу ст. 547 ГК РСФСР продление срока на принятие наследства может иметь только в отношении наследников.
При новом рассмотрении дела предложено устранить допущенные нарушения норм материального и процессуального права, правильно определить и полно исследовать юридически значимые обстоятельства и в зависимости от них разрешить спор в соответствии с законом.
2. Л.Б. обратился в суд с заявлением об установлении факта принятия наследства в виде 1/2 доли дома в г. Уфе после смерти матери Л.А., последовавшей 01.03.1968. Указал, что являясь собственником второй половины дома, проживая там, вступил в фактическое владение наследственным имуществом. Установление факта необходимо для получения свидетельства о праве на наследство.
Орджоникидзевский районный суд г. Уфы удовлетворил заявленные требования.
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ решение отменено.
В силу ч. 2 ст. 246 ГПК РСФСР дела особого производства суд рассматривает с участием заявителя, заинтересованных граждан, органов государственного управления, государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций.
Если при рассмотрении дела в порядке особого производства возникает спор о праве, подведомственный судам, суд оставляет заявление без рассмотрения и разъясняет заинтересованным лицам, что они вправе предъявить иск на общих основаниях (ч. 3 ст. 246 ГПК РСФСР). Соответствующее разъяснение относительно рассмотрения заявлений об установлении факта принятия наследства дано в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР «О некоторых вопросах, возникающих у судов по делам о наследовании» от 23.04.1991 в ред. 21.12.1993.
Вопреки приведенным требованиям закона, рассматривая заявление Л.Б., суд не выяснил наличие заинтересованных лиц и спора по делу. Между тем из материалов дела и жалобы внука наследодателя — Л.В., усматривалось, что как до, так и после смерти Л.А. в доме проживал и вносил соответствующую оплату ее сын Л.М. После смерти последнего в доме продолжает проживать его сын Л.В., также претендующий на соответствующую долю в наследстве.
При таком положении суд должен был привлечь к участию в деле Л.В., уточнить наличие спора о праве в отношении дома и в зависимости от этого решить вопрос о допустимости рассмотрения данного дела в порядке особого производства.
3. М.Н. обратилась в суд с исковым заявлением к Райфо администрации Ишимбайского района, в котором просила вынести решение о принятии ею наследства в виде дома в д. Ивановка Ишимбайского района после смерти матери Д.М., умершей 04.12.1983. В обоснование заявления указала, что в июне 1996 г. обратилась в нотариальную контору за получением свидетельства о праве на наследство, но в совершении нотариального действия ей отказано из-за пропуска 6-месячного срока. Отказ считает незаконным, т.к. мать с 1977 г. до своей смерти проживала с нею в г. Салавате, т.е. она является присутствующим наследником.
Решением Ишимбайского городского суда М.Н. продлен срок для принятия наследства.
Президиум Верховного Суда РБ отменил судебное постановление, указав следующее.
Продлевая М.Н. срок для принятия наследства (после смерти кого не указано), суд исходил из того, что срок пропущен по уважительным причинам. Однако вопреки требованиям ст. 197 ГПК РСФСР выводы суда в решении не мотивированы, причины пропуска срока и доказательства в подтверждение их не указаны, отсутствуют ссылки на нормы материального права, которым руководствовался суд. Не были представлены суду доказательства родственных отношений М.Н. с матерью.
Рассматривая данное дело как спор о продлении срока принятия наследства, суд не уточнил заявленных требований. Между тем, обращаясь в суд, М.Н. в своем заявлении просила подтвердить принятие ею наследства на том основании, что мать проживала вместе с нею, ссылаясь при этом на ст. 247 ГПК РСФСР, предусматривающую установление факта принятия наследства и места открытия наследства. В подтверждение ею представлена справка ЖРЭУ, в то время как доказательства уважительности причин пропуска срока принятия наследства в деле отсутствуют. Объяснения М.Н., согласно протоколу судебного заседания, даны в краткой форме (в решении они отражены иначе). При таких обстоятельствах суду следовало выяснить характер заявленных требований — поставлен вопрос о продлении срока принятия наследства в соответствии со ст. 247 ГК РСФСР или об установлении юридического факта принятия наследства в порядке ст. 247 ГПК РСФСР, не возникло ли спора о праве собственности на конкретное имущество в порядке наследования.
В заявлении М.Н. указано о том, что после смерти матери остался дом в д. Ивановка Ишимбайского района. Однако ограничившись представленными ею ксерокопиями решения Ишимбайского городского суда от 05.10.1979 о признании договора дарения дома от 05.07.1978 (между Д.М. и дочерью Ч.А.) недействительным и справки Ишимбайского районного филиала государственной страховой фирмы «Росгосстрах Башкирия» об оценке строений, суд не истребовал официальных данных о принадлежности указанного имущества к моменту разрешения спора (справка сельсовета, БТИ). Не выяснено и кто проживает в указанном доме.
Хотя в деле содержатся сведения о том, что у Д.М. была еще одна дочь Ч.А., также умершая, суд, ограничившись привлечением к делу Райфо, не установил, входила ли она в круг наследников, принявших наследство после смерти матери, открылось ли наследство после смерти самой Ч.А. и кто является ее наследниками, с тем, чтобы привлечь указанных лиц к участию в деле, поскольку заявленные требования затрагивают их интересы. Сведения о заведении наследственного дела к имуществу Д.М. и Ч.А. в нотариальной конторе по месту открытия наследства (последнее постоянное место жительства наследодателя), судом не истребовались.
В жалобе в порядке надзора Ч.Ф. указывал, что он и его жена Ч.А. — дочь Д.М. более 20 лет проживали в доме, на который претендует М.Н., с чем не согласен, сам продолжает там проживать.
Поскольку судом не были правильно определены все юридически значимые обстоятельства, допущены и другие серьезные процессуальные нарушения, не отражено применение норм материального права, решение суда не могло быть признано законным.
При новом рассмотрении дела суду предложено учесть изложенное, уточнить заявленные требования, привлечь к участию в деле всех заинтересованных лиц, правильно определить и полно исследовать все юридически значимые обстоятельства по правилам ст.ст. 14, 50 ГПК РСФСР, имея в виду, что письменные доказательства представляются суду в подлинниках или надлежаще заверенных копиях. В зависимости от добытых данных вынести решение в соответствии с законом.
Споры, связанные с пенсионными вопросами
1. М.Ю. обратился в суд с жалобой на действия заведующей отделом социальной защиты Куюргазинского района, указав, что с 28.10.1993 по 28.01.1997 отбывал наказание в местах лишения свободы, по приговору суда выплата ему пенсии по старости была приостановлена, в феврале 1997 года обратился с заявлением в отдел социальной защиты о выплате пенсии за время пребывания в ИТК, но заведующая отделом ему отказала, что противоречит Постановлению Конституционного Суда РФ от 16.10.1995, которым положения ст. 124 Закона РСФСР «О государственных пенсиях в РСФСР» о приостановлении выплаты назначенной пенсии за время лишения пенсионера свободы по приговору суда признаны не соответствующими Конституции РФ и утратившими силу с момента провозглашения постановления.
Просил признать действия указанного должностного лица незаконными и обязать Куюргазинский отдел социальной защиты сделать расчет и выплатить пенсию за период с 16.10.1995 по 30.01.1997.
Куюргазинский районный суд признал действия заведующей отделом социальной защиты Куюргазинского района незаконными, обязав произвести расчет М.Ю. пенсии за указанный период.
Президиум Верховного Суда РБ отменил судебное постановление как вынесенное с существенными процессуальными нарушениями, в частности, без правильного определения всех юридически значимых обстоятельств.
В обоснование решения суд сослался на Постановление Конституционного Суда РФ от 16.10.1995, которым положение ст. 124 Закона РСФСР «О государственных пенсиях в РСФСР» в той части, в какой она устанавливает приостановление выплаты трудовых пенсий за время лишения пенсионера свободы по приговору суда, признано не соответствующим Конституции РФ и утратившим силу с момента провозглашения постановления.
Однако обязывая произвести расчет пенсии М.Ю. с 16.10.1995 по 28.01.1997 в соответствии с указанным Постановлением Конституционного Суда РФ, суд не учел, что в п. 4 мотивировочной части этого Постановления говорится о том, что приостановление выплаты трудовой пенсии лишает осужденного пенсионера возможности получить ту ее часть, которая превышает расходы по его содержанию в исправительно — трудовом учреждении…, из чего следует, что за время пребывания в местах лишения свободы пенсионер вправе получить лишь часть пенсии, превышающую расходы по его содержанию в ИТК (введенный в действие с 08.01.1997 Уголовно — исполнительный кодекс РФ также предусматривает возмещение осужденными, получающими пенсию, путем удержания из пенсии стоимости питания, одежды и коммунально — бытовых услуг, кроме стоимости специального питания и специальной одежды — п. 4 ст. 99 и п. 1 ст. 107).
При этом для определения вида и размера расходов по аналогии может быть применена ст. 40 Исправительно — трудового кодекса РСФСР, действовавшего в период лишения М.Ю. свободы, согласно которой лица, отбывающие наказание в исправительно — трудовых колониях и тюрьмах, из начисленного им заработка возмещают стоимость питания, одежды, белья и обуви, кроме стоимости спецодежды и спецпитания.
Поэтому в соответствии со ст. 50 ГПК РСФСР суду следовало независимо от доводов лиц, участвующих в деле, поставить на обсуждение и выяснить какие расходы и в каком размере были произведены за отмеченный период времени в связи с содержанием М.Ю. в ИТК.
Кроме того, суд, рассматривая требования М.Ю. как жалобу на действия должностного лица в порядке особого производства (ст.ст. 239.1 — 239.8 ГПК РСФСР), не принял во внимание, что обращаясь в суд и в судебном заседании заявитель наряду с признанием незаконными действий заведующей отделом социальной защиты просил обязать отдел сделать расчет и выплатить пенсию. Но вопреки ч. 4 ст. 197 ГПК РСФСР эти требования остались неразрешенными.
Между тем суд должен был уточнить характер заявленных требований и обсудить вопрос о том, не имеется ли в данном случае спора о праве гражданском, подведомственного суду и подлежащего рассмотрению в порядке искового производства (как разъяснено в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О рассмотрении жалоб на неправомерные действия, нарушающие права и свободы граждан» от 21.12.1993 с изм. и доп. от 25.10.1996, рассмотрение дела в таком случае откладывается с предложением заявителю оформить соответствующее исковое заявление). Но при этом следует иметь в виду, что согласно ст. 129 Закона РСФСР «О государственных пенсиях в РСФСР» споры по вопросам назначения и выплаты пенсии рассматриваются судом после разрешения их вышестоящим органом социального обеспечения. Поэтому подлежит уточнению, обращался ли М.Ю. в Министерство социальной защиты населения РБ и если это имело место — каков результат.
Ограничившись признанием незаконными действий заведующей отделом социальной защиты об отказе в выплате пенсии М.Ю., обязав произвести расчет его пенсии, суд оставил без внимания и вопрос об исполнимости решения в таком виде, без возложения обязанности по выплате пенсии.
Процессуальные вопросы
1. Профком ОАО «Белорецкий металлургический комбинат» (ОАО «БМК») в интересах работников комбината обратился в суд с иском к ОАО «БМК» о взыскании начисленной, но не выплаченной заработной платы в общей сумме 15 млрд. рублей.
Решением Белорецкого городского суда с ОАО «БМК» в пользу работников комбината согласно списку депонированной заработной платы взыскана заработная плата в размере 15 млрд. рублей. На расчетный счет ответчика в Белорецком филиале АКБ «Башпромбанк» наложен арест до полного погашения задолженности и исполнения решения.
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ судебное решение отменено как незаконное в связи с существенными нарушениями норм процессуального права.
В соответствии со ст.ст. 197, 202 ГПК РСФСР, разъяснениями, содержащимися в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР N 9 от 26.09.1973 «О судебном решении» (в ред. от 21.12.1993 с изм. и доп. от 26.12.1995), в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда СССР N 7 от 09.07.1982 «О судебном решении», резолютивная часть решения должна содержать исчерпывающие выводы, вытекающие из установленных в мотивировочной части фактических обстоятельств, при вынесении решения в пользу нескольких истцов суд указывает, в какой доле оно относится к каждому из них, в решении должно быть четко и понятно сформулировано кто, какие действия и в чью пользу должен произвести, суды обязаны особо четко излагать резолютивную часть решения с тем, чтобы не было неясностей и споров при исполнении решения, тем более, что в соответствии со ст. 342 ГПК РСФСР резолютивная часть решения (дословно) должна быть указана в исполнительном листе.
Хотя в силу ст. 42 ГПК РСФСР профком ОАО «Белорецкий металлургический комбинат» имеет право в установленном законом порядке заявить в суд требование в защиту прав и охраняемых законом интересов работников ОАО, материальными истцами по настоящему делу о взыскании зарплаты являются конкретные работники ОАО, поэтому суд в резолютивной части решения, исходя из вышеприведенных правовых норм и обязательных разъяснений в постановлениях высших судебных органов, обязан был указать конкретно и точно кому именно, в каком размере подлежит взысканию заработная плата, чего суд не сделал. В таком виде решение суда не исполнимо, поскольку возникают неясности, способные повлечь споры, в случае, если решение обратить к исполнению.
Наложение ареста на расчетный счет ответчика ОАО «БМК», осуществленное судом, не предусмотрено ст.ст. 134, 358 ГПК РСФСР, которые указывают на возможность ареста и обращения взыскания лишь на имущество или денежные суммы, принадлежащие должнику, находящиеся как у него, так и у других лиц.
Кроме того, в соответствии со ст.ст. 201, 204 КЗоТ РФ, ст. ст. 194, 196 ТК РБ разъяснениями, содержащимися в пп. 1, 2, 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 16 от 22.12.1992 в ред. от 21.12.1993 с изм. от 25.10.1996 «О некоторых вопросах применения судами РФ законодательства при разрешении трудовых споров» первичным органом по рассмотрению трудового спора о взыскании заработной платы является комиссия по трудовым спорам. Случаи, когда работник или профсоюзный орган вправе за разрешением трудового спора обратиться непосредственно в районный (городской) суд, предусмотрены ст. 210 КЗоТ РФ, ст. 203 ТК РБ. Суд не проверил соблюдение установленного для данной категории дел порядка предварительного внесудебного разрешения дела, возможность его применения, наличие предусмотренных законом оснований для непосредственного обращения профкома и работников, в интересах которых он действует, в суд.
При новом рассмотрении дела суду предложено учесть изложенное, обеспечить соблюдение норм процессуального права, правильное применение и толкование норм материального права, вынести соответствующее закону решение.
2. Ш.С. обратилась в суд с иском к Ш.Р. о взыскании алиментов на содержание сына Артура, 27 марта 1996 г. рождения, указав, что с ответчиком состоит в зарегистрированном браке, с ноября 1995 г. совместную жизнь прекратили, ответчик в добровольном порядке материально ребенку не помогает. Одновременно просила взыскать средства на ее содержание в связи с тем, что она находится в отпуске по уходу за ребенком и не работает.
Судья Кармаскалинского районного суда выдал судебный приказ, по которому с Ш.Р. в пользу Ш.С. взысканы алименты в размере 1/4 части зарплаты на содержание ребенка, начиная с 11.06.1996 до его совершеннолетия, и на содержание самой Ш.С. в размере 70.000 руб. ежемесячно, начиная с 11.06.1996 до достижения ребенку 3-х лет.
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ судебный приказ отменен в силу ст. 330 ГПК РСФСР, как вынесенный с существенным нарушением процессуального права.
В соответствии со ст. 125.2 ГПК РСФСР судебный приказ выдается судьей единолично, если заявлено требование о взыскании алиментов на несовершеннолетних детей, не связанное с установлением отцовства.
Согласно ст. 125.8 ГПК РСФСР судья отказывается в выдаче судебного приказа, если должник не согласен с заявленным требованием или если усматривается наличие спора о праве, который невозможно разрешить на основании представленных документов.
В данном же случае в материалах дела не было заявления Ш.С. о выдаче судебного приказа. Она обратилась в суд с иском о взыскании алиментов как на ребенка, так и на свое содержание. Кроме того, как следует из объяснений ответчика, допрошенного Нуримановским районным судом 12.07.1996 в порядке судебного поручения, он оспаривает свое отцовство в отношении сына истицы, указывая, что три года никаких отношений с ней не поддерживает.
При таких обстоятельствах судья не вправе был выдавать судебный приказ.
При новом рассмотрении дела суду предложено разъяснить Ш.Р. право предъявления встречного иска об оспаривании записи об отцовстве, оба иска рассмотреть в одном производстве и вынести решение, соответствующее нормам материального и процессуального права.
3. Б.Ш. обратился в суд с иском к Министерству социальной защиты населения РБ о взыскании 75 млн. руб. в возмещение материального ущерба и морального вреда в связи с невыплатой ему Стерлитамакским управлением защиты населения пенсии по возрасту за время нахождения в местах лишения свободы с ноября 1994 г., ссылаясь на неправомерный отказ Министерства в выплате пенсии.
Определением судьи Советского районного суда г. Уфы исковое заявление оставлено без движения с предложением устранить недостатки заявления в установленный срок. При этом указано, что Богданов должен обратиться в суд не с исковым заявлением о выплате пенсии, а с жалобой на действия Министерства социальной защиты населения РБ, выразившиеся в отказе выплаты ему пенсии, согласно ст.ст. 239.1 — 239.5 ГПК РСФСР.
Президиум Верховного Суда РБ отменил судебное постановление, указав следующее.
В силу ст. 130 ГПК РСФСР, на которую сделана ссылка в определении, допускается оставление заявления без движения, если исковое заявление подано без соблюдения требований, изложенных в ст.ст. 126, 127 ГПК (Форма и содержание искового заявления. Копия искового заявления и других документов) или не оплачено государственной пошлиной. При этом истцу предоставляется срок для исправления недостатков.
Между тем обстоятельства, приведенные в определении, не могли служить основанием для оставления заявления без движения как не предусмотренные законом.
Указывая о необходимости рассмотрения заявления Б.Ш. не в исковом производстве, а в порядке обжалования действий государственных органов, общественных организаций и должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан, судья также не учел, что в этом заявлении истец, не соглашаясь с действиями органов социальной защиты населения в связи с невыплатой пенсии, ставит вопрос как о возмещении материального ущерба, так и о возмещении морального вреда. При этом называется конкретная сумма взыскания.
Обращение Б.Ш. в суд с исковым заявлением согласуется и с положениями ст. 129 Закона РСФСР «О государственных пенсиях в РСФСР», предусматривающей возможность рассмотрения судом споров по вопросам назначения выплаты пенсии в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве (после разрешения таких споров вышестоящим органом социального обеспечения).
При указанных обстоятельствах определение судьи не может быть признано законным как вынесенное с существенным нарушением норм процессуального права.
При рассмотрении заявления Б.Ш. суду предложено привлечь к участию в деле соответствующее управление социальной защиты населения по месту выплаты пенсии истцу и, уточнив его правовое положение, обсудить вопрос о надлежащем ответчике по делу с соблюдением требований ст. 36 ГПК РСФСР.
Вопросы, связанные с исполнением решений…
1. Кировским районным судом г. Уфы были заведены исполнительные производства по исполнительным листам, выданным Арбитражным Судом РБ в 1996 — 1997 гг. на основании вынесенных им решений, о взыскании с Уфимского городского потребительского общества (ГорПо) в пользу различных организаций крупных денежных сумм (в связи с отсутствием на расчетном счете должника денежных средств для погашения задолженности листы направлены взыскателями для обращения взыскания на имущество). На исполнении находятся и исполнительные листы, выписанные по решениям Кировского районного суда г. Уфы о взыскании денежных сумм с ГорПо в пользу Х.Ф.
Во исполнение названных документов судьей Кировского районного суда г. Уфы было вынесено несколько определений, в частности, о наложении ареста на имущество Уфимского ГорПо в соответствии с описью судебного исполнителя (основные фонды — магазины, складские помещения, здание на Верхне — Торговой площади, корпус 42, холодильник, паевый взнос), о реализации на комиссионных началах отдельного имущества, в том числе здания на Верхне — Торговой площади, корпус 42, признании права собственности на указанное здание за покупателем — ОАО фирма «Уралтрубопроводстрой».
Постановлением Президиума Верховного Суда РБ вынесенные судебные постановления отменены.
Решая вопрос об аресте и реализации имущества Уфимского ГорПо в соответствии с п. 16 Временного положения о порядке обращения взыскания на имущество организаций, утв. Указом Президента РФ от 14.02.1996, ввиду того, что торги не состоялись, суд не учел, что к моменту вынесения определений было принято решение о ликвидации ГорПо. Хотя сведения об этом имелись, постановление собрания уполномоченных членов — пайщиков от 23.11.1996 по указанному вопросу истребовано не было, все действия по исполнению решений проводились без привлечения, информирования и выяснения мнения созданной ликвидационной комиссии.
Между тем указанное обстоятельство имеет существенное значение для правильного определения порядка исполнения.
Согласно ст. 415 ГПК РСФСР при ликвидации государственного предприятия, учреждения, организации, колхоза, либо кооперативной организации, их объединения, другой общественной организации взыскание задолженности производится в порядке, установленном законодательством Союза ССР и РСФСР.
В силу п. 3 ст. 63 ГК РФ, определяющей порядок ликвидации юридического лица, если имеющиеся у ликвидируемого юридического лица (кроме учреждений) денежные средства недостаточны для удовлетворения требований кредиторов, продажу имущества юридического лица с публичных торгов в порядке, установленном для исполнения судебных решений, осуществляет ликвидационная комиссия. Исходя из требований приведенного закона, все действия в отношении имущества ликвидируемой организации могла производить лишь ликвидационная комиссия, в связи с чем исполнительные документы, находящиеся у судебного исполнителя, подлежали передаче для исполнения ликвидационной комиссии, действия которой при необходимости могут быть обжалованы в установленном порядке.
Правила Инструкции об исполнительном производстве, утвержденной Приказом Министра юстиции СССР от 15.11.1985 N 22, относительно исполнительных документов в случае ликвидации юридического лица (ст.ст. 135, 136) не соответствуют приведенному выше закону, поэтому применению не подлежали.
В настоящее время введенным в действие с 05.11.1997 Законом РФ «Об исполнительном производстве» прямо предусмотрено, что в случае ликвидации должника — организации исполнительные документы, находящиеся у судебного пристава — исполнителя, передаются ликвидационной комиссии (ликвидатору) для исполнения, о чем сообщается взыскателю (п. 2 ст. 61).
Кроме того, налагая арест на конкретное имущество, реализуя его и закрепляя право собственности за покупателем здания Торгово — закупочной базы Уфимского ГорПо по адресу г. Уфа, Верхне — Торговая площадь, корпус 42 — ОАО фирма «Уралтрубопроводстрой», судья исходил из того, что это имущество, в том числе указанное здание, является собственностью Уфимского ГорПо. В подтверждение этого сделана ссылка на документы бухгалтерской отчетности ГорПо и имеющиеся материалы Арбитражного Суда РБ (в отношении указанного здания).
Между тем конкретные правоустанавливающие документы о нахождении имущества в собственности или хозяйственном ведении ГорПо, в частности, на здание ТЗБ, в определениях не названы, не было таких документов и в представленных материалах по исполнительным производствам.
При указанных обстоятельствах судебные постановления не могли быть признаны законными как вынесенные с существенными нарушениями норм процессуального права, без правильного применения норм материального права.
Поскольку ОАО фирмой «Уралтрубопроводстрой» были уплачены денежные средства в сумме 650.000.000 руб. на здание, расположенное в г. Уфе на Верхне — Торговой площади, корпус 42, суду предложено в соответствии с ч. 1 ст. 432 ГПК РСФСР рассмотреть вопрос о повороте исполнения определений суда для возврата фирме уплаченных денег теми взыскателями, которым они были перечислены.
Судебная коллегия по гражданским делам
Верховного Суда Республики Башкортостан