Судебные акты по делу об определении долей в домовладении и признании домовладения долевой собственностью отменены, дело направлено на новое рассмотрение, поскольку допущенные судом нарушения являются существенными, повлияли на исход дела, и без их устранения невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов заявителей.

Постановление Президиума Верховного суда Кабардино-Балкарской Республики от 15.12.2011 по делу N 44г-31/2011

Судья Безроков Б.Т.

Докладчик Кучуков О.М.

Президиум Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики в составе:

— председательствующего Маирова Ю.Х.

— членов Президиума: Заникоевой Л.Х., Кодзокова З.Б., Мальбахова Б.Х., Блохиной Е.П., Бабугоевой Л.М., с участием ФИО5, представителя Т. и ФИО5 — Даутоковой Б.С., действующей по доверенностям, выданным соответственно ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ нотариусом Нальчикского нотариального округа О.И. сроком на три года и зарегистрированным в реестрах за N и N, представителя ФИО10 — М., действующего по доверенности, выданной сроком на три года, удостоверенной ДД.ММ.ГГГГ нотариусом Нальчикского нотариального округа О.И. и зарегистрированной в реестре за N, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО5 и Т. к ФИО10 об определении долей в домовладении и признании домовладения долевой собственностью, по встречному иску ФИО10 к ФИО5 и Т. об установлении факта принятия наследства и установлении долей в домовладении, переданное для рассмотрения в судебном заседании суда надзорной инстанции определением судьи Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики Бабугоевой Л.М. от 24 октября 2011 года по надзорным жалобам ФИО5, представителя Т. и ФИО5 — Даутоковой Б.С., на решение Нальчикского городского суда КБР от 29 марта 2011 года и определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда КБР от 04 мая 2011 года,

установил:

На основании договора о предоставлении в бессрочное пользование земельного участка под строительство индивидуального жилого дома на праве личной собственности N 23 от 12 февраля 1954 года домовладение N по принадлежало на праве собственности ФИО3 (л.д. 13).

06 февраля 1971 года К.Т.М. 1/2 долю указанного домовладения подарил своему брату ФИО4 (л.д. 16).

27 мая 1986 года К.Х.М. все полученное по названному договора дарения — 1/2 долю домовладения — подарил своему племяннику ФИО10 — сыну К.Т.М. (л.д. 17).

11 марта 1988 года К.Т.М. умер (л.д. 23), его жена К.П.Т. умерла 12 марта 1989 года (л.д. 41).

Утверждая, что соотношение долей совладельцев домовладения на протяжении существования домовладения было указано неверно, что домовладение фактически принадлежало только их родителям на праве общей совместной собственности, что после смерти К.Т.М. наследство было принято фактически всеми наследниками первой очереди: женой умершего К.П.Т. и его дочерью Т., К.А.Т. и К.Х.Т., а Т. одна приняла наследство после смерти матери, в декабре 2010 года, ФИО5 и Т. обратились в суд к их брату ФИО10 с иском об определении долей в домовладении, признании домовладения долевой собственностью сторон с соотношением долей: Т. — 105/174, К.А.Т. — 21/174, К.Х.Т. — 48/174.

В ходе рассмотрения дела истцы уточнили свои требования и просили включить в наследственную массу после смерти К.Т.М. и К.П.Т. строения под литерами «А-2», «А-3», «А-6», «А-8» и «а-7», признав, что наследодатели владели этими строениями на праве собственности и определить доли совладельцев в домовладении равными: Т. — 126/232, К.А.Т. — 21/232, К.Х.Т. — 85/232, признать за ними в этих долях право собственности на домовладение.

Не признав предъявленного иска, К.Х.Т. предъявил в суд встречный иск к К.А.Т. и Т., требуя определить доли в домовладении N по равными: его доля — 7/10, доля его отца К.Т.М. — 3/10, установить факт принятия им наследства, открывшегося после смерти отца.

В обоснование заявленного иска он указал, что спорное домовладение принадлежало его отцу К.Т.М. на праве собственности. 6 февраля 1971 года отец подарил своему брату К.Х.М. 1/2 долю домовладения. К моменту заключения договора дарения домовладение состояло из двух квартир: из квартиры N 1, состоявшей из части строения под литером «А» — комнат N 1 (12,4 кв. м), N 2 (10,2 кв. м), N 3 (9,3 кв. м) и пристроек литеры «А-1» (21,3 кв. м) и «а-1» ныне «А-4» (13,6 кв. м) и из квартиры N 2, состоявшей из части строения под литером «А» — комнат N 1 (12,3 кв. м), N 2 (11,2 кв. м) и N 3 (10,6 кв. м). Площадь квартиры N 1 составляла 66,8 кв. м, а не 84,2 кв. м, как указали К.А.Т. и Т., а квартиры N 2 — 34,6 кв. м, а не 68 кв. м. Квартира N 1 принадлежала К.Х.М., который в 1973 году пристроил к ней строение литер «А-5» площадью 10,5 кв. м, доведя площадь принадлежащей ему части домовладения до 77,3 кв. м, а квартира N 2 принадлежала отцу К.Т.М. Свою часть домовладения — квартиру N 1 — К.Х.М. 06 февраля 1971 года подарил ему, К.Х.Т. Строения под литерами «А-2″, А-3», «А-6», «а-7» и «А-8» являются самовольными постройками и в соответствии с положениями пункта 2 статьи 222 Гражданского кодекса РФ на них право собственности ни у кого не возникло. Поскольку к моменту смерти отца ему (отцу) в домовладении принадлежали помещения площадью 34,1 кв. м, а ему (К.Х.Т.) в домовладении принадлежали помещения площадью 77,3 кв. м, соотношение долей совладельцев в домовладении составляло 3/10 и 7/10.

После смерти отца наследство открылось на принадлежавшую ему часть домовладения — на квартиру N 2 общей площадью 34,1 кв. м. На самовольно возведенные постройки наследство не открывалось и самовольно возведенные строения, как не принадлежавшие наследодателю в наследственную массу включены быть не могут. Наследниками отца первой очереди являются четверо его детей, никто из которых, кроме него, за наследством в нотариальную контору не обратился. Единственным наследником отца, фактически принявшим наследство, является он, К.Х.Т., постоянно проживающий в доме (л.д. 57 — 61).

К.А.Т. и Т. встречного иска не признали.

Решением Нальчикского городского суда КБР от 29 марта 2011 года заявленные иски удовлетворены частично. Суд постановил: изменить соотношение долей в домовладении N по, определив долю К.Х.Т. в праве собственности на дом равной 7/10, умершего К.Т.М. — 3/10. Установить факт принятия К.Х.Т. наследства после смерти К.Т.М. в виде 2/10 долей домовладения. Определить за Т. право собственности на 1/10 долю домовладения. В удовлетворении остальных требований К.А.Т., Т. и К.Х.Т. судом отказано.

По кассационной жалобе представителя К.А.М. и Т. адвоката Даутоковой Б.С. определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда КБР от 04 мая 2011 года постановлено:

Решение Нальчикского городского суда КБР от 29 марта 2011 года изменить, установив факт принятия после смерти ФИО29 ФИО30 3/20 долей домовладения N по и установить в порядке наследования по закону после смерти К.Т.М. за Т. право собственности на 3/20 доли этого домовладения. В остальной части решение Нальчикского городского суда КБР от 29 марта 2011 года оставить без изменения, а кассационную жалобу Т. и К.А.Т. — без удовлетворения.

В надзорных жалобах К.А.Т., представитель Т. и К.А.Т. — адвокат Даутокова Б.С. просят отменить состоявшиеся по делу судебные постановления в силу их незаконности и вынести новое решения об удовлетворении их исковых требований и отказе в иске К.Х.Т.

В жалобах указано, что при разрешении дела суд неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, неправильно применил материальный закон и нарушил принцип полноты и всесторонности оценки доказательств.

Так, довод суда о фактическом непринятии К.А.Т. наследства после смерти его отца в связи с тем, что он до и после смерти наследодателя проживал в квартире N 2, а наследодателю принадлежала квартира N 1, не соответствует действительности и материалам дела, поскольку в доме N по не было и нет обособленных квартир, это единое домовладение, находившееся в долевой собственности без реального выделения долей.

Разрешая вопрос об определении долей в наследстве и признании права собственности за Т. и К.А.Т. с учетом всех строений, в том числе строений литеры: А2, А3, А6, а7, А8, суд, по мнению заявителей, неправильно применил статью 222 Гражданского кодекса РФ, признав эти строения самовольными тогда как эти строения были узаконены в установленном порядке, что подтверждается представленной им выпиской из технического паспорта на домовладение за 2009 год, не получившей правовой оценки суда в результате одностороннего подхода суда и судебной коллегии к оценке доказательств.

Заявители считают также, что суд первой инстанции не дал никакой правовой оценки, а судебная коллегия дала неправильную оценку исследованной в судебном заседании копии наследственного дела после смерти отца, из которого следует, что К.А.Т. принял наследство после смерти отца не только фактически, но и юридически, обратившись к нотариусу с соответствующим заявлением, что является достоверным и достаточным доказательством принятия К.А.Т. наследства после смерти отца.

По указанным жалобам дело было истребовано в Верховный Суд Кабардино-Балкарской Республики и определением судьи от 24 октября 2011 года с надзорными жалобами передано в Президиум Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики для рассмотрения в судебном заседании.

К.Х.Т. и Т., будучи извещены о времени и месте рассмотрения дела в порядке надзора, не явились в суд и не сообщили о причине своей неявки, в связи с чем на основании статьи 385 Гражданского процессуального кодекса РФ Президиум находит возможным рассмотрение дела в их отсутствие.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда КБР Бабугоевой Л.М., проверив материалы дела, обсудив доводы надзорных жалоб, выслушав К.А.Т., его и Т. представителя — Даутокову Б.С., поддержавших надзорные жалобы, представителя К.Х.Т. — М., Президиум, на основании части 1.1 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса РФ, проверив правильность применения и толкования норм материального и процессуального права судами, рассматривавшими дело, в пределах доводов надзорных жалоб, признает их подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.

Настоящее дело рассмотрено судами первой и второй инстанций с такими нарушениями.

Согласно статье 195 Гражданского процессуального кодекса РФ решение суда должно быть законным и обоснованным. Суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Статья 67 данного Кодекса, определяя критерии оценки доказательств, указывает, что суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (ч. ч. 1, 4 ст. 67 ГПК РФ).

Согласно разъяснениям, содержащимся в пунктах 2 и 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 «О судебном решении», решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению. Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 — 61, 67 ГПК Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

Решение суда первой инстанции по делу основано на утверждениях суда о том, что домовладение N по изначально состояло из двух обособленных квартир N 1, принадлежавшей К.Х.М. и N 2, принадлежавшей К.Т.М., что впоследствии К.Х.М. произвел пристройку к этой квартире, в связи с чем его доля в домовладении, перешедшая по договору дарения от 27 мая 1986 года К.Х.Т., увеличилась с 1/2 доли до 7/10, что после смерти наследодателя К.Т.М. наследство было принято только К.Х.Т., проживающим в наследственном доме, а истцы К.А.Т., Т. и пережившая супруга наследодателя К.П.Т. наследства не принимали.

Между тем, из текста решения суда не видно, на основании чего суд пришел к этим выводам, в решении не указаны доказательства, в результате исследования и оценки которых суд убедился в достоверности этих утверждений.

Суд практически перенес в свое решение в качестве своих выводов доводы ответчика по первоначальному и истца по встречному иску — К.Х.Т. о том, что на момент заключения договора дарения 1/2 доли домовладения от 06 февраля 1971 года домовладение состояло из двух квартир N 1 и N 2, что К.Х.М. со своей семьей проживал в квартире N 1, а К.Т.М. — в квартире N 2, что К.Х.М. в 1973 году пристроил к своей квартире строение литер «а» (ныне литер А5), площадью — 10,5 кв. м вследствие чего общая площадь квартиры N 1 составила 66,8 + 10,5 = 77,3 кв. м, а площадь части домовладения, принадлежащая наследодателю ФИО9 составляет — 34,1 кв. м.

Судебная коллегия признала решение суда первой инстанции в части определения долей Т. и К.Х.Т. в наследственной части домовладения, оставшегося после смерти их отца К.Т.М., подлежащим изменению с распределением этого наследства между Т. и К.Х.Т. в равных долях, а в остальной части решение суда подлежащим оставлению без изменения, а кассационную жалобу подлежащей оставлению без удовлетворения.

Коллегия признала правильными выводы суда о том, что при жизни К.Т.М. ему в спорном домовладении принадлежали только 3/10 доли, а К.Х.Т. — 7/10, указав в определении о подтверждении данного обстоятельства истцом К.А.Т. на заседании коллегии, однако данное утверждение суда кассационной инстанции не подтверждается содержанием протокола заседания судебной коллегии, где зафиксировано только то, что К.А.Т. поддержал в полном объеме кассационную жалобу.

Кроме того, выводы судов о том, что спорное домовладение изначально состояло и состоит из двух обособленных квартир и одну из них К.Т.М. подарил своему брату К.Х.М. в 1971 году сделаны без исследования и оценки ряда доказательств: землеотводного акта N от 12 февраля 1954 года о предоставлении К.Т.М. 667 кв. м земли по для строительства индивидуального дома (л.д. 13), договора о предоставлении К.Т.М. в бессрочное пользование данного земельного участка для возведения одного жилого дома (л.д. 15), акта государственной приемки в эксплуатацию индивидуальной усадьбы, состоящей из одноэтажного жилого дома, от 24 апреля 1970 года (л.д. 14), договора дарения от 06 февраля 1971 года, из которого следует, что К.Т.М. подарил брату К.Х.М. не квартиру N 1, как указано в обжалуемых судебных постановлениях, а 1/2 долю жилого саманного дома жилой площадью 65,8 кв. м (л.д. 16), договора дарения, заключенного 27 мая 1986 года между К.Х.М. и К.Х.Т., в соответствии с которым последний принял в дар 1/2 долю домовладения, которое к этому времени имело общую полезную площадь 111,4 кв. м и жилую — 87 кв. м (л.д. 17).

Доводы суда о том, что наличие в доме двух обособленных квартир подтверждается техническим паспортом на домовладение от 16 ноября 1985 года, не убедительны, поскольку запись об увеличении жилой площади в «кв. N 1» не заверена. В паспорте перечислены все находящиеся на земельном участке строения без указания того, что они составляют обособленные квартиры, а права сособственников указаны в идеальных долях (по 1/2) (л.д. 64 — 69).

Кроме того, к материалам дела приобщены ксерокопии еще двух технических паспортов от 24 июня 2000 года и от 17 декабря 2009 года, в которых отсутствуют любые указания о наличии в домовладении квартир, однако, суды не дали данному обстоятельству правовой оценки (л.д. 70 — 75, 76 — 84).

Суд первой инстанции взял за основу довод К.Х.Т. о самовольности строений А2, А3, А6, а7, А8 и подтверждении данного обстоятельства в ситуационном плане техпаспорта от 17 декабря 2009 года и исключил из наследственной массы, открывшейся после смерти К.Т.М. эти строения. Суд кассационной инстанции согласился с этим выводом суда первой инстанции.

Между тем, истцами при обращении в суд была представлена ксерокопия ситуационного плана спорного домовладения, выданная по состоянию на 20 октября 2010 года, на котором отметка о самовольности строений А2, А3, А6, а7, А8 зачеркнута и заверена подписью должностного лица, однако, суд не дал оценку данному документу и не проверил обоснованность утверждений истцов К.А.Т. и Т. о том, что эти строения узаконены. Не получила оценку суда и справка Нальчикского городского отделения Филиала ФГУП «Ростехинвентаризация — Федеральное БТИ» по КБР от 10 июля 2010 года с указанием характеристик и стоимости сооружений в домовладении, в которой нет сведений о наличии самовольных строений (л.д. 20).

Суд первой инстанции отказал К.А.Т. в иске о признании за ним права собственности на часть наследственного имущества, мотивируя это тем, что он в установленный законом срок с заявлением о принятии наследства в нотариальную контору не обращался, наследства не принял, но при этом не дал оценку тому, что К.А.Т. как до смерти наследодателя, так и после живет в наследственном доме.

Судебная коллегия признала данный отказ суда первой инстанции правомерным и, отклоняя доводы кассационной жалобы о том, что фактическое принятия наследства К.А.Т. подтверждается тем, что он живет в этом домовладении, юридическое — наследственным делом, в котором наравне с заявлением К.Х.Т. о принятии наследства после отца, находятся аналогичное заявления К.А.Т., указала, что приняв от К.А.Т. заявление о выдаче ему наследства, нотариус исходил из того, что все домовладение представляет единое целое. Между тем, считает коллегия, домовладение состоит из двух обособленных квартир, одна из которых — квартира N 1, принадлежит К.Х.Т., а квартира N 2 — отцу сторон К.Т.М. и, что на заседании судебной коллегии К.А.Т. заявил, что и при жизни отца, и после его смерти он проживал и в настоящее время продолжает проживать в квартире N 1, принадлежащей его брату К.Х.Т., а К.Х.Т. проживал и проживает в квартире N 2.

Эти доводы судебной коллегии несостоятельны. Как указано выше, довод о наличии в спорном домовладении двух обособленных квартир по делу не подтверждается, правоустанавливающие документы на домовладение свидетельствуют только о том, что оно к моменту смерти К.Т.М. принадлежало в равных долях ему и сыну — К.Х.Т., доли были определены в идеале, нет никаких доказательств, свидетельствующих о реальном разделе домовладения между ними. Кроме того, ссылка кассационной инстанции на то, что при кассационном рассмотрении К.А.Т. признал, что при жизни наследодателя и после его смерти К.Х.Т. жил в его квартире N 2, а сам К.А.Т. жил и живет в квартире N 1 не подтверждается протоколом судебного заседания коллегии и противоречит последовательной позиции истца К.А.Т. по делу, заключающейся в том, что дом не был разделен ни юридически, ни фактически, и квартир в этом доме не было.

Судебная коллегия поддержала отказ суда в определении доли Т. в домовладении с учетом ее доли в наследстве после смерти их матери — К.П.Т., отметив в определении, что земельный участок К.Т.М. был выделен для строительства им жилого дома на праве личной собственности, по окончании строительства дома К.Т.М. оформил его в личную, а не в совместную с женой собственность, что при жизни К.П.Т. не претендовала на долю в доме, после смерти мужа наследство не приняла. Эти доводы судебной коллегии несостоятельны в силу несоответствия их положениям семейного законодательства, в том числе, действовавшего в период строительства спорного дома и в момент смерти наследодателя К.Т.М. Согласно статье 20 КоБС РСФСР, действовавшей с 1969 по 1995 года (статья 34 Семейного кодекса РФ) имущество, нажитое супругами во время брака, является их общей совместной собственностью. Супруги имеют равные права владения, пользования и распоряжения этим имуществом. По смыслу данной нормы, общей совместной собственностью супругов является имущество, приобретенное ими во время брака, независимо от того, на чье имя приобретено имущество. В данном случае, брак между К.Т.М. и К.П.Т. был зарегистрирован 23 февраля 1956 года, а жилой дом, возведенный на отведенном в 1954 году К.Т.М. для застройки земельном участке, был принят 24 апреля 1970 года (л.д. 14). Кроме того, доводы о непринятии К.П.Т. наследства после смерти мужа противоречат тому, что она жила в этом доме с момента окончания строительства по день своей смерти и положениям части 2 статьи 1153 Гражданского кодекса РФ, в соответствии с которой признается, пока не доказано иное, что наследник принял наследство, если он совершил действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства, в частности если наследник: вступил во владение или в управление наследственным имуществом.

Не основаны на материалах дела и доводы судов о том, что в 1973 году К.Х.М. пристроил к своей квартире строение литер «а» (ныне литер А5), площадью — 10,5 кв. м, вследствие чего общая площадь квартиры N 1 «составила 66.8 + 10.5 = 77,3 кв. м», а площадь части домовладения, принадлежащая наследодателю К.Т.М. составляла только — 34,1 кв. м, что в долевом соотношении составляет соответственно 7/10 доли и 3/10 доли.

Как указано выше, по договору от 02 февраля 1971 года К.Х.М. получил в дар от К.Т.М. 1/2 долю домовладения, жилая площадь которого (всего домовладения) по акту государственной приемки в эксплуатацию от 24 апреля 1970 года составляла 64,6 кв. м, а по договору дарения — 65,8 кв. м, следовательно, на его долю приходилось не более 33 кв. м жилой площади. Факт осуществления К.Х.М. пристройки к дому размером 10,5 кв. м по материалам дела не подтверждается ничем кроме голословных утверждений К.Х.Т., но и при доказанности данного обстоятельства его доля не могла составить 77,3 кв. м. Кроме того, ответчику по делу К.Х.Т. может принадлежать в домовладении только то, что он получил от К.Х.М. в дар по договору от 12 мая 1986 года, а согласно указанному договору он получил право собственности на 1/2 долю домовладения общей полезной площадью 111,4 кв. м и жилой 87 кв. м (за исключением самовольного жилого блочного дома литер «В»).

При изложенных обстоятельствах, учитывая, что решение суда первой инстанции и определения суда кассационной инстанции вынесены с нарушениями принципа всесторонности, полноты, объективности исследования и оценки доказательств и с неправильным применением материального закона, что допущенные нарушения являются существенными, повлияли на исход дела и без их устранения невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов заявителей, Президиум считает жалобы К.А.Т., Т. и их представителя адвоката Даутоковой Б.С. подлежащими удовлетворению, а обжалуемые судебные постановления — отмене с направлением дела на новое рассмотрение.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 387, 390 Гражданского процессуального кодекса РФ, Президиум Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики

постановил:

Решение Нальчикского городского суда КБР от 29 марта 2011 года и определение судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда КБР от 04 мая 2011 года отменить и гражданское дело по иску ФИО5 и Т. к ФИО10 об определении долей в домовладении и признании домовладения долевой собственностью, по встречному иску ФИО10 к ФИО5 и Т. об установлении факта принятия наследства и установлении долей в домовладении направить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Председательствующий
Ю.Х.МАИРОВ