утв. постановлением президиума Свердловского областного суда от 24.02.2011)

Бюллетень судебной практики по гражданским делам Свердловского областного суда (четвертый квартал 2010 г.)

Утвержден
постановлением президиума
Свердловского областного суда
от 24 февраля 2011 г.

I. Земельные споры

1. Суд неправомерно признал за лицом, владеющим земельным участком, право собственности, не приняв во внимание обстоятельства, свидетельствующие о том, что истинный собственник этого участка от такого права не отказался, а лишь предоставил свое имущество в пользование.

(извлечение)

Б. обратился в суд с иском к З. о признании права собственности на земельный участок, указав в обоснование иска, что согласно постановлению главы администрации р.п. Верхняя Синячиха от 05 июня 2000 года ему был выделен земельный участок под строительство жилого дома. Данным постановлением ему также было рекомендовано оформить документы на строительство жилого дома в отделе архитектуры муниципального образования «Алапаевский район» и получить свидетельство о праве постоянного (бессрочного) пользования земельным участком. Постановлением главы администрации р.п. Верхняя Синячиха от 14 июня 2000 года спорный земельный участок был предоставлен ему под строительство жилого дома на праве постоянного (бессрочного) пользования. В постановлении также указывалось на то, что строительство дома необходимо окончить в течение трех лет со дня выдачи разрешения на строительство. На предоставленном земельном участке он построил жилой дом, который 15 июля 2004 года был принят в эксплуатацию, о чем составлен акт о приемке в эксплуатацию законченного строительством индивидуального жилого дома и хозяйственных построек. В акте также указано, что дом построен на земельном участке площадью 1 363 кв. м. Данный акт утвержден постановлением главы муниципального образования «Алапаевский район» от 15 июля 2004 года. В 2004 году им получена техническая документация на жилой дом, а 07 октября 2004 года ему выдано свидетельство о государственной регистрации права собственности на жилой дом.

В настоящее время он решил оформить в собственность земельный участок, который был ему выделен под жилищное строительство, и обратился с заявлением о передаче ему в собственность земельного участка.

В регистрации права собственности на земельный участок ему было отказано, поскольку правообладателем спорного участка значится З.

Истец просил признать за ним право собственности на земельный участок площадью 1 363 кв. м.

Просил также признать недействительным свидетельство о праве собственности З. на данный земельный участок, выданное Алапаевским райкомземом 13 апреля 1999 года на основании постановления главы администрации Алапаевского района от 16 марта 1999 года, которым спорный земельный участок предоставлен З. на праве постоянного (бессрочного) пользования под строительство жилого дома.

З. обратилась со встречным исковым заявлением к администрации муниципального образования «Алапаевский район», администрации р.п. Верхняя Синячиха, Б. о признании недействительными постановлений о предоставлении Б. земельного участка под строительство жилого дома и о вводе в эксплуатацию индивидуального жилого дома.

В обоснование иска З. указала, что она проживала вместе со своим супругом З-ным в жилом доме, расположенном на спорном земельном участке в р.п. Верхняя Синячиха. В 1998 году произошел пожар, в результате которого сгорел дом. Впоследствии она заболела и не могла пользоваться спорным земельным участком, в связи с чем дала объявление в газету о предоставлении спорного земельного участка в пользование. В 2000 году к ней обратился Б. по вопросу пользования земельным участком, она дала согласие на предоставление земельного участка в пользование. При этом срок пользования они не оговорили. Договор купли-продажи земельного участка они не заключали. В начале 2000 года ее пригласили в администрацию р.п. Верхняя Синячиха, где предложили разобрать остатки сгоревшего дома, так как они портят внешний вид поселка. Она написала заявление, и администрация самостоятельно все сделала. При этом З. была введена в заблуждение, поскольку отказываться от права пользования земельным участком она не собиралась. Только в июне 2010 года после обращения Б. в суд с иском ей стало известно о вынесении оспариваемых ею постановлений и предоставлении принадлежащего ей земельного участка Б., который на этом участке построил дом.

Судом постановлено решение, которым иск Б. удовлетворен, в удовлетворении встречного иска З. отказано.

В кассационной жалобе З. просила отменить решение как незаконное.

Проверив материалы дела, доводы кассационной жалобы, судебная коллегия пришла к следующему выводу.

Судом установлено, что 21 июня 1993 года на имя З-на выдано свидетельство о праве собственности на земельный участок площадью 1 363 кв. м, расположенный в р.п. Верхняя Синячиха.

З-н умер 02 сентября 1998 года.

Свидетельством о браке подтверждается, что ответчик З. являлась супругой З-на.

Из материалов наследственного дела видно, что после смерти З-на его супруга З. переоформила на свое имя земельный участок на праве постоянного (бессрочного) пользования.

Постановлением главы администрации муниципального образования «Алапаевский район» от 16 марта 1999 года З. был предоставлен земельный участок площадью 1 363 кв. м. в постоянное пользование под строительство индивидуального жилого дома в р.п. Верхняя Синячиха и рекомендовано окончить строительство дома в течение трех лет со дня выдачи разрешения на строительство.

Земельный участок был предоставлен З. до введения в действие Земельного кодекса Российской Федерации, вступившего в силу 30 октября 2001 года. На оснований п. 9.1 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 года N 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации» гражданин, обладающий земельным участком на праве постоянного (бессрочного) пользования, вправе зарегистрировать право собственности на этот земельный участок, за исключением случаев, если в соответствии с федеральным законом такой земельный участок не может предоставляться в частную собственность.

Государственная регистрация права собственности на земельный участок З. должна осуществляться в соответствии со ст. 25.2 Федерального закона от 21 июля 1997 года N 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Принятие решения о предоставлении такого земельного участка в собственность не требуется.

В этой связи право собственности на спорный участок было зарегистрировано за З.; 13 апреля 1999 года на имя З. выдано свидетельство о праве собственности на данный земельный участок.

В соответствии с требованиями ст. 209 Гражданского кодекса Российской Федерации собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения собственностью.

Статьей 40 Земельного кодекса Российской Федерации регламентированы права собственников земельных участков на использование, в частности, предусмотрено неограниченное временем право на возведение на земельном участке строений.

Статьей 53 Земельного кодекса Российской Федерацией (в редакции, действовавшей до 01 января 2007 года) предусмотрено, что отказ от осуществления принадлежащего лицу права на земельный участок (подача заявления об отказе) не влечет за собой прекращение соответствующего права. Лишь при отказе от права собственности на земельный участок этот земельный участок приобретает правовой режим бесхозяйной недвижимой вещи, дальнейшая судьба которой определяется по правилам гражданского законодательства.

Из материалов данного дела следует, что З. не отказывалась от своего права собственности на земельный участок. Суд установил, что З. отказалась от права пользования земельным участком, и, поскольку участок не освоен, своим решением лишил ее права собственности на землю, признав право собственности за Б., без учета того, что за З. как за собственником сохранялись два других права собственника — права владения и распоряжения. Срок осуществления права собственности на земельный участок законом не предусмотрен. Разрешение иска одного лица о признании права собственности невозможно без оспаривания зарегистрированного права другого лица.

Суд признал за Б. право собственности на земельный участок, не приняв во внимание вышеизложенные обстоятельства и положения закона, в то время как требования о признании права собственности на землю З. незаконным Б. не заявлял, никто иной ее права не оспорил. Заявлено требование о признании недействительным свидетельства о праве собственности на спорный участок земли на имя З. При этом следовало проверить соблюдение порядка выдачи документа, а не предоставления права.

Изложенное свидетельствует о том, что решение суда по данному делу не соответствует требованиям законодательства, регламентирующего спорное правоотношение. Суд не выяснил обстоятельств, имеющих значение для разрешения данного дела, касающихся законности закрепления права собственности на земельный участок за З., а затем предоставления этого же участка под застройку Б. Кроме того, суд безосновательно сделал вывод о том, что З. от права собственности на участок отказалась, хотя требования закона относительно отказа от права собственности не соблюдены.

Решение отменено, дело направлено на новое рассмотрение.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 07 октября 2010 года, дело N 33-11808/2010

II. Споры, вытекающие из кредитных и заемных правоотношений

2. При осуществлении процедур в рамках дела о признании банкротом индивидуального предпринимателя его кредиторы вправе предъявить свои требования по обязательствам, не связанным с осуществлением им предпринимательской деятельности, вне рамок дела о банкротстве.

(извлечение)

Открытое акционерное общество «Банк «С» (далее — банк) обратилось в суд с иском к М., Б., В., У. о расторжении договора потребительского кредита, солидарном взыскании суммы задолженности. В обоснование требований истец указал, что в соответствии с договором потребительского кредита М. был предоставлен кредит в сумме 500 000 руб. на срок до 12 января 2010 года под 20% годовых. Погашение кредита должно было осуществляться М. ежемесячно 12-го числа каждого месяца равными долями, проценты подлежали уплате также 12-го числа каждого месяца. В обеспечение обязательств М. по кредитному договору с Б., В. и У. были заключены договоры поручительства, в соответствии с которыми они обязались погасить за М. задолженность по кредитному договору в случае неисполнения им своих обязательств. Банк свои обязательства по договору выполнил в полном объеме: М. был выдан кредит в сумме 500 000 руб. Однако М. погашение кредита и уплату процентов производил нерегулярно и не в полном объеме, систематически нарушал сроки, установленные договором, в связи с чем ему в соответствии с договором было направлено требование о досрочном возврате кредита, но оно М. не исполнено. Банком поручителям были направлены уведомления о добровольном исполнении обязательства и погашении задолженности М. по кредитному договору, что ими сделано не было. На основании изложенного, ссылаясь на ст. ст. 810, 811 Гражданского кодекса Российской Федерации, истец просил расторгнуть кредитный договор и взыскать солидарно со всех ответчиков задолженность по указанному кредитному договору.

От ответчика М. поступило письменное возражение, в котором он указал, что определением Арбитражного суда Челябинской области от 23 апреля 2010 года заявление индивидуального предпринимателя М. (далее — ИП М.) о признании его несостоятельным (банкротом) признано обоснованным, в отношении его введена процедура банкротства — наблюдение, наложен арест на его имущество. Ссылаясь на п. 3 ст. 37, ст. 63, п. 1 ст. 215 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», полагал, что истец вправе предъявить требование о взыскании суммы долга с него, представив в Арбитражный суд Челябинской области в дело о банкротстве ИП М. заявление о включении суммы долга в реестр требований кредиторов, а предъявление требований в исковом порядке исключено. С учетом изложенного, исходя из п. 1 ч. 1 ст. 134, ст. 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, просил прекратить производство по гражданскому делу в отношении его.

Определением Кировского районного суда г. Екатеринбурга от 25 июня 2010 года производство по делу в части требований банка к М. прекращено на том основании, что в случае признания индивидуального предпринимателя банкротом требования кредитора, которые не связаны с предпринимательской деятельностью индивидуального предпринимателя, до прекращения процедуры банкротства могут быть предъявлены только путем подачи соответствующего заявления в Арбитражный суд Челябинской области.

Одновременно решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга от 25 июня 2010 года иск к остальным ответчикам — Б., В., У. — удовлетворен частично.

Изучив материалы дела, доводы кассационной жалобы, судебная коллегия нашла решение суда подлежащим отмене в связи с нарушением судом норм процессуального права, неправильным толкованием норм материального права.

Судебная коллегия пришла к выводу об отсутствии в данном случае оснований для принятия указанного выше определения и о нарушении судом прав и интересов ответчиков-поручителей.

Из материалов дела следует, что определением Арбитражного суда Челябинской области от 23 апреля 2010 года заявление ИП М. о признании его несостоятельным (банкротом) признано обоснованным, в отношении ИП М. введена процедура банкротства — наблюдение, наложен арест на имущество. В определении указано, что должник ИП М. имеет не связанные с осуществлением предпринимательской деятельности денежные обязательства по возврату кредитных средств на сумму 4 661 075 руб. 59 коп. Иных постановлений арбитражного суда по делу о банкротстве ИП М. в материалах гражданского дела не имеется. Сведения об обращении банка в Арбитражный суд Челябинской области с требованием к М. о взыскании суммы задолженности по кредитному договору также отсутствуют.

Требования истца по данному гражданскому делу не связаны с осуществлением М. предпринимательской деятельности, обязательства возникли из договора о предоставлении потребительского кредита, указанные обстоятельства правильно отражены в определении суда первой инстанции о прекращении производства по делу.

Вместе с тем судом не учтено следующее.

В соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 63 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения требования кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей, за исключением текущих платежей, могут быть предъявлены к должнику только с соблюдением установленного указанным Федеральным законом порядка предъявления требований к должнику.

В силу п. 2 ст. 215 того же Закона при осуществлении процедур, применяемых в деле о банкротстве индивидуального предпринимателя, его кредиторы, требования которых не связаны с обязательствами, вытекающими из его предпринимательской деятельности, а также кредиторы, требования которых неразрывно связаны с их личностью, вправе также предъявить свои требования.

В соответствии с п. 2 ст. 25 Гражданского кодекса Российской Федерации при осуществлении процедуры признания банкротом индивидуального предпринимателя его кредиторы по обязательствам, не связанным с осуществлением им предпринимательской деятельности, также вправе предъявить свои требования.

Из указанных норм не следует, что кредитор, требования которого не связаны с предпринимательской деятельностью индивидуального предпринимателя, обязан заявлять такие требования в рамках дела о банкротстве индивидуального предпринимателя.

Поскольку у суда не имелось достоверных сведений о том, что указанные требования банком будут предъявлены и М. на основании определения арбитражного суда солидарно с поручителями будет нести обязанность по возврату кредита, уплате процентов и пени, прекращение производства по гражданскому делу по иску к заемщику о взыскании задолженности по кредитному договору недопустимо.

С учетом изложенного обжалуемое решение суда, а также определение о прекращении производства по делу по иску банка к М. отменены, дело направлено на новое рассмотрение.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 07 октября 2010 года, дело N 33-11996/2010

III. Споры, вытекающие из договора страхования

3. Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано.

(извлечение)

К. обратился в суд с иском к Е., А., страховому открытому акционерному обществу «Национальная страховая группа» (далее — СОАО «Национальная страховая группа») и закрытому акционерному обществу «Страховая группа «Уралсиб» (далее — ЗАО «Страховая группа «Уралсиб») о возмещении вреда здоровью, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия.

Истец просил взыскать:

с Е. и А. солидарно компенсацию морального вреда в размере 750 000 руб.;

со страховщиков гражданской ответственности — СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» — солидарно заработную плату, утраченную в связи с увечьем;

с Е. и А. солидарно остаток утраченной в связи с увечьем заработной платы;

со страховщиков гражданской ответственности — СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» солидарно или с Е. и А. солидарно расходы на приобретение лекарств.

Кроме того, просил ежемесячно взыскивать с Е. и А. солидарно заработную плату, утраченную в связи с потерей трудоспособности.

В обоснование иска К. указал, что 07 июня 2009 года на 10 км автодороги Верхняя Синячиха — Ирбит на него последовательно совершили наезд автомашины ВАЗ-21140 под управлением Е. и ВАЗ-2107 под управлением А.

В результате совместных действий Е. и А., автогражданская ответственность которых застрахована соответственно в СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб», К. был причинен тяжкий вред здоровью, ввиду чего К. была утрачена трудоспособность.

В связи с причиненными К. в результате дорожно-транспортного происшествия увечьями, последующим их излечением, а также в связи с последствиями увечий К. претерпел моральный вред, размер компенсации которого, по оценке истца, равен заявленной сумме. В результате утраты трудоспособности К. не получил заработок, на который мог определенно рассчитывать. Также К. понес расходы на приобретение лекарств, необходимых для излечения увечий.

Судом принято решение, которым постановлено взыскать с Е. и А. солидарно в пользу К. компенсацию морального вреда в размере 200 000 руб.; взыскать с СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» в равных долях в пользу К. расходы на лечение; взыскать с СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» в равных долях в пользу К. единовременно ежемесячное возмещение вреда от утраты заработной платы за прошлое время;

взыскивать с СОАО «Национальная страховая группа» и ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» в равных долях в пользу К. ежемесячное возмещение вреда от утраты заработной платы в размере, не превышающем 92 371 руб. 74 коп., с последующей индексацией данной суммы на коэффициенты, установленные Правительством Российской Федерации для этих целей, с каждого должника.

В кассационной жалобе Е. не согласился с тем, что он должен отвечать в равной мере с А. перед потерпевшим, поскольку его вины в том, что он стал причастным к причинению истцу вреда здоровью и морального вреда, не имеется.

ЗАО «Страховая группа «Уралсиб» в своей кассационной жалобе просило отменить решение суда и отказать истцу в иске на основании п. 2 ст. 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающего уменьшение размера возмещения или отказ в возмещении вреда при грубой неосторожности потерпевшего.

Проверив материалы дела в пределах доводов кассационных жалоб, судебная коллегия пришла к следующему выводу.

Обстоятельства причинения вреда здоровью истца не оспариваются.

Судом установлено, что 07 июня 2009 года около 01:00 на 10 км автодороги Верхняя Синячиха — Ирбит К., будучи в состоянии алкогольного опьянения, выйдя из остановившейся автомашины ВАЗ-2107, которой управлял А. в состоянии алкогольного опьянения, стал перебегать дорогу и был сбит двигавшейся во встречном направлении автомашиной ВАЗ-21140 под управлением Е. После этого на него (К.) наехала автомашина под управлением А. и протащила его около 15 м по дороге.

Из заключения автотехнической экспертизы, проведенной в рамках уголовного судопроизводства, следует, что Е. не имел технической возможности избежать наезд из-за действий К., неожиданно появившегося перед автомашиной на проезжей части. Е. не привлечен ни к административной, ни к уголовной ответственности.

Между тем вступившим в законную силу приговором суда от 17 мая 2010 года установлена вина А. в причинении тяжкого вреда здоровью К.

Исходя из установленных судом обстоятельств, суд счел доказанным факт причинения К. вреда не в результате взаимодействия источников повышенной опасности, а в результате самостоятельных невиновных действий Е. и виновных действий А. Но, так как указанные действия Е. и А. были последовательными и причинили общий вред, суд пришел к выводу о том, что действия Е. и А. являются совместными, а лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно.

С данным выводом суда судебная коллегия не согласилась, поскольку он противоречит выводу суда о том, что вред здоровью истца причинен самостоятельными невиновными действиями Е., который несет ответственность как владелец источника повышенной опасности, и виновными действиями А., который, кроме того, ответственен и как владелец источника повышенной опасности.

При таких обстоятельствах установление солидарной ответственности противоречит требованиям ст. 1080 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающей солидарную ответственность лиц, совместно причинивших вред, в случаях, когда разделить последствия действий, от которых наступил вред, между лицами, причастными к его возникновению, не представляется возможным.

Между тем приговором суда, вступившим в законную силу, установлены конкретные последствия от действий Е. и А., что согласуется и с другими доказательствами по делу, в частности с заключением судебно-медицинской экспертизы, выводы которой подлежат оценке в совокупности с другими доказательствами в соответствии с требованиями ст. ст. 67, 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

На основании п. 1 ст. 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Владелец источника повышенной опасности может быть освобожден судом от ответственности полностью или частично также по основаниям, предусмотренным пп. 2 и 3 ст. 1083 данного Кодекса.

Согласно ст. 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит.

Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. При причинении вреда жизни и здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается.

Суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Учитывая установленные обстоятельства причинения вреда, а именно то, что К., будучи в состоянии алкогольного опьянения, в темное время суток находился на проезжей части дороги вне населенного пункта, где обычно отсутствуют пешеходы, суд пришел к выводу о наличии грубой неосторожности потерпевшего, который пренебрег общепринятыми нормами безопасности и способствовал наступлению тяжкого вреда.

Несмотря на установленную судом грубую неосторожность потерпевшего и отсутствие вины причинителя вреда Е. и его страховщика, в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации К. не может быть отказано в возмещении вреда, причиненного здоровью. Но при грубой неосторожности самого потерпевшего, на что указано выше, размер ответственности лиц, причастных к причинению вреда здоровью и материального ущерба, должен быть уменьшен.

Суд не обсудил вопрос о применении правил ст. 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, требующей установления степени материальной ответственности ответчиков с учетом вины потерпевшего.

Принимая во внимание изложенное, судебная коллегия нашла необходимым решение суда отменить, а дело направить на новое рассмотрение для устранения недостатков, касающихся установления обстоятельств, имеющих значение для дела, с учетом требований материального закона, подлежащего применению при разрешении заявленных исковых требований к причинителям материального и морального вреда, страховщикам их гражданской ответственности.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 05 октября 2010 года, дело N 33-11788/2010

4. Суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции и направил дело на новое рассмотрение в части взыскания ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, ввиду недостаточного исследования обстоятельств, касающихся аренды истцом автомобиля взамен поврежденного и взыскания арендной платы с причинителя вреда.

(извлечение)

В. обратился в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью «П» (далее — ООО «П») о взыскании убытков, причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия.

В обоснование иска указал, что 31 декабря 2009 года произошло дорожно-транспортное происшествие с участием автомобиля «Мерседес», принадлежащего истцу, и автомобиля ПАЗ под управлением Р., принадлежащего ООО «П», из-за нарушения водителем Р. Правил дорожного движения. В результате дорожно-транспортного происшествия автомобиль истца находился в ремонте по 15 февраля 2010 года, поэтому он вынужден был арендовать другой автомобиль с 04 января 2010 года по 15 февраля 2010 года, в связи с чем понес расходы в виде арендной платы в размере 73 100 руб. за весь срок аренды.

Истец В. в судебном заседании исковые требования поддержал. Пояснил, что после дорожно-транспортного происшествия он вел переговоры с ООО «П», руководство которого вначале предлагало свой автомобиль, но затем отказалось предоставить его, поэтому он (В.) был вынужден искать другой автомобиль. Автомобиль «Мерседес» был отремонтирован в автосервисе по направлению страховой компании, в которой был застрахован. Он (В.) принимал меры для сокращения времени ремонта, внес свои 50 000 руб. на запасные части. Автомобиль ему нужен для того, чтобы возить ребенка в школу, а также в связи с тем, что, являясь индивидуальным предпринимателем, по роду своей деятельности он должен постоянно ездить по области.

Представители ответчика в судебном заседании иск не признали. Пояснили, что расходы на ремонт автомобиля возмещены страховой компанией. Кроме того, истец не указал, какие его права были нарушены. Считали, что в данном случае отсутствовала острая необходимость аренды автомобиля. Затраты по договору аренды связаны с другими правоотношениями. Аренда автомобиля не находится в прямой причинно-следственной связи с дорожно-транспортным происшествием. Истец имел возможность передвигаться на общественном транспорте, а при необходимости заказывать такси.

Постановлением суда исковые требования В. к ООО «П» о взыскании убытков, причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия, удовлетворены.

Не согласившись с решением суда, представитель ответчика в кассационной жалобе просил указанное решение отменить, ссылаясь на его незаконность и необоснованность.

Проверив материалы дела, обсудив доводы жалобы, судебная коллегия сделала следующий вывод.

Исходя из смысла ст. 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, лицо, требующее возмещения вреда, должно доказать факт причинения вреда, противоправность действий ответчика, наличие причинной связи между этими элементами, вину причинителя вреда, а также размер подлежащих возмещению убытков. Возложение на должника обязанности по возмещению убытков возможно лишь при наличии условий ответственности, предусмотренных законом. Лицо, требующее возмещения убытков, должно доказать факт нарушения его прав.

Удовлетворяя заявленные исковые требования В., суд исходил из того, что в результате дорожно-транспортного происшествия истец был лишен права пользования принадлежащим ему на праве собственности автомобилем и для восстановления положения, существовавшего до нарушения его права, арендовал автомобиль с 04 января 2010 года по 15 февраля 2010 года, в связи с чем понес убытки в размере арендной платы, что подтверждается распиской о передаче денежных средств в размере 73 100 руб. по договору аренды.

Между тем судебная коллегия нашла, что вопрос о необходимости аренды истцом автомобиля «Шевроле» судом не исследовался. Суд не дал оценку тому обстоятельству, что согласно ответу УГИБДД ГУВД по Свердловской области за истцом зарегистрировано два автомобиля, и не выяснил, чем была вызвана невозможность использования второго автомобиля взамен поврежденного в результате дорожно-транспортного происшествия.

Кроме того, судебная коллегия полагает, что суд не дал должной оценки и представленному истцом договору аренды транспортного средства, заключенному им с физическим лицом К. Указанный договор суд принял за допустимое доказательство, между тем подпись арендодателя в договоре не заверена надлежащим образом. Арендодатель в судебном заседании не допрашивался по обстоятельствам заключения договора аренды. Доказательств обоснованности представленного суду расчета убытков в размере 73 100 руб., понесенных В. в связи с арендой автомобиля «Шевроле», истцом не представлено. Расписка о передаче денежных средств в размере 73 100 руб. по договору аренды не содержит сведений о том, из каких составляющих складывается данная сумма арендной платы за период с 04 января 2010 года по 15 февраля 2010 года. Причинная связь между произошедшим дорожно-транспортным происшествием и понесенными истцом убытками, возникшими ввиду аренды автомобиля «Шевроле», судом не устанавливалась.

С учетом изложенного решение суда о взыскании с ООО «П» в пользу истца причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия убытков в размере 73 100 руб. признано незаконным и необоснованным, подлежащим отмене с направлением дела в тот же суд на новое рассмотрение.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 21 октября 2010 года, дело N 33-12406/2010

IV. Споры, связанные с наследственными правами

5. Подача заявления о принятии наследства после смерти трансмиттента либо фактическое принятие принадлежащего ему имущества не означает принятие наследства в порядке наследственной трансмиссии. Для принятия каждого из наследств подается либо два самостоятельных заявления, либо одно, в котором выражена воля на принятие обоих наследств.

(извлечение)

Л. обратилась в суд с иском к О., действующей в своих интересах и в интересах своих несовершеннолетних детей, о признании принявшей наследство, признании свидетельств о праве на наследство недействительными, о включении имущества в наследственную массу. В обоснование заявленных требований указала, что 14 августа 2008 года умер ее сын Д. — супруг ответчика О. Наследниками первой очереди по закону после его смерти являлись родители умершего — она и ее супруг И., жена умершего — О. — и двое их совместных детей.

После смерти наследодателя его жена сообщила, что наследство будет поделено позже в соответствии с законом и ее права ущемлены не будут. Поэтому Л. не стала сразу обращаться к нотариусу, тем более что на следующий день после смерти сына, 15 августа 2008 года, умер ее супруг И. В связи с одновременной утратой сына и мужа она находилась в подавленном состоянии, длительное время не могла восстановить душевное равновесие, не интересовалась у ответчика О., когда она будет оформлять наследство, полностью доверяя ей. При этом право на наследство после смерти мужа она (Л.) оформила у нотариуса.

Осенью 2009 года она узнала, что О. оформила право на наследство после смерти Д. путем подачи заявления нотариусу, не сообщив ей об этом. Наследственная масса была разделена в равных долях между О. и двумя несовершеннолетними детьми умершего без учета ее (Л.) доли. При этом ответчику было известно, что часть наследства она (истец) уже фактически приняла, поскольку владела и пользовалась вместе со вторым сыном Ю. гаражным боксом, принадлежавшим до смерти на праве собственности наследодателю Д. Соответственно, она вправе претендовать и на раздел иного наследственного имущества.

Ее супруг И. умер на следующий день после того, как открылось наследство в связи со смертью сына, и не успел принять наследство. В этом случае право на принятие открывшегося наследства Д. перешло к ней и Ю. — наследнику после смерти отца И. Таким образом, она является наследником открывшегося после смерти Д. наследства по двум основаниям: по закону и по праву наследственной трансмиссии.

При призвании наследника к наследованию одновременно по нескольким основаниям (по завещанию и по закону или в порядке наследственной трансмиссии) наследник может принять наследство, причитающееся ему по одному из этих оснований, по нескольким из них или по всем основаниям. Поскольку она (Л.) приняла наследство после смерти своего супруга И., полагала, что автоматически приняла наследство И. после смерти сына Д.

С учетом изложенного Л. просила признать ее принявшей наследство после смерти Д., признать недействительными ранее выданные свидетельства о праве на наследство.

Третье лицо Ю. поддержал исковые требования своей матери Л. и обратился в суд с самостоятельным иском к О. о признании его принявшим наследство, включении имущества в состав наследства, указав, что после смерти отца право на принятие наследства Д. в порядке наследственной трансмиссии перешло к нему, он фактически принял наследство, так как пользовался вместе с Л. гаражным боксом.

Ю. просил признать его принявшим наследство после смерти брата Д. с выделением ему доли в наследственном имуществе и включить в состав наследственной массы 1/2 долю в праве собственности на нежилой объект — гаражный бокс. От принятия наследства умершего отца И. он отказался.

Ответчик О., действующая в интересах несовершеннолетних детей, исковые требования не признала, обратившись со встречным иском к Л., Ю. о признании ее детей принявшими наследство после смерти деда И., о признании права собственности на наследственное имущество. В обоснование своей позиции сослалась на то, что Л. была указана в заявлении о принятии наследства, поданном ею нотариусу 24 декабря 2008 года, и извещалась нотариусом о сроках выдачи свидетельств о праве на наследство. Однако Л. свое право наследовать после смерти сына не реализовала, наследство не приняла ни фактически, ни путем обращения к нотариусу. Наследником в порядке наследственной трансмиссии ее также признать нельзя, поскольку и в этом случае она не обращалась с заявлением о принятии наследства, как и Ю. Поэтому оснований для удовлетворения иска Л. и Ю. не имеется.

В то же время, как указывала О., наследниками имущества, оставшегося после смерти И., являются по праву представления Л. и ее внуки — дети Д. При этом Ю. от принятия наследства отказался. Но в заявлении нотариусу несовершеннолетние наследники по праву представления не были указаны Л. в числе лиц, имеющих право на наследство после смерти И. То есть наследники Ю. и Л. злоупотребили в своих интересах правом, скрыв от нотариуса наличие принявших наследство несовершеннолетних внуков наследодателя. О. просила признать за ее несовершеннолетними детьми право на наследование.

В судебном заседании каждая из сторон настаивала на заявленных ею требованиях, не признавая встречные исковые требования.

Решением суда исковые требования Л. к О., действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей, о признании принявшей наследство, признании свидетельств о праве на наследство недействительными, о включении имущества в наследственную массу удовлетворены в части.

Л. признана принявшей наследство, открывшееся после смерти Д., в порядке наследственной трансмиссии. Суд признал недействительными свидетельства о праве на наследство по закону.

В удовлетворении оставшейся части исковых требований Л. отказано. Также суд отказал в удовлетворении исковых требований Ю. о признании его принявшим наследство и включении имущества в состав наследства.

Встречные исковые требования О. суд удовлетворил частично, признав несовершеннолетних детей принявшими наследство, открывшееся после смерти И.

С решением суда стороны не согласились, подав кассационные жалобы.

Л. и Ю. оспаривали решение суда, так как суд, по их мнению, неправильно оценил их доводы о том, что они фактически приняли наследство после смерти Д., поскольку и при его жизни, и после его смерти пользовались гаражным боксом. В то же время полагали, что доказательств фактического принятия внуками И. наследства, открывшегося после его смерти, судом не установлено. Однако суд неправильно посчитал их принявшими наследство и признал за ними право на долю в наследственном имуществе.

О. также оспаривала решение в части удовлетворения исковых требований Л., считая ее недостойным наследником.

Изучив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб сторон, судебная коллегия сочла решение суда подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда первой инстанции, изложенных в решении, фактическим обстоятельствам дела и неправильным применением норм материального права.

В соответствии со ст. 1113 Гражданского кодекса Российской Федерации наследство открывается со смертью гражданина. На основании ст. 1114 названного Кодекса днем открытия наследства является день смерти гражданина. Согласно требованиям ст. 1154 Гражданского кодекса Российской Федерации наследство может быть принято в течение шести месяцев со дня открытия наследства. В силу ст. 1153 указанного Кодекса принятие наследства осуществляется подачей по месту открытия наследства нотариусу или уполномоченному в соответствии с законом выдавать свидетельства о праве на наследство должностному лицу заявления наследника о принятии наследства либо заявления наследника о выдаче свидетельства о праве на наследство.

Наследники по закону призываются к наследованию в порядке очередности, предусмотренной ст. ст. 1142 — 1145 и 1148 Гражданского кодекса Российской Федерации. На основании ст. 1141 указанного Кодекса наследники одной очереди наследуют в равных долях, за исключением наследников, наследующих по праву представления.

Сущность наследственной трансмиссии состоит в том, что к наследованию открывшегося наследства вместо наследника, умершего после открытия наследства и не успевшего его принять, призываются его наследники (наследственные правопреемники), к которым переходит его право на принятие открывшегося наследства.

Из материалов дела видно, что И., не успев принять наследство, открывшееся после смерти сына, умер 15 августа 2008 года. При этом судом установлено и не оспаривалось самой Л., что в предусмотренный законом срок с заявлением о принятии наследства после смерти сына Д. она не обратилась. Также суд признал доказанным, что и фактически Л. не приняла наследство после смерти сына.

Но в то же время, как следует из представленных суду материалов наследственного дела, Л. приняла наследство, открывшееся после смерти ее мужа И.

С учетом указанных обстоятельств суд сделал вывод о том, что Л. должна быть признана принявшей наследство, открывшееся и после смерти Д., в порядке наследственной трансмиссии, а все ранее выданные свидетельства о праве на наследство по закону на имя О. и ее детей должны быть признаны недействительными.

Однако данный вывод суда является неверным, поскольку принятие Л. наследства, открывшегося после смерти ее супруга И., не влечет за собой признания ее принявшей наследство и после смерти сына Д. в порядке наследственной трансмиссии.

Особенности принятия наследства в порядке наследственной трансмиссии состоят в том, что призываемый к наследованию в порядке наследственной трансмиссии наследник имеет право принять одновременно:

— наследство, которое не успел принять в установленный срок призванный к наследованию наследник в связи с его смертью после открытия наследства первого наследодателя;

— наследство, открывшееся после смерти самого наследника — второго наследодателя.

По смыслу п. 2 ст. 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации наследник, призываемый к наследованию в порядке наследственной трансмиссии, а также призываемый к наследованию наследства, открывшегося после смерти самого наследника, на общих основаниях может принять оба наследства или одно из них, отказавшись от принятия другого, либо не принять то и другое наследство.

Непринятие наследства в порядке наследственной трансмиссии не влечет за собой автоматического непринятия наследства на общих основаниях, и наоборот.

В соответствии с требованиями ст. 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации при желании наследника принять наследство в порядке наследственной трансмиссии и наследство, открывшееся после смерти самого наследника, заявление о принятии наследства в порядке наследственной трансмиссии наследниками умершего наследника подается нотариусу по месту открытия наследства первого наследодателя, а заявление о принятии наследства, открывшегося после смерти самого наследника, — нотариусу по месту открытия наследства умершего наследника, то есть подается два самостоятельных заявления. Если же наследственные дела ведутся одним нотариусом, заводятся отдельные наследственные дела к имуществу каждого из наследодателей. Объекты наследственного правопреемства также различны: первое и второе наследства принадлежат разным лицам, каждое — со своим кругом наследственного имущества и правопреемников.

Поскольку при наследовании одновременно в порядке наследственной трансмиссии и на общих основаниях заводятся два самостоятельных наследственных дела — в связи со смертью первого наследодателя и в связи со смертью его наследника, действия наследника, принимающего наследство в порядке наследственной трансмиссии и на общих основаниях, свидетельствующие о фактическом принятии наследства, следует оценивать относительно каждого наследства.

Суд без учета особенностей наследования в порядке наследственной трансмиссии признал Л. принявшей наследство после смерти своего супруга И. и автоматически принявшей наследство после смерти сына в порядке наследственной трансмиссии, указав, что, поскольку Ю. отказался от принятия наследства после смерти своего отца, это лишает Ю. и права на наследство в порядке наследственной трансмиссии после смерти брата Д.

Поскольку речь идет о двух самостоятельных наследствах, они принимаются путем совершения двух самостоятельных актов. Подача заявления о принятии наследства после смерти трансмиттента либо фактическое принятие принадлежащего ему имущества не означает принятия наследства в порядке наследственной трансмиссии. По поводу принятия каждого из наследств подается либо два самостоятельных заявления, либо одно, в котором выражена воля на принятие обоих наследств. Суд должен оценить действия, свидетельствующие о принятии наследства, применительно к каждому из наследств.

В данном случае судом не были выяснены обстоятельства принятия каждого из наследств, открывшихся после смерти Д. и И., истцом Л. и третьим лицом с самостоятельными требованиями Ю.

Кроме того, суд не учел, что п. 1 ст. 1156 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено право трансмиттента (в данном случае — И.) на принятие наследства, которое не входит в состав его собственного наследственного имущества.

Наследование в порядке наследственной трансмиссии происходит только в том случае, если умерший наследник до истечения установленного срока принятия наследства не принял его. Однако суд, разрешая вопрос о принятии наследства, открывшегося после смерти И., включил в состав его наследственного имущества также имущество умершего Д.

Решение суда отменено, дело возвращено на новое рассмотрение в тот же суд.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 21 октября 2010 года, дело N 33-11516/2010

6. Свидетельство о праве на наследство на недвижимое имущество, находящееся на территории Российской Федерации, выдается нотариусом Российской Федерации по месту нахождения недвижимости, а в случае если наследодатель до момента смерти проживал в ином государстве, указанное свидетельство может быть выдано исключительно при наличии документа, поступившего от компетентного органа иностранного государства, содержащего сведения о лицах, призываемых к наследованию, и об их долях в наследственном имуществе.

(извлечение)

Прокурор Дзержинского района г. Нижнего Тагила обратился в суд с заявлением в интересах Б. и Л. о признании незаконными действий нотариуса, выразившихся в отказе в выдаче свидетельств о праве на наследство по закону, и о возложении на нотариуса обязанности выдать такие свидетельства.

В обоснование указал, что 04 марта 2009 года умерла дочь заявителей Р., которая постоянно проживала г. Вене (Австрия). На территории Российской Федерации умершая имела в собственности квартиру в г. Нижнем Тагиле. 05 июня 2009 года наследники Р. обратились к нотариусу по месту открытия наследства — месту нахождения квартиры наследодателя. 05 ноября 2009 года нотариус отказал родителям Р. в выдаче свидетельств о праве на наследство по закону. Отказ мотивирован тем, что нотариус не располагает документом компетентного органа Австрии, содержащим сведения о призываемых к наследованию наследниках и об их долях в наследственном имуществе.

Отказ в правовом порядке мотивирован ссылкой на п. 1 ст. 1224 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства.

Выражая свое несогласие с действиями нотариуса и указывая, что в данном случае наследуется недвижимое имущество и к его наследованию применяются правила, предусмотренные российским законодательством, прокурор в просительной части заявления изложил требования следующим образом: признать незаконными действия нотариуса, выразившиеся в отказе в выдаче Б. и Л. свидетельств о праве на наследство на недвижимое имущество — квартиру в г. Нижнем Тагиле; возложить на нотариуса обязанность выдать свидетельства о праве на наследство.

Р. не имела детей, единственным наследником на территории Австрии может быть ее супруг Х. Споров о праве между ним и Б. и Л. не имеется. Последние не возражают против наследования им 1/3 доли в праве общей долевой собственности на квартиру, расположенную в г. Нижнем Тагиле, и претендуют только на свои доли, то есть на 1/3 долю каждый. Иное наследственное имущество на территории Российской Федерации у наследодателя Р. отсутствует.

Процедурой наследования в Австрии будут заниматься представители Б. в данной стране. Наследование недвижимого имущества, по мнению заявителей, должно производиться по законам Российской Федерации. Как должен выглядеть документ о количестве наследников в Австрии, на отсутствие которого сослался нотариус, заявители не знают. Получить такой документ самостоятельно не представилось возможным, несмотря на их обращения в консульство Австрии в России. Б. и Л. просили удовлетворить требования, заявленные прокурором Дзержинского района г. Нижнего Тагила.

Заинтересованное лицо Х., проживающий в Австрии, о времени и месте рассмотрения гражданского дела извещен надлежащим образом путем направления извещения на немецком языке. С учетом заявительного порядка обращения Б. и Л. в суд и ввиду отсутствия спора о праве международное судебное поручение не направлялось. Свою позицию по наследственному имуществу Х. высказал в письменных документах — переписке с нотариусом, которая и была предметом исследования.

Судом постановлено решение об удовлетворении требований прокурора. Отказ нотариуса в выдаче свидетельств о праве на наследство признан незаконным. На нотариуса возложена обязанность выдать Б. и Л. свидетельства о праве на наследство — квартиру — после смерти их дочери Р.

Оспаривая законность и обоснованность постановленного судом решения, заинтересованное лицо Х. ссылался на неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствие выводов суда обстоятельствам дела, неправильное применение норм материального права. Просил решение суда отменить.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия пришла к следующему.

Удовлетворяя заявленные требования, суд, ссылаясь на положения ст. 1224 Гражданского кодекса Российской Федерации, сделал вывод о том, что, поскольку у Р. имеется недвижимое имущество на территории Российской Федерации, то оно подлежит наследованию на основании российского законодательства. Правила, которые применимы к наследованию в целом, должны быть применимы к наследованию этого имущества.

Статья 1115 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает, что местом открытия наследства является последнее место жительства наследодателя.

Если последнее место жительства наследодателя, обладавшего имуществом на территории Российской Федерации, неизвестно или находится за ее пределами, местом открытия наследства в Российской Федерации признается место нахождения такого наследственного имущества. Если такое наследственное имущество находится в разных местах, местом открытия наследства является место нахождения входящих в его состав недвижимого имущества или наиболее ценной части недвижимого имущества, а при отсутствии недвижимого имущества — место нахождения движимого имущества или его наиболее ценной части. Ценность имущества определяется исходя из его рыночной стоимости.

Между тем, как видно из представленных материалов, суд первой инстанции не учел требований ст. ст. 1115 и 1224 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым отношения по наследованию определяются по праву той страны, где наследодатель имел последнее место жительства. Наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество, а наследование недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр Российской Федерации, — по российскому праву. Необходимо принимать во внимание и интересы супруга умершей, наследника первой очереди, который сам направил нотариусу сообщение о смерти супруги и указал, что в Российской Федерации, по имеющимся у него сведениям, находится имущество Р. — квартира и мотоцикл. Пояснил, что в настоящее время процедура наследования в Австрии еще не закончена, по ее окончании он свяжется с нотариусом и вышлет все документы. Более того, Х. требует от Б. и Л. отказа от наследства в связи с наличием обременений.

В связи с тем, что последнее место жительства наследодателя Р. — Австрия, отношения по наследованию должны применяться в соответствии с законодательством Австрии. Компетентные органы Австрии, наделенные правом оформления наследства, определяют нормы права, подлежащие применению, основания наследования, круг наследников, которые призываются к наследованию, выдают документ, подтверждающий права наследников на недвижимое имущество, находящееся на территории Австрии, а также на любое движимое имущество независимо от места его нахождения (акции, вклады, транспортные средства и пр.). Свидетельство о праве на наследство на недвижимое имущество, находящееся на территории Российской Федерации, должно выдаваться нотариусом Российской Федерации по месту нахождения недвижимости. Настоящее свидетельство может быть выдано исключительно при наличии документа, поступившего от компетентного органа Австрии, содержащего сведения о лицах, призываемых к наследованию, и об их долях в наследственном имуществе, в соответствии с действующим законодательством Австрии.

При таких обстоятельствах следует признать преждевременным вывод суда о признании незаконными действий нотариуса, выразившихся в отказе в выдаче Б. и Л. свидетельств о праве на наследство на недвижимое имущество, и о возложении на нотариуса обязанности выдать свидетельства о праве на наследство без учета доли супруга умершей и без получения от компетентного органа Австрии документа, содержащего сведения о лицах, призываемых к наследованию, и об их долях в наследственном имуществе, в соответствии с действующим законодательством Австрии.

Более того, в материалах дела имеются тексты, не переведенные на русский язык, что недопустимо при рассмотрении дела, поскольку это может влиять на выводы суда.

Допущенные судом нарушения норм процессуального и материального права являются существенными, в связи с чем судебной коллегией решение суда признано незаконным и необоснованным и отменено ввиду неправильного определения обстоятельств, имеющих значение для дела, дело направлено на новое рассмотрение.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 14 октября 2010 года, дело N 33-12662/2010

V. Обжалование действий (бездействия) органов государственной власти или должностных лиц

7. Судом кассационной инстанции право заявителя на ознакомление с материалами проверки поданной им жалобы на действия сотрудников исправительного учреждения признано нарушенным ввиду неправильного толкования судом первой инстанции норм материального права.

(извлечение)

Заявитель Н. обратился в суд с просьбой признать незаконными действия Нижнетагильского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Кузнецова В.И., а именно отказ в ознакомлении с материалами проверки жалобы Н. на действия сотрудников исправительного учреждения.

Решением суда требования Н. оставлены без удовлетворения.

В кассационной жалобе заявитель просил решение суда отменить, удовлетворить заявленные им требования, ссылаясь на неправильное применение судом норм материального права.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости отмены решения суда в связи с неправильным применением норм материального права.

Как следует из материалов дела, заявитель Н., отбывающий наказание в виде лишения свободы, обратился к прокурору с жалобой на действия сотрудников исправительного учреждения. Получив ответ на заявление, просил ознакомить его с материалами проверки.

Из ответа Нижнетагильского прокурора по надзору за исполнением законов в исправительных учреждениях, ссылавшегося на положения пп. 4.14, 4.15 Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в системе прокуратуры Российской Федерации, утвержденной Приказом Генерального прокурора Российской Федерации от 17 декабря 2007 года N 200 (далее — Инструкция), и приказа прокурора Свердловской области от 17 января 2008 года N 2 (далее — приказ), следует, что ознакомление с материалами проверок осуществляется в помещении прокуратуры, направление копий материалов проверок не допускается.

Отказывая в удовлетворении заявления Н., суд указал, что препятствий для ознакомления осужденного, отбывающего наказание в виде лишения свободы, с материалами проверок нормативные положения вышеназванных Инструкции и приказа не содержат, оснований для возложения на органы прокуратуры обязанности предоставить для ознакомления Н. материалы проверок не имеется.

С таким выводом судебная коллегия не согласилась по следующим основаниям.

Согласно ч. 2 ст. 24 Конституции Российской Федерации органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомиться с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.

Частью 2 ст. 8 Федерального закона от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» закреплено право гражданина на получение от государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, информации, непосредственно затрагивающей его права и свободы.

Пунктом 2 ст. 5 Федерального закона от 02 мая 2006 года N 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» установлено, что при рассмотрении обращения государственным органом, органом местного самоуправления или должностным лицом гражданин имеет право знакомиться с документами и материалами, касающимися рассмотрения обращения, если это не затрагивает права, свободы и законные интересы других лиц и если в указанных документах и материалах не содержатся сведения, составляющие государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну.

Н. в заявлении просил обеспечить предусмотренное законом право на ознакомление с материалами проверки по его жалобе.

Из пп. 4.14, 4.15 Инструкции усматривается, что по окончании проверки заявителю по его просьбе предоставляется возможность ознакомиться с документами и материалами, касающимися рассмотрения обращения, если это не затрагивает права, свободы и законные интересы других лиц и если в указанных документах и материалах не содержатся сведения, составляющие государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну. Письменное решение о предоставлении заявителю возможности ознакомиться с документами принимают: в Генеральной прокуратуре Российской Федерации — Генеральный прокурор Российской Федерации, его заместители, заместители Главного военного прокурора, начальники главных управлений, управлений, в том числе Главной военной прокуратуры, в прокуратурах субъектов Российской Федерации и нижестоящих прокуратурах — соответствующие прокуроры, их заместители, начальники управлений и отделов. Работник прокуратуры, ознакомивший заявителя с документами, составляет и приобщает к надзорному производству справку о том, с какими материалами заявитель ознакомлен.

Из названного выше приказа следует, что ознакомление заявителей с материалами проверки его обращения обеспечивается в здании прокуратуры, проводившей проверку, в постоянном присутствии оперативного работника прокуратуры с исключением случая направления заявителям копий материалов проверок. Заявителям, не имеющим возможности самостоятельного ознакомления с материалами проверки, обеспечение ознакомления осуществляется путем предоставления материалов проверок лицам, оформившим доверенности в порядке, установленном законодательством.

При этом ни положениями Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, ни положениями вышеприведенных Инструкции и приказа право осужденных на ознакомление с материалами проверок по их жалобам и заявлениям не ограничено.

Суд, делая вывод о соответствии Инструкции и приказа федеральному законодательству, закрепившему право на ознакомление с материалами проверок, в нарушение положений п. 4.15 Инструкции, устанавливающего обязанность соответствующего прокурора обеспечить ознакомление с материалами проверки по жалобе заявителя, отказал в удовлетворении требований Н., что повлекло ничем не обусловленное ограничение права заявителя.

Содержащееся в ответе прокурора на заявление Н. о реализации предусмотренного федеральным законом права на ознакомление с материалами проверок указание на недопустимость направления заявителям либо их представителям копий материалов не может являться основанием для неисполнения прокурором обязанности по обеспечению ознакомления с материалами проверки. Следовательно, действиями прокурора ограничено право заявителя Н. на ознакомление с материалами проверки, что противоречит вышеприведенным положениям действующего законодательства.

При таких обстоятельствах решение суда отменено, вынесено новое решение об удовлетворении требований заявителя.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 30 ноября 2010 года, дело N 33-13696/2010

VI. Споры, вытекающие из налоговых правоотношений

8. Сумма налога на находящееся в общей долевой и (или) общей совместной собственности имущество физических лиц должна исчисляться не из инвентаризационной стоимости всего объекта налогообложения (жилые дома, квартиры, дачи, гаражи и иные строения, помещения и сооружения), а из инвентаризационной стоимости доли в объекте налогообложения.

(извлечение)

Г. и А. обратились в суд с иском к Инспекции Федеральной налоговой службы (далее — ИФНС) о признании незаконным отказа в перерасчете налога на имущество, указав в обоснование своих требований, что являются собственниками 1/2 доли каждый в праве общей долевой собственности на квартиру. С учетом того, что расчет налога на имущество и перерасчет данного налога за 2008 год, указанные в налоговых уведомлениях от 02 июля 2009 года, не соответствуют законодательству, просили признать отказ ответчика в перерасчете налога на имущество за 2008 — 2009 годы незаконным, обязать ИФНС произвести перерасчет налога исходя из инвентаризационной стоимости доли каждого участника долевой собственности с применением ставки 0,15%.

Представитель ИФНС с заявленными требованиями не согласился, пояснив, что если имущество находится в общей долевой собственности нескольких физических лиц, то налогоплательщиком в отношении этого имущества признается каждое из этих физических лиц соразмерно его доле в этом имуществе. Однако доли в праве собственности на имущество в качестве объекта налогообложения законом не предусмотрены. В качестве стоимостного показателя, установленного для расчета налоговой базы по налогу, определена инвентаризационная стоимость имущества, признаваемого объектом налогообложения, то есть жилых домов, дач, гаражей. Поэтому ставки налога на имущество физических лиц устанавливаются применительно к инвентаризационной стоимости объектов налогообложения. Министерство финансов России дало разъяснение о порядке исчисления и уплаты налога на имущество физических лиц в отношении имущества, находящегося в общей долевой собственности. Технология определения налоговой ставки при исчислении налога на имущество физических лиц в отношении имущества, находящегося в общей долевой собственности, была изменена.

Решением Краснотурьинского городского суда Г. и А. отказано в удовлетворении заявленных требований.

Оспаривая законность и обоснованность постановленного решения, истцы в кассационной жалобе просили его отменить в связи с неправильным применением норм материального права. Считали, что исходя из смысла действующего законодательства обязанность лица по уплате налога связана с объемом принадлежащего ему имущества. Поэтому сумма налога на имущество должна рассчитываться не из инвентаризационной стоимости всей квартиры как объекта недвижимости, а из инвентаризационной стоимости принадлежащей каждому из заявителей 1/2 доли.

ИФНС полагала решение суда законным и обоснованным.

Изучив материалы дела, проверив в пределах заявленных доводов кассационную жалобу и возражения на нее, судебная коллегия пришла к следующим выводам.

Материалами дела подтверждается, что расчет налога на имущество истцов в 2008 году был произведен налоговым органом следующим образом. Инвентаризационная стоимость квартиры была поделена на части, к полученной стоимости была применена соответствующая ставка налога на имущество — 0,15%, в результате чего сумма налога составила в отношении каждого из сособственников 509 руб. 15 коп. Именно данные суммы, согласно налоговым уведомлениям, и были уплачены истцами.

При расчете налога на имущество в 2009 году, а также при осуществлении перерасчета налога за 2008 год налоговым органом была применена иная методика. Сумма налога рассчитана по ставке, которая относится к инвентаризационной стоимости квартиры (1%), и поделена на число собственников (2), в результате чего размер налога за 2009 год составил 3 394 руб. 30 коп., а размер налога за 2008 год с учетом изменения методики составил 2 855 руб. 15 коп. (3 394 руб. 30 коп. — 509 руб. 15 коп.) на каждого собственника.

Разрешая заявленные истцами требования и отказывая Г. и А. в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что с 2008 года ставка налога на имущество определяется с учетом размера инвентаризационной стоимости всей квартиры, а рассчитанный с применением этой ставки налог впоследствии делится соразмерно доле принадлежащего налогоплательщику имущества. В связи с изложенным суд указал на то, что налоговым органом правомерно доначислен налог за 2008 год и не допущено нарушений при исчислении налога на имущество за 2009 год.

Судебная коллегия не согласилась с выводами суда первой инстанции, поскольку они основаны на неправильном толковании норм материального права.

В соответствии с п. 1 ст. 38 Налогового кодекса Российской Федерации объектом налогообложения являются реализация товаров (работ, услуг), имущество, прибыль, доход, расход или иное обстоятельство, имеющее стоимостную, количественную или физическую характеристику, с наличием которого законодательство о налогах и сборах связывает возникновение у налогоплательщика обязанности по уплате налога.

Согласно п. 1 ст. 53 Налогового кодекса Российской Федерации налоговая база представляет собой стоимостную, физическую или иную характеристики объекта налогообложения. Налоговая ставка представляет собой величину налоговых начислений на единицу измерения налоговой базы.

В силу ст. 1 Закона Российской Федерации от 09 декабря 1991 года N 2003-1 «О налогах на имущество физических лиц» (далее — Закон) плательщиками налогов на имущество физических лиц признаются физические лица — собственники имущества, признаваемого объектом налогообложения. Если имущество, признаваемое объектом налогообложения, находится в общей долевой собственности нескольких физических лиц, налогоплательщиком в отношении этого имущества признается каждое из этих физических лиц соразмерно его доле в этом имуществе.

На основании ст. 2 данного Закона объектами налогообложения признаются жилые дома, квартиры, дачи, гаражи и иные строения, помещения и сооружения.

Пунктом 2 ст. 5 указанного Закона предусмотрено, что налог на строения, помещения и сооружения исчисляется на основании данных об их инвентаризационной стоимости по состоянию на 01 января каждого года. За строения, помещения и сооружения, находящиеся в общей долевой собственности нескольких собственников, налог уплачивается каждым из собственников соразмерно их доле в этих строениях, помещениях и сооружениях.

Согласно ст. 244 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество, находящееся в собственности двух или нескольких лиц, принадлежит им на праве общей собственности: оно может находиться в общей собственности с определением доли каждого из собственников в праве собственности (долевая собственность) или без определения таких долей (совместная собственность); общая собственность возникает при поступлении в собственность двух или нескольких лиц имущества, которое не может быть разделено без изменения его назначения (неделимые вещи) либо не подлежит разделу в силу закона.

В соответствии с п. 2, 3 ст. 252 Гражданского кодекса Российской Федерации участник долевой собственности вправе требовать выдела своей доли из общего имущества; при недостижении участниками долевой собственности соглашения о способе и условиях раздела общего имущества или выдела доли одного из них участник долевой собственности вправе в судебном порядке требовать выдела в натуре своей доли из общего имущества.

Статьей 246 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что распоряжение общим имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, однако каждый участник общей долевой собственности вправе самостоятельно распорядиться своей долей в праве общей собственности с соблюдением правил о преимущественном праве покупки, которым обладают другие участники долевой собственности.

По смыслу ст. ст. 248, 249 Гражданского кодекса Российской Федерации размер долей сособственников имеет значение для определения их имущественных отношений как при распределении доходов, полученных от использования имущества, находящегося в долевой собственности, так и при несении расходов по его содержанию.

Из приведенных законоположений следует, что в Гражданском кодексе Российской Федерации под долей понимается не доля в имуществе, а доля в праве общей долевой собственности.

Согласно п. 2 ст. 38 Налогового кодекса Российской Федерации, под «имуществом» понимаются виды объектов гражданских прав (за исключением имущественных прав), относящихся к имуществу в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

На основании ст. 249 Гражданского кодекса Российской Федерации участники долевой собственности обязаны нести расходы по содержанию общего имущества соразмерно со своей долей, в том числе соразмерно со своей долей участвовать в уплате налогов на общее имущество.

Таким образом, сумма налога на имущество физических лиц, находящееся в общей долевой и (или) общей совместной собственности, должна исчисляться не из инвентаризационной стоимости всего объекта налогообложения (жилые дома, квартиры, дачи, гаражи и иные строения, помещения и сооружения), а из инвентаризационной стоимости доли в объекте налогообложения. Иное означало бы необоснованное и произвольное возложение на физических лиц обязанности по уплате налога исходя из суммарной инвентаризационной стоимости всего объекта налогообложения, что противоречит положениям ст. ст. 3, 11 Налогового кодекса Российской Федерации.

Согласно позиции, выраженной в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2008 года N 222-О-О, толкование положений статьи законодательства о налогах и сборах в спорных случаях должно осуществляться судами общей юрисдикции с учетом положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации, в том числе п. 7 ст. 3, п. 1 ст. 11 указанного Кодекса. При этом в отличие от налоговых органов, обязанных в соответствии с подп. 5 п. 1 ст. 32 Налогового кодекса Российской Федерации руководствоваться письменными разъяснениями Министерства финансов Российской Федерации по вопросам применения законодательства Российской Федерации о налогах и сборах, суды общей юрисдикции такими разъяснениями не связаны, поскольку именно судебная власть, в силу ст. ст. 10 и 120 Конституции Российской Федерации действующая на основе принципов самостоятельности, справедливого, независимого, объективного и беспристрастного правосудия, в наибольшей мере предназначена для решения задачи устранения неясностей, выявляемых в процессе применения налоговых норм в конкретных правовых ситуациях, путем толкования этих норм.

Обязанность каждого платить законно установленные налоги и сборы, закрепленная ст. 57 Конституции Российской Федерации и п. 1 ст. 3 Налогового кодекса Российской Федерации, распространяется на всех налогоплательщиков в качестве безусловного требования государства. В соответствии с указанными нормами налогоплательщик обязан уплатить определенный налог, вид которого, сумма, порядок исчисления, порядок и сроки уплаты установлены законом.

По смыслу ст. 57 Конституции Российской Федерации в системной связи с ее ч. 1 ст. 1, чч. 2, 3 ст. 15, чч. 1, 2 ст. 19 в Российской Федерации как в правовом государстве законы о налогах должны содержать четкие и понятные нормы.

В соответствии с п. 7 ст. 3 Налогового кодекса Российской Федерации все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.

Между тем согласно правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 21 марта 1997 года N 5-П по делу о проверке конституционности положений абз. 2 п. 2 ст. 18 и ст. 20 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации», принцип равного налогового бремени, выводимый из положений ч. 2 ст. 8, ст. ст. 19, 57 Конституции Российской Федерации, в сфере налоговых отношений означает, что не допускается установление дополнительных, а также повышенных по ставкам налогов в зависимости от формы собственности, организационно-правовой формы предпринимательской деятельности, местонахождения налогоплательщика и иных носящих дискриминационный характер оснований.

В силу ст. ст. 19 и 57 Конституции Российской Федерации в их взаимосвязи налоги и сборы не могут носить дискриминационный характер и различно применяться в зависимости, в частности, от имущественного положения, а также от других обстоятельств. Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 27 апреля 2001 года N 7-П, принцип равенства всех перед законом гарантирует одинаковые права и обязанности для субъектов, относящихся к одной категории, и не исключает возможность установления различных условий для различных категорий субъектов права; такие различия, однако, не могут носить произвольный характер, они должны основываться на объективных характеристиках соответствующих категорий субъектов.

Кроме того, п. 1 ст. 11 Налогового кодекса Российской Федерации установлено, что институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в указанном Кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в соответствующей отрасли законодательства, если иное не предусмотрено Налоговым кодексом Российской Федерации.

Ввиду изложенных обстоятельств решение суда признано незаконным и необоснованным и отменено.

Судебная коллегия приняла новое решение об удовлетворении заявленных истцами требований.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 19 октября 2010 года, дело N 33-12470/2010

VII. Вопросы исполнения решений суда

9. С сумм страхового обеспечения по обязательному социальному страхованию в виде ежемесячных страховых выплат алименты на несовершеннолетних детей удержанию не подлежат.

(извлечение)

П. обратилась в суд с заявлением об оспаривании законности отказа государственного учреждения Свердловское региональное отделение Фонда социального страхования Российской Федерации (филиал N 16) (далее — ГУ ФСС) производить удержание алиментов на несовершеннолетнего ребенка из сумм ежемесячного страхового обеспечения должника Ц.

Судом постановлено решение об удовлетворении заявления П. Отказ ГУ ФСС от 21 мая 2010 года во взыскании алиментов с сумм ежемесячных страховых выплат Ц. признан незаконным. На ГУ ФСС возложена обязанность взыскивать с сумм ежемесячного страхового обеспечения Ц. в пользу П. алименты на основании судебного приказа, выданного мировым судьей судебного участка N 2 г. Красноуральска.

С ГУ ФСС в пользу П. взысканы расходы по уплате государственной пошлины в сумме 200 руб., по составлению искового заявления в сумме 1 000 руб.

Оспаривая законность и обоснованность постановленного судом решения, заинтересованные лица в кассационных жалобах указали на неправильное применение судом норм материального права и просили решение суда отменить.

Как установлено судом и подтверждается материалами дела, на основании судебного приказа, выданного 14 ноября 2005 года мировым судьей, Ц. обязан выплачивать в пользу П. алименты на содержание дочери, 2003 года рождения, в размере 1/4 части всех видов заработной платы и иного дохода.

Постановлением Красноуральского районного отдела судебных приставов на основании вышеуказанного исполнительного документа возбуждено исполнительное производство.

Взыскание по судебному приказу обращено на получаемую должником Ц. пенсию по инвалидности, из которой ежемесячно удерживается по 2 094 руб. 40 коп.

Помимо пенсии, Ц. в связи с причинением вреда здоровью на производстве получает обеспечение по социальному страхованию в виде ежемесячных страховых выплат. В ходе исполнения судебного приказа судебным приставом-исполнителем вынесено постановление от 12 апреля 2010 года об обращении взыскания и на данный вид дохода.

21 мая 2010 года ГУ ФСС отказало в удержании алиментов из сумм ежемесячных страховых выплат, выплачиваемых Ц. по обязательному социальному страхованию.

Признавая отказ незаконным, суд исходил из того, что сумма страхового возмещения выплачивается в возмещение вреда здоровью и согласно ч. 2 ст. 101 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» установленные п. 1 ч. 1 данной статьи ограничения по обращению взыскания на денежные суммы, выплачиваемые в возмещение вреда, причиненного здоровью, не применяются по алиментным обязательствам в отношении несовершеннолетних детей.

Судебная коллегия не согласилась с такими выводами суда.

В соответствии с положениями п. 1 ст. 1 Федерального закона от 24 июля 1998 года N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» обязательное социальное страхование от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний является видом социального страхования и предусматривает возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью застрахованного при исполнении им обязанностей по трудовому договору (контракту) и в иных установленных данным Федеральным законом случаях, путем предоставления застрахованному в полном объеме всех необходимых видов обеспечения по страхованию, в том числе оплаты расходов на медицинскую, социальную и профессиональную реабилитацию.

Пунктом 2 ст. 1 указанного Федерального закона не ограничены права застрахованных на возмещение вреда, осуществляемое в соответствии с законодательством Российской Федерации, в части, превышающей обеспечение по страхованию, осуществляемое в соответствии с данным Федеральным законом.

Объем и характер возмещения вреда, причиненного повреждением здоровья, установлены положениями ст. 1085 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Как следует из положений ст. 3 Федерального закона от 24 июля 1998 года N 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний», обеспечение по страхованию — это страховое возмещение вреда, причиненного в результате наступления страхового случая жизни и здоровью застрахованного, в виде денежных сумм, выплачиваемых либо компенсируемых страховщиком застрахованному или лицам, имеющим на это право в соответствии с данным Федеральным законом.

В силу подп. 2 п. 1 ст. 8 указанного Федерального закона обеспечение по страхованию осуществляется в виде страховых выплат, в частности ежемесячных страховых выплат застрахованному.

Как следует из положений ч. 1 ст. 101 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», взыскание не может быть обращено, в частности, на денежные суммы, выплачиваемые в возмещение вреда, причиненного здоровью.

В соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 101 указанного Федерального закона такое же ограничение предусмотрено применительно к страховому обеспечению по обязательному социальному страхованию, за исключением пенсии по старости, пенсии по инвалидности и пособия по временной нетрудоспособности.

При этом в силу положений ч. 2 ст. 101 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» по алиментным обязательствам в отношении несовершеннолетних детей ограничения по обращению взыскания, установленные пп. 1 и 4 ч. 1 данной статьи, не применяются. В отношении ограничений, предусмотренных п. 9 ч. 1 ст. 101 указанного Федерального закона, такое правило не применяется.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 18 июля 1996 года N 841 в соответствии со ст. 82 Семейного кодекса Российской Федерации установлен Перечень видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей. Согласно подп. «м» п. 2 данного Перечня удержание алиментов производится с сумм, выплачиваемых в возмещение вреда, причиненного здоровью. Однако не указано, что такое удержание производится с сумм страхового обеспечения по обязательному социальному страхованию.

Проанализировав вышеназванные положения закона, судебная коллегия пришла к выводу о том, что в силу прямого указания закона с сумм страхового обеспечения по обязательному социальному страхованию в виде ежемесячных страховых выплат алименты на несовершеннолетних детей удержанию не подлежат.

Суд не в полной мере учел требования закона и пришел к неправильному выводу о том, что суммы страхового обеспечения по обязательному социальному страхованию относятся к суммам, выплачиваемым в возмещение вреда, причиненного здоровью, применительно к положениям ст. 101 Федерального закона от 02 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве».

При таких обстоятельствах решение суда признано незаконным и необоснованным ввиду неправильного применения судом норм материального права. В связи с этим в силу п. 4 ч. 1 ст. 362 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда отменено. Поскольку имеющие значение для дела обстоятельства установлены, с учетом имеющихся в деле доказательств судебная коллегия вынесла по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявления по вышеуказанным основаниям.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 07 октября 2010 года, дело N 33-12111/2010

VIII. Установление юридических фактов

10. Согласно ст. 263 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дела особого производства рассматриваются и разрешаются судом по общим правилам искового производства с особенностями, установленными данным Кодексом; участие заявителей и других заинтересованных лиц при рассмотрении таких дел является обязательным.

(извлечение)

С. обратилась в суд с заявлением об установлении отцовства ее дочерей, указав, что они родились от П., с которым она находилась в фактических брачных отношениях.

08 мая 2008 года П. умер.

Установление отцовства необходимо ей для оформления права на меры социальной поддержки, поскольку ей одной трудно содержать детей.

Суд удовлетворил заявленные С. требования.

Изучив материалы дела, проверив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия пришла к следующему выводу.

Удовлетворяя заявленные С. требования в порядке особого производства, суд первой инстанции на основании свидетельских показаний и представленных заявителем фотоматериалов установил факт признания П. отцовства, имеющий юридическое значение.

Вместе с тем суд при рассмотрении дела не учел следующее.

В соответствии со ст. 50 Семейного кодекса Российской Федерации в случае смерти лица, которое признавало себя отцом ребенка, но не состояло в браке с его матерью, суд вправе установить факт признания им отцовства. Рассмотрение дела об установлении такого факта проводится в особом порядке.

Согласно ст. 263 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дела особого производства рассматриваются и разрешаются судом по общим правилам искового производства с особенностями, установленными главами 27 — 38 указанного Кодекса. Дела особого производства суд рассматривает с участием заявителей и других заинтересованных лиц.

В соответствии со ст. 264 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд устанавливает факты, от которых зависит возникновение, изменение, прекращение личных или имущественных прав граждан, организаций.

В силу ст. 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд разрешает вопрос о составе лиц, участвующих в деле.

Как видно из материалов дела, заявитель С. обратилась за установлением юридического факта в целях оформления права на получение социальных выплат.

На основании ст. 364 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда первой инстанции подлежит отмене независимо от доводов кассационных жалобы, представления в случае, если суд разрешил вопрос о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле.

В силу ст. 8 Гражданского кодекса Российской Федерации и ст. 264 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда ведет к возникновению социальных правоотношений, что создает права и обязанности для Пенсионного фонда Российской Федерации. При рассмотрении данного дела лицо, в отношении которого суд разрешил вопрос о правах и обязанностях, не было привлечено к участию в деле.

Решение суда отменено, дело направлено на новое рассмотрение.

Определение
судебной коллегии по гражданским делам
Свердловского областного суда
от 07 октября 2010 года, дело N 33-12084/2010

Вопрос — ответ

Вопрос: Является ли обязательным участие представителя государственного бюджетного учреждения здравоохранения Свердловской области «Областной наркологический диспансер» в качестве представителя третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, при рассмотрении дел по искам, предъявляемым прокурорами районов области к гражданам, больным наркоманией, о прекращении права на управление транспортными средствами?

Ответ: Исходя из смысла ст. 43 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, хотя и не выступают в качестве субъектов спорного правоотношения, но тем не менее являются участниками процесса, юридически заинтересованными в защите собственных субъективных прав и законных интересов.

Предъявление прокурорами исков к гражданам, больным наркоманией, о прекращении их права на управление транспортными средствами ни в коей мере не нарушает прав и законных интересов наркологического диспансера, поэтому привлечение его представителей к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, по мнению судебной коллегии, является излишним.

Наличие в исковом заявлении прокурора просьбы о привлечении представителя наркологического диспансера к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, не является безусловным основанием для ее удовлетворения, поскольку согласно п. 4 ч. 1 ст. 150 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при подготовке дела суд самостоятельно решает вопрос о вступлении в дело третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора.

утвержден
постановлением президиума
Свердловского областного суда
от 02 февраля 2011 года

1. Процессуальные вопросы

Судебный приказ может быть выдан только по очевидным, бесспорным требованиям имущественного характера. К заявлению о вынесении судебного приказа должны быть приложены документы, подтверждающие обоснованность требования взыскателя.

Судом надзорной инстанции отменен судебный приказ о взыскании задолженности по кредитному договору, вынесенный по спорным требованиям, включающим начисление неустойки на неустойку, без документов, подтверждающих как факт заключения сделки в простой письменной форме, так и фактическое исполнение данной сделки банком (постановление президиума Свердловского областного суда от 28 апреля 2010 года по делу N 44-Г-13/2010).

Ранее постановлением президиума Свердловского областного суда от 03 октября 2007 по делу N 44-Г-119/2007 отменен судебный приказ мирового судьи, поскольку размер неустойки (31 422 руб.), значительно превышающий сумму выданного банком кредита (15 000 руб.), не свидетельствует о бесспорности предъявленных взыскателем требований.

Дело по иску банка к нескольким солидарным должникам, если хотя бы один из них является физическим лицом, подведомственно суду общей юрисдикции.

Возвращая исковое заявление о взыскании задолженности по кредитному договору, суд исходил из того, что истец и ответчик являются юридическими лицами, спор носит экономический характер и подлежит рассмотрению в арбитражном суде.

Судом кассационной инстанции определение о возвращении искового заявления отменено, поскольку судом первой инстанции не принято во внимание, что иск предъявлен не только к обществу с ограниченной ответственностью, но и к физическому лицу, которое является поручителем по кредитному договору. Кроме того, возвращая исковое заявление, суд смешал понятия подведомственности и подсудности дел. Нарушение правил подведомственности влечет отказ в принятии заявления либо прекращение производства по делу (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 12 мая 2009 года по делу N 33-4174/2009).

Указанная позиция согласуется с разъяснением, содержащимся в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2006 года, утвержденном Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2006 года: договор кредитования, поручителем по которому выступает физическое лицо, не являющееся предпринимателем без образования юридического лица, не связан с осуществлением им предпринимательской или иной экономической деятельности, поэтому требования, вытекающие из указанного договора, подведомственны судам общей юрисдикции.

Если при рассмотрении дела по иску банка выяснится, что поручители — физические лица — имеют статус индивидуальных предпринимателей, то само по себе указанное обстоятельство подведомственности спора не изменит. Необходимо проверить, дано ли поручительство гражданином как индивидуальным предпринимателем либо как физическим лицом.

Судебная коллегия отменила определение суда о прекращении производства по делу, поскольку в договорах поручительства не содержится сведений о том, что Г. и Н. являются индивидуальными предпринимателями. Следовательно, несмотря на наличие у ответчиков такого статуса, договоры поручительства были заключены с ними не как с индивидуальными предпринимателями, не в связи с осуществлением ими предпринимательской или иной экономической деятельности, а как с физическими лицами (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 13 августа 2009 года по делу N 33-8344/2009).

При предъявлении иска банком к нескольким ответчикам (заемщику, поручителям) по правилам договорной подсудности соглашение о договорной подсудности должно быть достигнуто со всеми ответчиками.

Банк обратился в суд с иском к юридическому лицу (далее — общество) и двум гражданам о взыскании задолженности по кредитному договору.

В кредитном договоре с обществом содержалось условие о том, что споры, возникающие из этого договора или в связи с ним, в случае если стороны не придут к взаимоприемлемому решению, подлежат рассмотрению Арбитражным судом Свердловской области в установленном порядке.

В договорах поручительства с гражданами содержалось условие о том, что все споры подлежат рассмотрению в суде общей юрисдикции по месту нахождения банка.

Определением районного суда исковое заявление банка возвращено заявителю. При вынесении определения суд исходил из того, что, поскольку банк находится в другом районе, исковое заявление подано с нарушением правил подсудности.

Судебная коллегия с такими выводами не согласилась и указала, что в кредитном договоре сторонами была определена не подсудность споров, возникающих из договора, а их подведомственность (разрешение споров исключено из компетенции третейского суда). Каких-либо положений относительно подсудности таких споров кредитный договор не содержит. Следовательно, с одним из ответчиков соглашение относительно подсудности не было достигнуто, в связи с чем предусмотренное договорами поручительства правило о рассмотрении споров по месту нахождения банка к настоящему иску неприменимо. Поэтому при определении подсудности настоящего спора необходимо руководствоваться правилом, установленным ч. 1 ст. 31 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которому иск к нескольким ответчикам, проживающим или находящимся в разных местах, предъявляется в суд по месту жительства или месту нахождения одного из ответчиков по выбору истца (определения судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 08 сентября 2009 года по делу N 33-9101/2009 и от 18 ноября 2010 года по делу N 33-14223/2010).

Если в договоре с банком указано на рассмотрение спора судом, который на момент заключения договора упразднен, условие о договорной подсудности является недействительным, подсудность спора должна определяться по общим правилам.

В кредитном договоре, заключенном в 2007 году, было предусмотрено, что при недостижении договоренности спор будет передан на рассмотрение в Таганский муниципальный (районный) суд ЦАО г. Москвы для принятия решения в соответствии с действующим законодательством.

В то же время Федеральным законом от 02 июля 2003 года N 88-ФЗ «О создании и об упразднении районных судов города Москвы и о внесении изменения в ст. 21 Закона РСФСР «О судоустройстве РСФСР» Таганский межмуниципальный (районный) народный суд Центрального административного округа города Москвы был упразднен с передачей относящихся к его ведению вопросов осуществления правосудия в юрисдикцию Таганского районного суда города Москвы.

Судебная коллегия пришла к выводу о недействительности условия о договорной подсудности и отменила определение суда первой инстанции о возвращении заявления (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 19 ноября 2009 года по делу N 33-11829/2009).

Соблюдение условия о договорной подсудности является обязательным для субъектов соглашения и суда. При указании в договоре с заемщиком конкретного суда, которому подсуден спор, условие о договорной подсудности считается согласованным и банк не вправе обращаться в другой суд.

Судебная коллегия согласилась с выводом суда о возвращении искового заявления банка, поданного с нарушением правил подсудности. Поскольку в кредитном договоре содержалось положение о рассмотрении споров в Ленинском районном суде г. Тюмени, судебная коллегия пришла к выводу о том, что между сторонами было достигнуто соглашение об изменении территориальной подсудности. Поэтому банк был не вправе обращаться в районный суд г. Екатеринбурга по месту жительства ответчика.

(Определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 17 сентября 2009 года, дело N 33-9679/2009).

При наличии в кредитном договоре условия о рассмотрении споров по месту нахождения филиала банка иск предъявляется в суд в соответствии с условием о договорной подсудности.

Судебная коллегия признала ошибочным вывод суда о возвращении искового заявления банка в связи с тем, что на момент заключения кредитного договора филиал банка располагался на территории юрисдикции другого районного суда. При наличии в договоре условия о рассмотрении спора по месту нахождения филиала банка подсудность спора определяется на момент обращения в суд. На момент обращения в суд филиал банка расположен в районе юрисдикции суда, вынесшего обжалуемое определение (определения судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 30 ноября 2010 года по делу N 33-14582 и от 08 июня 2010 года по делу N 33-6219/2010).

При уступке права требования ранее согласованное условие о договорной подсудности сохраняет свою силу, если стороны не оговорили иное.

Судебная коллегия отменила определение суда о возвращении искового заявления о взыскании задолженности по кредитному договору, указав, что при уступке права требования сохраняют силу положения о договорной подсудности, согласованные в договоре первоначального кредитора с должником. Это следует из ст. 44 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в силу которой правопреемство в материально-правовых отношениях влечет за собой и процессуальное правопреемство (определение судебной коллегии Свердловского областного суда от 04 марта 2010 года по делу N 33-2198/2010).

Требования об обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество не связаны с разрешением спора о правах на недвижимое имущество, поэтому при предъявлении указанных требований правила исключительной подсудности, предусмотренные ст. 30 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не применяются.

Иск об обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество не является спором о правах на такое имущество, поскольку сопряжен с разрешением иного вопроса — о возможности обращения взыскания на заложенное имущество преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит это имущество. Поэтому при вынесении решения по такому требованию суд не разрешает вопрос о правах на имущество (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 19 марта 2009 года по делу N 33-2410/2009).

В случае рассмотрения дел по искам банка к заемщику и поручителям в разных судах оснований для приостановления производства по иску к поручителям до разрешения дела по иску банка к заемщику не имеется.

Судебной коллегией отменено определение районного суда о приостановлении производства по делу по иску банка к поручителю до рассмотрения арбитражным судом дела по иску того же банка к заемщику — индивидуальному предпринимателю — о взыскании задолженности и об обращении взыскания на заложенное имущество. Суд кассационной инстанции сослался на положения п. 1 ст. 323 Гражданского кодекса Российской Федерации и отметил, что районный суд, приостанавливая производство по делу, не указал, по каким причинам невозможно рассмотреть дело до разрешения спора в арбитражном суде (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 19 марта 2009 года по делу N 33-2029/2009).

Для приостановления производства по делу ввиду нахождения в производстве другого суда взаимосвязанного дела суд должен установить объективную невозможность рассмотрения дела, находящегося в производстве, до разрешения другого дела.

Судебная коллегия отменила определение суда о приостановлении производства по делу до разрешения в арбитражном суде другого дела по иску заемщика об изменении условий кредитного договора. Судебная коллегия указала, что в силу ст. 215 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации наличие в арбитражном суде дела об изменении условий кредитного договора не является препятствием для разрешения по существу данного дела, поскольку решение Арбитражного суда Свердловской области не влияет на правоотношения, возникшие между сторонами на момент рассмотрения дела судом (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 11 ноября 2010 года по делу N 33-13309/2010).

В другом случае определением судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 09 декабря 2010 года по делу N 33-15092/2010 судебная коллегия признала ошибочным вывод суда о необходимости приостановления производства по делу до окончания конкурсного производства в отношении заемщика — индивидуального предпринимателя.

В случае смерти заемщика установление факта принятия наследства по заявлению банка не может осуществляться в порядке особого производства.

Банк обратился в районный суд с заявлением об установлении факта принятия наследства наследниками после смерти заемщика, указав, что решением суда взыскание обращено на заложенное автотранспортное средство. Решение суда не исполнено в связи со смертью должника, а также в связи с тем, что наследство наследниками не принимается.

Судебная коллегия согласилась с выводами суда о наличии спора о праве, указав, что заявителем неправильно избран способ защиты нарушенного права, поскольку имеется возможность обращения с исковыми требованиями о включении имущества в состав наследственной массы и об обращении взыскания на наследственное имущество на основании ст. 1175 Гражданского кодекса Российской Федерации (определения судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 02 декабря 2010 года по делу N 33-14817/2010 и от 10 декабря 2009 года по делу N 33-12163/2009).

2. Применение норм материального права

Право банка потребовать досрочного взыскания всей суммы задолженности по кредитному договору не является безусловным.

Оставляя без изменения решение суда об отказе в удовлетворении исковых требований банка о досрочном взыскании задолженности по кредитному договору, судебная коллегия исходила из того, что предусмотренное п. 2 ст. 811 Гражданского кодекса Российской Федерации правило не является безусловным и подлежит применению не во всех без исключения случаях нарушения заемщиком установленных кредитным договором сроков для возврата очередной части кредита. По делу было установлено, что нарушения сроков возврата кредита были допущены созаемщиками в связи с объективно возникшими у них ввиду задержки выплаты им заработной платы материальными затруднениями. Сразу же после появления денежных средств возникшая задолженность ответчиками погашалась, уплачивалась предусмотренная кредитным договором пеня за просрочку платежей. Поэтому с учетом правил ст. 401 Гражданского кодекса Российской Федерации поведение ответчиков не могло быть расценено судом как недобросовестное (виновное) и направленное на уклонение от исполнения принятых на себя обязательств. Текущая задолженность на момент рассмотрения дела в суде первой инстанции соответствовала размеру очередного ежемесячного платежа. После принятия судом решения по делу заемщики продолжают исправно возвращать кредит. При таких обстоятельствах удовлетворение требований банка о досрочном (почти на три года ранее срока) возврате ответчиками всей оставшейся суммы кредита (порядка 80%) вместе с причитающимися процентами являлось бы несоразмерным допущенному ответчиками нарушению предусмотренных кредитным договором обязательств и его последствиям (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 02 июня 2009 года по делу N 33-4906/2009).

Взыскание задолженности по кредитному договору в иностранной валюте закону не противоречит.

Условиями договора об открытии возобновляемой кредитной линии предусматривались выдача и погашение кредита в долларах США. Решением суда первой инстанции требования банка о взыскании задолженности удовлетворены, однако сумма долга взыскана в рублевом эквиваленте.

Судебная коллегия с таким выводом не согласилась и указала, что в соответствии с положениями п. 1 ч. 1, чч. 2 и 3 ст. 9 Федерального закона от 10 декабря 2003 года N 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» истец предоставил заемщику денежные средства в валюте (долларах США). На основании п. 2 ст. 140 Гражданского кодекса Российской Федерации случаи, порядок и условия использования иностранной валюты на территории Российской Федерации определяются законом или в установленном им порядке. Согласно п. 3 ст. 317 Гражданского кодекса Российской Федерации использование иностранной валюты, а также платежных документов в иностранной валюте при осуществлении расчетов на территории Российской Федерации по обязательствам допускается в случаях, в порядке и на условиях, определенных законом или в установленном им порядке. Поскольку Федеральный закон «О валютном регулировании и валютном контроле» допускает расчеты по кредитным обязательствам в иностранной валюте, суд был не вправе самостоятельно осуществлять перерасчет взыскиваемой суммы в рубли (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 03 февраля 2009 года по делу N 33-2231/2009).

Мерой ответственности является только та часть повышенных процентов, которая превышает размер процентов за пользование кредитом, установленный договором.

Судебная коллегия изменила решение суда первой инстанции. Определяя размер подлежащих взысканию сумм процентов и неустойки, суд на основании ст. 404 Гражданского кодекса Российской Федерации посчитал возможным уменьшить размер ответственности ответчиков по требованию о взыскании процентов по ставке 40% годовых, поскольку увеличенный размер процентов является мерой ответственности должника при ненадлежащем исполнении обязательств по кредитному договору и носит компенсационный характер. Судебная коллегия с этими выводами суда согласилась, вместе с тем признала необоснованным вывод суда о возможности снижения 20-процентной ставки, поскольку законом предусмотрена возможность уменьшения размера ответственности сторон в случае ненадлежащего исполнения обязательств. В то же время предусмотренные п. 2.2.4 кредитного договора 20% годовых являются суммой, уплачиваемой должником кредитору за пользование кредитом, а не мерой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора, следовательно, они не могут быть уменьшены (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 03 сентября 2009 года по делу N 33-9004/2009).

Действия банка по взиманию платы за открытие и ведение ссудного счета ущемляют установленные законом права потребителей, а соответствующие условия кредитных договоров ничтожны.

Судебная коллегия отменила решение суда об отказе в удовлетворении требований заемщика о защите прав потребителя, вынесла по делу новое решение, которым признала недействительным условие кредитного договора о ежемесячной уплате комиссии за ведение ссудного счета.

В силу п. 1 ст. 16 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными.

В соответствии с п. 1 ст. 819 Гражданского кодекса Российской Федерации по кредитному договору банк или иная кредитная организация обязуется предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее.

Из Положения Банка России от 26 марта 2007 года N 302-П «О правилах ведения бухгалтерского учета в кредитных организациях, расположенных на территории Российской Федерации» следует, что к условиям предоставления и погашения кредита (кредиторская обязанность банка) относятся открытие и ведение банком ссудного счета.

Между тем ссудные счета не являются банковскими счетами и используются для отражения в балансе банка образования и погашения ссудной задолженности, то есть операций по предоставлению заемщикам и возврату ими денежных средств (кредитов) в соответствии с заключенными кредитными договорами. В связи с изложенным действия банка по открытию и ведению ссудного счета нельзя квалифицировать как самостоятельную банковскую услугу.

Более того, указанный вид комиссий нормами Гражданского кодекса Российской Федерации, Законом Российской Федерации «О защите прав потребителей», федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации не предусмотрен (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 27 июля 2010 года по делу N 33-8722/2010).

Условия кредитного договора, предусматривающие уплату заемщиком-потребителем единовременной и ежемесячной комиссии за обслуживание кредита, признаны недействительными.

В силу ст. 10 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» изготовитель (исполнитель, продавец) обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работах, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора. Согласно п. 2 данной нормы Закона в редакции Федерального закона от 21 декабря 2004 года N 171-ФЗ информация о товарах (работах, услугах) в обязательном порядке должна содержать цену в рублях и условия приобретения товаров (работ, услуг).

Кредитным договором, заключенным с гражданином, было предусмотрено предоставление кредита с условием уплаты процентов за пользование кредитом в размере 10% годовых, а также комиссии за обслуживание кредита, в том числе единовременно уплачиваемая часть составила 3% суммы предоставленного кредита, ежемесячно уплачиваемая часть — 1% суммы предоставленного кредита, умноженный на количество месяцев, на которые предоставлен кредит.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении требований потребителя было отказано. Судебная коллегия не согласилась с данным решением, указав со ссылкой на ст. 29 Федерального закона от 02 декабря 1990 года N 395-1 «О банках и банковской деятельности», что за пользование кредитом заемщиком уплачиваются проценты, а комиссионное вознаграждение банк может получить за иные операции, связанные с обслуживанием кредита. Таким образом, основания для взимания процентов и комиссионного вознаграждения различны. Из этого следует, что комиссионное вознаграждение не может быть одной из форм процентов и при неоказании заемщику дополнительных услуг взыскание с него комиссии будет незаконным. Поскольку условиями кредитного договора не предусмотрено осуществление банком дополнительных операций, связанных с обслуживанием кредита, включение в кредитный договор условия о взимании комиссионного вознаграждения противоречит действующему законодательству и нарушает права потребителя (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 14 июля 2009 года по делу N 33-5677/2009).

Условие кредитного договора, ограничивающее право заемщика на досрочное погашение кредита по сравнению с законом, признано недействительным.

Кредитным договором было предусмотрено, что заемщик вправе досрочно погашать любую задолженность, вытекающую из договора, внося наличные деньги в кассу банка или в безналичном порядке. При этом заемщик обязан в полном объеме уплатить сумму начисленных процентов за пользование кредитом, комиссию за досрочное погашение суммы кредита.

Судебная коллегия пришла к выводу о том, что такое условие договора нарушает права потребителя, установленные законом, поскольку в соответствии с п. 2 ст. 810 Гражданского кодекса Российской Федерации единственным условием для досрочного погашения займа является согласие займодавца. Досрочное погашение суммы кредита является надлежащим исполнением обязательства в более ранний срок, чем это предусмотрено договором. Следовательно, установленных законом оснований для начисления комиссии за досрочное погашение суммы кредита не имеется, в связи с чем указанное условие включено в договор незаконно (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 14 июля 2009 года по делу N 33-5677/2009).

Условие кредитного договора, предусматривающее первоочередное удержание неустойки при недостаточности суммы произведенного платежа для исполнения денежного обязательства, признано недействительным.

В силу ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации сумма произведенного платежа, недостаточная для исполнения денежного обязательства полностью, при отсутствии иного соглашения погашает прежде всего издержки кредитора по получению исполнения, затем проценты, а в оставшейся части основную сумму долга.

Кредитным договором предусматривалось, что суммы, поступающие в счет исполнения обязательств по договору, направляются, вне зависимости от назначения платежа, указанного в платежном документе, в следующей очередности:

1) на возмещение судебных и иных расходов кредитора по взысканию задолженности;

2) на уплату неустойки;

3) на уплату просроченных процентов за пользование кредитом;

4) на уплату срочных процентов за пользование кредитом;

5) на погашение просроченной задолженности по кредиту;

6) на погашение срочной задолженности по кредиту.

В п. 11 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 08 октября 1998 года N 13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» разъяснено, что под процентами, погашаемыми ранее основной суммы долга, понимаются проценты за пользование денежными средствами, подлежащие уплате по денежному обязательству, в частности проценты за пользование суммой займа, кредита, аванса, предоплаты и т.д. Проценты, предусмотренные ст. 395 Кодекса за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства, погашаются после суммы основного долга.

Суд первой инстанции, отказывая в удовлетворении требований заемщика к банку, указал, что данное разъяснение применимо только в случае отсутствия в договоре условий об иной очередности погашения задолженности в силу ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Судебная коллегия отменила решение суда, указав, что, поскольку ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации не устанавливает очередность погашения неустойки, под иным соглашением сторон понимается соглашение, изменяющее очередность погашения только тех сумм, которые прямо названы в ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации. Условие кредитного договора, предусматривающее первоочередное взыскание неустойки, недействительно как противоречащее закону. Кроме того, первоочередное взыскание неустойки препятствует надлежащему исполнению обязательства заемщиком, поскольку искусственно увеличивает его задолженность (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 20 апреля 2010 года по делу N 33-4327/2010).

В случае смерти заемщика при рассмотрении дела по иску к его наследникам и поручителям необходимо установить в совокупности наличие у умершего заемщика наследственного имущества, наличие наследников, принявших наследственное имущество, стоимость принятого наследства, наличие в договоре поручительства условия о согласии отвечать за нового должника. При недоказанности одного из обстоятельств в удовлетворении требований банка должно быть отказано.

Согласно п. 1 ст. 416 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство прекращается невозможностью исполнения, если она вызвана обстоятельством, за которое ни одна из сторон не отвечает.

Поскольку в силу закона наследник отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества, то при отсутствии или недостаточности наследственного имущества кредитное обязательство прекращается невозможностью исполнения соответственно полностью или в недостающей части наследственного имущества.

На основании ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации с прекращением основного обязательства прекращается поручительство.

Судебная коллегия, согласившись с выводом суда об отсутствии оснований для удовлетворения иска банка к поручителям при отсутствии у умершего заемщика наследственного имущества, признала ошибочным вывод суда об удовлетворении иска о расторжении кредитного договора (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 11 мая 2010 года по делу N 33-4978/2010).

Вывод суда об отсутствии оснований для обращения взыскания на заложенное имущество признан основанным на ошибочном толковании норм материального права.

При рассмотрении иска банка о досрочном взыскании суммы по кредитному договору и об обращении взыскания на предмет залога суд пришел к выводу об отсутствии оснований для обращения взыскания на заложенное имущество. Отказывая в удовлетворении требований об обращении взыскания на предмет ипотеки, суд пришел к выводу, что предусмотренный для этого п. 3 ст. 348 Гражданского кодекса Российской Федерации и п. 2 ст. 50 Федерального закона от 16 июля 1998 года N 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» 12-месячный срок не истек.

Судебная коллегия с таким выводом не согласилась, поскольку судом неправильно истолкованы положения п. 3 ст. 348 Гражданского кодекса Российской Федерации, буквальное содержание которого предполагает возможность обращения взыскания на заложенное имущество при нарушении срока внесения платежей более чем три раза в течение двенадцати месяцев, а не по истечении двенадцати месяцев, из чего исходил суд (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 27 октября 2009 года по делу N 33-11136/2009).

Определение начальной продажной цены заложенного имущества производится на день вынесения решения. В подтверждение обстоятельств, связанных с начальной продажной ценой заложенного имущества, сторонами могут представляться любые доказательства из числа названных в ст. 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Разрешая вопрос об определении начальной продажной стоимости заложенного имущества, суд первой инстанции, исходя из положений договора залога, указал, что снижение начальной цены по сравнению с условиями договора залога будет являться односторонним изменением этих условий.

Такое суждение признано судебной коллегией не основанным на законе, поскольку определение начальной продажной цены заложенного имущества при разрешении вопроса об обращении на него взыскания в судебном порядке находится в компетенции суда и производится им с учетом доводов сторон и представленных ими доказательств. Суд не учел указанные положения закона, а также то обстоятельство, что с момента заключения договора залога прошло более двух лет (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 16 апреля 2009 года по делу N 33-3598/2009).

Новый собственник заложенного имущества должен быть привлечен к участию в деле в качестве ответчика.

В соответствии с положениями ст. 353 Гражданского кодекса Российской Федерации в случае перехода права собственности на заложенное имущество к другому лицу право залога сохраняет силу.

Судебная коллегия отменила решение по делу, поскольку требования об обращении взыскания на заложенное имущество разрешены судом в отношении гражданина, привлеченного к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора. Поскольку банк не сформулировал каких-либо требований к данному гражданину, а решением суда он привлечен к гражданско-правовой ответственности, при рассмотрении спора суд вышел за пределы исковых требований в нарушение ч. 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 30 ноября 2010 года по делу N 33-14426/2010).

В силу прямого указания закона права кредитора по обязательству переходят к другому лицу вследствие исполнения обязательства должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству.

Решением суда с заемщика и поручителя взыскана задолженность по кредитному договору и обращено взыскание на заложенный объект недвижимости, принадлежащий залогодателю, не являющемуся должником по основному обязательству.

До вступления решения суда в законную силу залогодатель — третье лицо — исполнил обязательство должника по кредитному договору и погасил задолженность путем внесения денежных средств в кассу банка, после чего обратился в суд с иском к заемщику и поручителю о солидарном взыскании выплаченной денежной суммы.

Решением суда в удовлетворении требований залогодателя отказано. Суд пришел к выводу о том, что со стороны ответчиков имеет место неосновательное обогащение, но, поскольку действия залогодателя были выполнены в рамках несуществующего обязательства, оснований для взыскания с ответчиков стоимости неосновательного обогащения не имеется.

Судебная коллегия с таким выводом не согласилась, отменила решение суда и удовлетворила требования залогодателя, сославшись на положения абз. 4 ст. 387 Гражданского кодекса Российской Федерации (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 07 октября 2010 года N 33-12179/2010).

При заключении договора поручительства согласие супруга получать не требуется.

В силу ст. 35 Семейного кодекса Российской Федерации согласие супруга на совершение сделки другим супругом требуется только в случае заключения сделок по распоряжению недвижимостью и сделок, требующих нотариального удостоверения и регистрации. Закон не устанавливает условие получения согласия супругов поручителей на заключение последними указанных сделок. Следовательно, при заключении договоров поручительства согласие супругов поручителей не требуется, а в случае их несогласия супруги должны принимать надлежащие меры по уведомлению сторон сделки о наличии своего несогласия и его причинах (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 16 марта 2010 года по делу N 33-2259/2010).

Ограничение суммы, которую банк просил взыскать с поручителя, размером задолженности, взысканной с заемщика другим судом, признано неверным.

Решением арбитражного суда с акционерного общества — заемщика по кредитному договору — взыскана сумма задолженности.

При рассмотрении дела по иску к поручителю общества требования банка удовлетворены частично (в размере, соответствующем сумме, взысканной решением арбитражного суда).

Судебная коллегия не согласилась с выводом суда об ограничении суммы задолженности поручителя, указав, что в силу ст. 363 Гражданского кодекса Российской Федерации поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства. Взыскание суммы задолженности по решению арбитражного суда не влечет прекращения обеспеченного поручительством обязательства, доказательств исполнения либо прекращения которого суду не представлено. Увеличение периода просрочки исполнения обязательства со стороны солидарных должников является в силу положений ст. ст. 309, 363, 809, 811 Гражданского кодекса Российской Федерации основанием для взыскания суммы процентов, пени исходя из размера задолженности на день предъявления требований. При этом нарушений прав поручителя судом кассационной инстанции не усматривается, поскольку в данном случае правила исполнения и правовые последствия солидарной ответственности, предусмотренные положениями ст. 365 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласованы при заключении кредитного договора и договора поручительства, основаны на положениях действующего гражданского законодательства (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 02 декабря 2010 года по делу N 33-14697/2010).

Договором поручительства может быть предусмотрена обязанность поручителя отвечать перед кредитором должника за исполнение последним его обязательства как полностью, так и в части.

Суд надзорной инстанции изменил решение суда, которым со всех ответчиков (должника и нескольких поручителей) взыскана задолженность по кредитному договору.

Согласно условиям договора один из поручителей отвечает перед кредитором за исполнение заемщиком обязательств по основному договору в части уплаты начисленных на кредит процентов, неустойки за несвоевременное исполнение обязательств по уплате процентов. Поскольку объем ответственности поручителя перед кредитором должника определяется договором поручительства, требования о солидарном взыскании с этого ответчика суммы задолженности подлежали удовлетворению лишь в части взыскания процентов за пользование кредитом и пеней, а в части взыскания в солидарном порядке суммы основного долга в удовлетворении иска следовало отказать (постановление президиума Свердловского областного суда от 20 октября 2010 года по делу N 44-Г-40/2010).

Установленное в договоре условие о действии поручительства до полного исполнения обязательств поручителем по договору поручительства или заемщиком по кредитному договору не может считаться условием о сроке.

Договорами поручительства, заключенными с ответчиками, было предусмотрено, что договоры действуют до полного исполнения обязательств поручителем по договору поручительства или заемщиком по кредитному договору.

С 17 января 2008 года заемщиком-организацией нарушались обязательства по возврату основной части кредита и уплате процентов, иск предъявлен банком в суд 12 апреля 2010 года.

Судебная коллегия признала прекращенным действие договоров поручительства с ответчиками в части исполнения обязательств по возврату кредита, сославшись на годичный срок для предъявления требований кредитором, установленный ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Установленное в договорах условие о действии поручительства до полного исполнения поручителем обязательств по нему или заемщиком по кредитному договору в силу ст. 190 Гражданского кодекса Российской Федерации не может считаться условием о сроке.

Поскольку кредитным договором предусмотрено погашение задолженности по частям, что не противоречит ст. 311 Гражданского кодекса Российской Федерации, то есть для каждой части платежа установлен свой срок исполнения, а банк предъявил иск 12 апреля 2010 года, действие договоров поручительства, заключенных с ответчиками, считается прекращенным в части исполнения обязанности по возврату кредита в период до 12 апреля 2009 года (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 02 сентября 2010 года по делу N 33-10506/2010).

Поскольку обязательство поручителя ограничено обязанностью нести ответственность за исполнение должником его обязательства и эта обязанность связана с личностью поручителя, в случае его смерти до вынесения решения о взыскании задолженности по кредитному договору обязательство поручителя по договору поручительства не может перейти к наследникам.

Банк обратился в суд с иском о взыскании задолженности по кредиту с заемщика, поручителей и наследников поручителя, умершего в 2007 году.

Судом первой инстанции требования банка удовлетворены, с чем не согласился суд кассационной инстанции в части удовлетворения иска к наследникам умершего поручителя.

В силу ст. 418 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство прекращается смертью должника, если исполнение не может быть произведено без личного участия должника либо обязательство иным образом неразрывно связано с личностью должника.

Судебная коллегия пришла к выводу о том, что поручительство связано с личностью поручителя, является его обязательством и в случае его смерти наследоваться не может (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 14 декабря 2010 года по делу N 33-15245/2010).

Изменения в составе обеспечивающих обязательств не влекут прекращение поручительства.

В соответствии с п. 1 ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства, а также в случае изменения этого обязательства, влекущего увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия последнего.

Смерть одного из поручителей не является основанием для прекращения поручительства другого поручителя, поскольку обязательства заемщика по кредитному договору не прекратились, изменения основного обязательства не произошло (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 14 декабря 2010 года по делу N 33-15245/2010).

Прекращение договора залога также не влечет изменения основного обязательства, вследствие чего не прекращает поручительство (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 10 июня 2010 года по делу N 33-6480/2010).

Увеличение процентной ставки по кредитному договору влечет увеличение ответственности поручителя, поэтому требует получения согласия поручителя.

Поскольку банком дважды производилось увеличение процентной ставки за пользование кредитом и отсутствовали сведения о том, что поручитель давал свое согласие отвечать перед банком за исполнение заемщиком обязательств по кредитному договору на измененных условиях, в силу п. 1 ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации судебная коллегия пришла к выводу о прекращении поручительства ответчика перед истцом ввиду изменения основного обязательства, влекущего увеличение ответственности для поручителя, без согласия последнего. Решение суда в части удовлетворения иска к поручителю отменено, в иске банку отказано (определение судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 19 августа 2010 года по делу N 33-9583/2010).

Письма заместителя начальника Главного управления Министерства юстиции по Свердловской области, содержащие разъяснения по вопросам, возникающим при применении норм международных договоров о правовой помощи, предусматривающих взаимное признание и принудительное исполнение решений на территориях иностранных государств

1) Письмо Министерства юстиции Российской Федерации (далее — Минюст России) по вопросам, возникающим с итальянской стороной относительно применения Конвенции между Союзом Советских Социалистических Республик и Итальянской Республикой о правовой помощи по гражданским делам (Рим, 1979) (далее — Конвенция), предусматривающей взаимное признание и принудительное исполнение судебных решений на территории Итальянской Республики, содержит следующие разъяснения.

Согласно позиции компетентных органов Итальянской Республики ходатайства о признании и разрешении принудительного исполнения решений российских судов на территории Италии возвращаются Министерством юстиции Итальянской Республики без рассмотрения со ссылкой на статьи 20 и 23 Конвенции.

Между тем согласно статье 3 Конвенции Договаривающиеся Стороны оказывают друг другу правовую помощь, в том числе путем признания и исполнения решений по гражданским делам.

Статья 13 Конвенции предполагает, что правовая помощь не оказывается, если ее оказание может нанести ущерб суверенитету или безопасности либо противоречит основным принципам законодательства запрашиваемой Договаривающейся Стороны. Положения статьи 14 Конвенции содержат императивное правило, согласно которому запрашиваемая Договаривающаяся Сторона не будет требовать возмещения расходов по оказанию правовой помощи. Договаривающиеся Стороны сами несут все расходы, возникшие при оказании правовой помощи на их территории.

Согласно пунктам 2 и 5 статьи 20 Конвенции ходатайство о признании подается в суд, который вынес решение по делу в первой инстанции. Этот суд препровождает ходатайство суду, компетентному вынести решение по ходатайству. Такое ходатайство может быть подано также непосредственно в компетентный суд запрашиваемой Договаривающейся Стороны. Форма ходатайства и сведения, которые должны в нем содержаться, определяются законодательством запрашиваемой Договаривающейся Стороны.

По информации итальянской стороны (нота Министерства иностранных дел Италии от 30.03.2010 N 304ЛУ/рт/116468 и др.), законодательство Италии (Закон от 31.05.1995 N 218) предусматривает, что ходатайство о признании «должно представляться заинтересованной стороной в компетентный апелляционный суд путем направления повестки о вызове в суд ответчика (должника) при содействии защитника», «запросы о признании, представленные по дипломатическим каналам без осуществления вышеупомянутых действий, неоднократно признавались неприемлемыми итальянскими апелляционными судами».

Итальянской стороной заявлено, что их «правовая система более сложна, в сравнении с российской — более гибкой». Согласно процессуальному законодательству Италии «ход судебному процессу дает сторона». Адвокат истца определяет дату судебного рассмотрения, о чем извещает сторону ответчика, тем самым «открывая производство», «давая ход судебному процессу». Такого рода порядок применим и для своих граждан, и для иностранцев. В этой связи Минюстом Италии возвращаются ходатайства о признании решений российских судов для их представления через адвоката в соответствующий апелляционный суд. До 2007 года такие ходатайства направлялись в суды Италии. В судах они оставлялись «без движения, как ненадлежащим образом поданные».

Итальянская сторона необоснованно утверждает, что порядок направления ходатайства о признании решения иностранного (в данном случае — российского) суда относится к «процедуре признания и исполнения судебных решений, которая определяется законодательством запрашиваемой Договаривающейся Стороны, если Конвенция не предусматривает иного» (статья 23 Конвенции).

Минюстом России было запрошено мнение федеральных ведомств.

Схожие точки зрения по указанной проблеме высказаны Министерством иностранных дел России (далее — МИД России) и Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации (далее — ВАС РФ), которые сводятся к следующему.

Порядок, определенный пунктом 2 статьи 20 Конвенции, предусматривает направление (препровождение) ходатайства об исполнении от суда, вынесшего решение, в суд, который это решение должен признать и исполнить. При этом ссылка на возможность применения национального законодательства в данном пункте отсутствует.

С предложением итальянской стороны об обращении российских лиц в итальянские суды только через адвокатов, а не в порядке, предусмотренном пунктом 2 статьи 20 Конвенции, нельзя согласиться. Международное сотрудничество в области правовой помощи направлено, прежде всего, на устранение формальностей при оказании правовой помощи государствами и облегчении бремени расходов, связанных с исполнением поручения о правовой помощи. Толкование Конвенции итальянской стороной не отвечает общему духу и целям соглашений о правовой помощи и, в частности, не согласуется с текстом Конвенции.

В этой связи МИД России считает, что Конвенцией установлен иной порядок, чем тот, который предусмотрен итальянским законодательством.

ВАС РФ полагает, что предложенное итальянской стороной решение, возлагающее дополнительные обязанности, не связанные с направлением ходатайства о признании и разрешении принудительного исполнения решения российского суда, а также возлагающее на российскую сторону дополнительные расходы, несовместимо с целями и духом международного сотрудничества в области правовой помощи. Кроме того, пункт 2 статьи 20 Конвенции исключает возможность участия каких-либо посредников при обращении в суд с подобным ходатайством.

Трактовка Конвенции итальянской стороной значительно усложняет процедуру признания и разрешения принудительного исполнения решений российских судов в Итальянской Республике.

В этой связи может быть предложен следующий порядок взаимодействия с итальянской стороной по вопросам признания и исполнения судебных решений российских судов по гражданским делам.

Взыскателям — гражданам Российской Федерации, заинтересованным в признании и принудительном исполнении решений российских судов на территории Итальянской Республики, перед направлением ходатайства о признании предложить предварительно уточнять предполагаемый размер гонорара адвокату либо возможность освобождения от оплаты услуг адвоката путем подготовки соответствующего запроса о правовой помощи компетентным органам Италии и направления его в Главное управление Министерства юстиции России по Свердловской области (далее — Главное управление) для дальнейшего препровождения в Минюст России.

Минюст России направит запрос в Минюст Италии в соответствии с Конвенцией, который, в свою очередь, получит необходимую информацию в Коллегии адвокатов Италии (или одного из городов Италии, где расположен апелляционный суд, которому подсудно рассмотрение ходатайства о признании) и направит в Минюст России. Одновременно с этим могут быть представлены сведения и об адвокатах, готовых представлять интересы взыскателя в итальянском суде.

Вместе с тем предпочтительнее (о чем настойчиво советует итальянская сторона), если взыскатель самостоятельно через официальные сайты сети Интернет Коллегии адвокатов Италии «www.consiglionarionaleforense.it» или коллегии адвокатов одного из городов заключит соглашение с адвокатом.

Ходатайство о признании и разрешении принудительного исполнения решения российского суда на территории Итальянской Республики с приложенными документами могут быть направлены взыскателем адвокату для представления в соответствующий апелляционный суд Италии через Минюст России или непосредственно.

Главное управление рекомендует разъяснять заинтересованным лицам указанную информацию о порядке обращения с ходатайствами о признании и разрешении принудительного исполнения на территории Итальянской Республики.

2) Письмо Минюста России по вопросам применения Договора между Российской Федерацией и Латвийской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Рига, 1993) (далее — Договор), предусматривающего взаимное признание и принудительное исполнение судебных решений на территории Латвийской Республики, содержит следующие разъяснения.

В соответствии с Договором Минюстом России латвийской стороне направлены материалы по ходатайству гражданки о признании и разрешении принудительного исполнения на территории Латвийской Республики решения российского суда о взыскании денежных средств.

Однако компетентным судом Латвии указанное ходатайство оставлено без движения, а заявителю было предложено уплатить государственную пошлину и присоединить к ходатайству документ, подтверждающий ее уплату. В качестве обоснования своих выводов латвийский суд сослался на статью 54 Договора и нормы процессуального права Латвийской Республики.

В ходе переписки внимание латвийской стороны обращено на то, что принципиально важным условием Договора является безвозмездный характер взаимной правовой помощи, предусмотренный пунктом 1 статьи 14 Договора. Статья 54 Договора, на которую ссылается латвийский суд, касается порядка исполнения судебных решений и не затрагивает вопрос о расходах. Кроме того, Минюст России отметил, что ходатайство поступило в Министерство юстиции Латвии (далее — Минюст Латвии) не от гражданки непосредственно, а через центральный орган юстиции Российской Федерации.

Такая позиция Минюста России поддержана МИДом России.

В целом признав доводы российской стороны убедительными, Минюст Латвии отметил следующее. Статьи 54 и 55 Договора допускают обязанность уплаты лицом государственной пошлины при обращении в латвийский суд, если такая обязанность предусмотрена нормативными правовыми актами Латвийской Республики. В качестве правового обоснования Минюст Латвии привел статью 3 Договора, согласно которой правовая помощь охватывает выполнение процессуальных действий, предусмотренных законодательством запрашиваемой Договаривающейся Стороны, в частности, признание и исполнение судебных решений по гражданским делам, вручение и пересылку документов.

С учетом положений статей 3, 4, 14 Договора и их системной связи со статьями 54 и 55 Договора, а также существующего в международной практике принципа взаимности, Минюст Латвии пришел к выводу о том, что если ходатайство о правовой помощи поступает через Минюст России, то правовая помощь оказывается бесплатно. Если же лицо обращается в компетентный суд Латвийской Республики без посредничества центрального органа юстиции, ему необходимо уплатить государственную пошлину, связанную с рассмотрением дела о признании и разрешении принудительного исполнения на территории Латвийской Республики и предусмотренную нормативными правовыми актами Латвийской Республики.

Главное управление рекомендует разъяснять заинтересованным лицам указанную информацию об уплате государственной пошлины при обращении с ходатайствами о признании и разрешении принудительного исполнения на территории Латвийской Республики.

Судебная коллегия по гражданским делам
Свердловского областного суда

Отдел кодификации,
систематизации законодательства
и обобщения судебной практики
Свердловского областного суда