утв. президиумом Пермского краевого суда 21.02.2014)
Обзор апелляционной и кассационной практики Пермского краевого суда по гражданским делам за второе полугодие 2013 года
Утвержден
на заседании президиума
Пермского краевого суда
21 февраля 2014 года
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Районный коэффициент должен начисляться к заработной плате сверх установленного федеральным законодательством минимального размера оплаты труда.
Удовлетворяя требования Ш. к индивидуальному предпринимателю о признании ее фактически работающей, суд первой инстанции взыскал с ответчика в пользу истца заработную плату, расчет которой произвел исходя из минимального размера оплаты труда, без учета уральского коэффициента. Изменяя решение суда в части размера взысканной заработной платы, судебная коллегия посчитала такой расчет основанным на неверном толковании норм материального права.
Федеральным законом от 20 апреля 2007 года N 54-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О минимальном размере оплаты труда» и другие законодательные акты Российской Федерации» из статьи 129 Трудового кодекса Российской Федерации исключена часть вторая, которая определяла минимальную заработную плату (минимальный размер оплаты труда) как устанавливаемый федеральным законом размер месячной заработной платы за труд неквалифицированного работника, полностью отработавшего норму рабочего времени при выполнении простых работ в нормальных условиях труда, и указывала, что в величину минимального размера оплаты труда не включаются компенсационные, стимулирующие и социальные выплаты. С 1 сентября 2007 года также признано утратившим силу положение о том, что размеры тарифных ставок, окладов (должностных окладов), а также базовых окладов (базовых должностных окладов), базовых ставок заработной платы по профессиональным группам работников не могут быть ниже минимального размера оплаты труда (часть 4 статьи 133 Трудового кодекса Российской Федерации).
Однако действующей в настоящее время частью третьей статьи 133 Трудового кодекса Российской Федерации (в редакции федеральных законов от 30 июня 2006 года N 90-ФЗ, от 20 апреля 2007 года N 54-ФЗ) установлено, что месячная заработная плата работника, полностью отработавшего за этот период норму рабочего времени и выполнившего нормы труда (трудовые обязанности), не может быть ниже минимального размера оплаты труда.
Часть 1 статьи 129 Трудового кодекса Российской Федерации определяет заработную плату работника как вознаграждение за труд в зависимости от квалификации работника, сложности, количества, качества и условий выполняемой работы, а также компенсационные выплаты (доплаты и надбавки компенсационного характера, в том числе за работу в условиях, отклоняющихся от нормальных, работу в особых климатических условиях и на территориях, подвергшихся радиоактивному загрязнению, и иные выплаты компенсационного характера) и стимулирующие выплаты (доплаты и надбавки стимулирующего характера, премии и иные поощрительные выплаты) и дает понятия тарифной ставки, оклада (должностного оклада), базового оклада (базового должностного оклада), базовой ставки заработной платы.
В субъекте Российской Федерации региональным соглашением о минимальной заработной плате может устанавливаться размер минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации. Размер минимальной заработной платы в субъекте Российской Федерации не может быть ниже минимального размера оплаты труда, установленного федеральным законом (статья 133.1 Трудового кодекса Российской Федерации).
Указанные нормы трудового законодательства допускают установление окладов (тарифных ставок) как составных частей заработной платы работников в размере менее минимального размера оплаты труда при условии, что их заработная плата будет не менее установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда. Соответственно районный коэффициент должен начисляться к заработной плате сверх установленного федеральным законодательством минимального размера оплаты труда.
(определение N 33-11492 от 04.12.2013)
Постановление, которым производство по делу об административном правонарушении прекращено в связи с истечением срока давности привлечения к административной ответственности, не является основанием для расторжения трудового договора по подпункту «г» пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации.
Трудовой договор с З. был расторгнут по подпункту «г» пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, т.е. за совершение по месту работы хищения, основанием расторжения договора послужило постановление мирового судьи о прекращении производства по делу об административном правонарушении в отношении З. в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 7.27 КоАП РФ, в связи с истечением срока привлечения к административной ответственности.
Принимая решение об отказе З. в удовлетворении его требований о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из правомерности увольнения, поскольку постановлением мирового судьи установлена вина З. в совершении мелкого хищения чужого имущества.
Судебная коллегия посчитала такой вывод суда первой инстанции ошибочным, отменяя решение суда первой инстанции, указала следующее.
В соответствии с подпунктом «г» пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса РФ трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае совершения по месту работы хищения (в том числе мелкого) чужого имущества, растраты, умышленного его уничтожения или повреждения, установленных вступившими в законную силу приговором суда или постановлением судьи, органа, должностного лица, уполномоченного рассматривать дела об административных правонарушениях.
Таким образом, при отсутствии вступившего в силу приговора суда или постановления административного органа о применении административного наказания, в которых признана вина увольняемого работника в хищении, увольнение работника по данному основанию неправомерно.
Исходя из статей 4.5 и 24.5 (пункта 6) КоАП РФ, по истечении установленного срока давности вопрос об административной ответственности лица, в отношении которого прекращено производство по делу, обсуждаться не может, поскольку это ухудшает положение лица, привлекаемого к ответственности.
Учитывая, что вина З. в хищении по месту работы не установлена ни вступившим в законную силу приговором суда, ни постановлением о привлечении его к административной ответственности по делу об административном правонарушении, ответчик не вправе был применять к нему дисциплинарное взыскание в виде увольнения по подпункту «г» пункта 6 части 1 статьи 81 ТК РФ, поскольку только при соблюдении порядка применения дисциплинарного взыскания и наличии вступившего в законную силу приговора суда или постановления по административному делу о признании работника виновным в совершении хищения увольнение работника по указанному основанию является законным.
(определение N 33-11281 от 27.11.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ПЕНСИОННЫХ СПОРОВ
Дни сдачи крови, а также последующие дни отдыха подлежат включению в стаж, дающий право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости.
Посчитав решение суда первой инстанции в части отказа С. во включении в специальный стаж «донорских» дней, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии со статьей 186 Трудового кодекса Российской Федерации в день сдачи крови и ее компонентов, а также в день связанного с этим медицинского обследования работник освобождается от работы. В случае если по соглашению с работодателем работник в день сдачи крови и ее компонентов вышел на работу (за исключением тяжелых работ и работ с вредными и (или) опасными условиями труда, когда выход работника на работу в этот день невозможен), ему предоставляется по его желанию другой день отдыха. В случае сдачи крови и ее компонентов в период ежегодного оплачиваемого отпуска, в выходной или нерабочий праздничный день работнику по его желанию предоставляется другой день отдыха. После каждого дня сдачи крови и ее компонентов работнику предоставляется дополнительный день отдыха. Указанный день отдыха по желанию работника может быть присоединен к ежегодному оплачиваемому отпуску или использован в другое время в течение года после дня сдачи крови и ее компонентов. При сдаче крови и ее компонентов работодатель сохраняет за работником его средний заработок за дни сдачи и предоставленные в связи с этим дни отдыха.
Аналогичные положения содержались в статье 114 Кодекса законов о труде Российской Федерации.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 26 января 2010 года N 59-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Г. на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 186 Трудового кодекса Российской Федерации», в соответствии с Законом Российской Федерации «О донорстве крови и ее компонентов» донорство крови и ее компонентов, которые используются для медицинской помощи и могут быть получены только от человека, является свободно выраженным добровольным актом гражданина. Гражданин совершает этот акт с риском для собственного здоровья в интересах охраны жизни и здоровья других людей, а значит, в интересах государства и общества в целом. Поэтому государство гарантирует донору защиту его прав и охрану его здоровья; донору гарантируются льготы, связанные с восстановлением и поддержанием его здоровья, что соответствует конституционно значимым целям и предопределяет обязанности по отношению к донорам как государства, так и организаций независимо от форм собственности.
В соответствии с разъяснением, содержащимся в письме Пенсионного фонда Российской Федерации от 7 декабря 1998 года N 06-28/10740 «О порядке зачета в специальный трудовой стаж «донорских» дней», работникам, являющимся донорами (статья 114 КЗоТ Российской Федерации), день сдачи крови, а также последующий день отдыха засчитываются в специальный трудовой стаж, дающий право на пенсию в связи с особыми условиями труда (в том числе по Спискам N 1 и 2), поскольку в эти дни за работниками сохраняется средний заработок, а в табеле учета рабочего времени указывается полный рабочий день.
В письме Минздравсоцразвития Российской Федерации от 17 мая 2010 года N 1212-19 по вопросу обложения страховыми взносами выплат работникам-донорам высказано мнение о том, что в силу статьи 7 Федерального закона N 212-ФЗ выплаты среднего заработка донорам не подлежат обложению страховыми взносами, поскольку указанные выплаты работодатель производит вне рамок каких-либо соглашений между работником и работодателем по поводу осуществления трудовой деятельности и социального обеспечения.
Однако с 1 января 2011 года претерпела изменения формулировка части 1 статьи 7 Федерального закона N 212-ФЗ от 24 июля 2009 года «О страховых взносах в Пенсионный Фонд Российской Федерации, фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования», в частности, фраза «по трудовым договорам» заменена на «в рамках трудовых отношений». В связи с этим мнение контролирующих органов по вопросу обложения страховыми взносами этих выплат изменилось. В частности, Фонд социального страхования Российской Федерации в письме от 17 ноября 2011 года N 14-03-11/08-13985 и Минздравсоцразвития России в письме от 15 марта 2011 года N 784-19 разъяснили, что данная выплата производится в рамках трудовых отношений работника и работодателя, следовательно, должна облагаться страховыми взносами.
Таким образом, сохранение за работником среднего заработка означает, что работнику за день сдачи крови и ее компонентов и день отдыха выплачивается заработная плата. Следовательно, на указанные выплаты должны начисляться страховые взносы, а дни сдачи крови и последующие дни отдыха подлежат включению в специальный стаж истца.
(определение N 33-8672 от 23.09.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ СЕМЕЙНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Отсутствие оснований для лишения ответчика родительских прав не исключает возможности взыскания с него алиментов на содержание детей в пользу лица, на обеспечении которого дети находятся.
Отказывая С. в иске к В. о лишении родительских прав в отношении несовершеннолетних детей, взыскании алиментов, суд первой инстанции исходил из того, что истцом (отцом детей) не было представлено допустимых доказательств, достаточных для лишения ответчицы (матери детей) родительских прав.
Согласившись с решением суда первой инстанции в части отказа в иске о лишении родительских прав, судебная коллегия отменила решение в части отказа в иске о взыскании алиментов, указав следующее.
Статья 80 Семейного кодекса Российской Федерации, возлагая на родителей обязанность содержать своих несовершеннолетних детей, не ограничивает порядок и форму предоставления такого содержания. Согласно части 2 указанной статьи в случае, если родители не предоставляют содержание своим несовершеннолетним детям, средства на содержание несовершеннолетних детей (алименты) взыскиваются с родителей в судебном порядке.
Данная правовая норма не предусматривает каких-либо специальных условий для возникновения указанной выше обязанности: наличия у родителя необходимых средств для уплаты алиментов, его дееспособности, нуждаемости ребенка; тем более, закон не связывает возможность взыскания с родителя алиментов на содержание несовершеннолетнего с фактом раздельного проживания этого родителя со своим ребенком, наличия спора о месте жительства детей.
Таким образом, обязанность В. содержать своих несовершеннолетних детей является безусловной. Установив, что дети, на содержание которых истец просил взыскать алименты с ответчицы, проживают с отцом, судебная коллегия его требования в этой части удовлетворила.
(определение N 33-6179 от 15.07.2013)
Уклонение родителей от выполнения своих обязанностей по воспитанию детей может выражаться в отсутствии заботы об их нравственном и физическом развитии, обучении, подготовке к общественно полезному труду.
Отменяя решение суда об отказе органу опеки и попечительства в удовлетворении исковых требований о лишении А.Р. и А.Ф. родительских прав в отношении троих несовершеннолетних детей, судебная коллегия сочла, что выводы суда первой инстанции об отсутствии достаточных оснований для удовлетворения исковых требований сделаны без учета фактических обстоятельств дела, требований действующего законодательства.
Так, суд не учел, что вступившим в законную силу приговором мирового судьи А.Р. был осужден по части 1 статьи 117 УК РФ за систематическое нанесение А.Ф. побоев и иных насильственных действий, т.е. за истязание, а также по части 1 статьи 119 УК РФ за угрозу убийством. В силу абзаца 7 статьи 69 Семейного кодекса Российской Федерации факт совершения А.Р. умышленного преступления против жизни и здоровья своей супруги А.Ф., являющейся матерью общих несовершеннолетних детей, является самостоятельным основанием для лишения А.Р. родительских прав.
Судом также не учтено, что после вынесения в адрес ответчиков предупреждения о недопустимости ненадлежащего исполнения своих родительских обязанностей они неоднократно (в общей сложности восемь раз за последние два года) привлекались к административной ответственности по части 1 статьи 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, предусматривающей наказание за неисполнение или ненадлежащее исполнение родителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию, воспитанию, обучению, защите прав и интересов несовершеннолетних.
Из материалов дела, помимо этого, усматривается, что малолетние дети изымались из семьи и помещались в больницу, поскольку находились с чужими, нетрезвыми людьми. После операции по поводу врожденного заболевания ответчики забрали младшего сына из больницы, категорически отказавшись от его госпитализации, что поставило жизнь и здоровье ребенка под угрозу: впоследствии мальчик был доставлен скорой помощью в больницу, тогда как его родители во время приезда врачей употребляли спиртное. По месту жительства ответчики характеризуются отрицательно, меры профилактического воздействия в отношении семьи остаются безрезультатными. Поведение родителей отрицательно сказывается на физическом и психическом развитии детей, которое, по заключению психолога, характеризуется сильной педагогической запущенностью.
Указанные обстоятельства позволили суду апелляционной инстанции сделать вывод о том, что ответчики уклоняются от выполнения обязанностей родителей, и на основании статьи 69 Семейного кодекса Российской Федерации принять решение о лишении их родительских прав.
(определение N 33-11623 от 09.12.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЗЕМЕЛЬНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Отсутствие у инвалида нуждаемости в улучшении жилищных условий исключает право на первоочередное предоставление ему земельного участка в аренду для индивидуального жилищного строительства.
Удовлетворяя требования С. об оспаривании отказа в предоставлении в аренду земельного участка для ведения личного подсобного хозяйства, суд первой инстанции исходил из того, что Д., несовершеннолетняя дочь С., является ребенком-инвалидом, нуждается в жилом помещении, поскольку имеет в собственности 1/16 долю домовладения общей площадью 250 кв. м, на ее долю приходится площадь жилья менее учетной нормы.
Отменяя указанное решение и отказывая С. в иске, судебная коллегия согласилась с тем, что с учетом системного толкования статьи 17 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» и статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации юридически значимым обстоятельством по данному делу является установление факта нуждаемости Д. в жилом помещении.
Вместе с тем судебная коллегия посчитала установленным, что Д. в жилом помещении не нуждается.
Материалами дела установлено, что на учете нуждающихся в жилом помещении семья С. не состоит, проживает в доме общей площадью 250 кв. м, порядок пользования которым между членами семьи С. не определен, в связи с чем, все они, включая Д., имеют право пользования всеми помещениями указанного домовладения.
Поскольку Д. и ее мать, членом семьи которой она является, совместно владеют 14/16 долями домовладения общей площадью 250 кв. м, на долю Д. приходится общая площадь жилого помещения более учетной нормы, по смыслу статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации она не является нуждающейся в жилом помещении.
(определение N 33-9069 от 02.10.2013)
Прекращение права собственности на земельный участок против воли собственника не свидетельствует о совершении им действий по отчуждению имущества, в связи с чем не исключает права многодетной семьи на получение в собственность земельного участка.
Л. обратилась в суд с иском к комитету социальной защиты о возложении обязанности по восстановлению в очереди на получение в собственность земельного участка.
Соглашаясь с решением комитета об исключении семьи Л. из реестра многодетных семей, обратившихся с заявлением о предоставлении в собственность земельных участков, суд сделал вывод о том, что истицей и ее мужем были совершены действия по отчуждению принадлежащего им на праве совместной собственности земельного участка, право собственности на который было прекращено в 2012 году, то есть в пределах двухлетнего срока, предшествовавшего обращению с заявлением о предоставлении земельного участка.
Отменяя решение суда и удовлетворяя заявление Л., судебная коллегия сочла ошибочным вывод суда о том, что Л. были совершены действия по отчуждению земельного участка, поскольку основанием для прекращения права собственности истицы и ее мужа на земельный участок послужили не их действия по отчуждению имущества, а реализация этого имущества на торгах на основании решения суда об обращении взыскания на заложенное имущество в виде земельного участка и двухэтажного жилого дома путем продажи их с публичных торгов.
Из содержания пункта 1 статьи 235 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что прекращение права собственности может происходить как по воле собственника (при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности), так и в силу объективных обстоятельств, которые не могут квалифицироваться как действия, направленные на прекращение права собственности. Обращение взыскания на имущество по обязательствам пункт 2 статьи 235 ГК РФ относит к случаям, когда принудительное изъятие имущества осуществляется против воли собственника.
Закон Пермского края «О бесплатном предоставлении земельных участков многодетным семьям в Пермском крае» от 1 декабря 2011 года в качестве условия, при котором земельный участок не может быть предоставлен многодетной семье, называет случай по совершению действий по отчуждению имущества, тогда как семья Л. сделок, направленных на отчуждение принадлежащего им имущества, не совершала.
(определение N 33-11402 от 16.12.2013)
Отсутствие доказательств в обоснование размера сервитута повлекло отказ в иске об установлении права ограниченного пользования земельным участком.
Удовлетворяя требования В. к Р. об установлении права ограниченного пользования земельным участком площадью 297 кв. м (сервитута), суд первой инстанции исходил из невозможности эксплуатации существующей водопроводной сети, принадлежащей истцу, расположенной на земельном участке ответчика, без использования этого земельного участка.
Отменяя решение суда и отказывая истцу в иске, судебная коллегия указала следующее.
По своей правовой природе сервитут является вспомогательным способом реализации лицом права собственности в отношении принадлежащего ему имущества при наличии препятствий для его использования в полной мере, в связи с чем установление сервитута допустимо исключительно для целей, указанных в пункте 1 статьи 274 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Определяя площадь сервитута, суд первой инстанции исходил из размера охранной зоны водовода, установленной в отношении другого земельного участка распоряжением управления имущественных и земельных отношений.
Судом не принято во внимание, что важнейшим критерием установления сервитута являются требования не только целесообразности его установления, но и законности, разумности, справедливости. Следовательно, площадь сервитута, установленная и определенная судом без надлежащих доказательств целесообразности его установления в конкретных координатах поворотных точек, данным требованиям не отвечает и влечет несоразмерное ограничение прав законного пользователя участком.
Определение конкретной площади сервитута без четкого определения его месторасположения не достигает необходимых правовых последствий и не обеспечивает баланса прав и законных интересов сторон спорных правоотношений, поскольку фактически влечет неисполнимость судебного решения.
(определение N 33-11100 от 09.12.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Зачисление платы за жилое помещение в счет ранее образовавшейся задолженности не противоречит закону.
Судебная коллегия посчитала ошибочным вывод суда первой инстанции о том, что вносимая собственниками квартиры плата за жилое помещение не может быть направлена на погашение ранее образовавшейся задолженности, поскольку действия ТСЖ по зачислению поступающих денежных средств в счет погашения ранее образовавшейся задолженности являются правомерными и соответствуют положениям статьи 319 Гражданского кодекса Российской Федерации.
В данном случае между истцом и ответчиками не было достигнуто какого-либо соглашения о том, что уплачиваемые суммы засчитываются именно в счет текущего платежа. Кроме того, ответчицей периодически вносились суммы, которые превышали текущий размер платы. Договоренности между сторонами о том, что сумма, уплаченная в большем размере, чем сумма текущего платежа, должна учитываться в качестве аванса, также не существовало.
(определение N 33-8225 от 11.09.2013)
Сохранение за гражданином права пользования жилым помещением на момент его приватизации не исключает возможности признания его прекратившим право пользования жилым помещением по основаниям, предусмотренным частью 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Отказывая Е. в удовлетворении исковых требований к Ж. о признании его прекратившим право пользования жилым помещением, суд исходил из того, что ответчик на момент приватизации спорной квартиры имел право пользования ею, в связи с чем в силу требований статьи 19 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» имеет право бессрочного пользования квартирой, которое не может быть прекращено по основаниям статьи 31 Жилищного кодекса Российской Федерации и статьи 292 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя требования Е., судебная коллегия, установив, что ответчик, выехав из квартиры в 1999 году, в течение длительного времени проживал с другой семьей, попыток вселиться в квартиру до конца 2012 года не делал, указала следующее.
При установлении судом обстоятельств, свидетельствующих о добровольном выезде ответчика из жилого помещения в другое место жительства и об отсутствии препятствий в пользовании жилым помещением, а также о его отказе в одностороннем порядке от прав и обязанностей по договору социального найма, иск о признании Ж. утратившим право на жилое помещение подлежал удовлетворению на основании части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в связи с расторжением ответчиком в отношении себя договора социального найма.
(определение N 33-6842 от 05.08.2013)
Возможность обеспечения жилым помещением членов семьи умершего ветерана боевых действий, состоящего на учете нуждающихся в улучшении жилищных условий до 1 января 2005 года, поставлена в зависимость от даты признания их нуждающимися в улучшении жилищных условий.
Т. обратилась в суд с иском к администрации поселения о принятии на учет нуждающихся в жилом помещении вместо Л., умершего в ноябре 2012 года, его малолетнего сына М., включении его в список граждан, нуждающихся в жилом помещении, с сохранением очередности, мотивируя требования тем, что Л. являлся ветераном боевых действий в Чеченской Республике в 1995-1996 годах, состоял в списке нуждающихся в жилье ветеранов с сентября 1996 года. Решением суда установлен факт признания Л. отцовства М., родившегося у истицы в марте 2011 года.
Отменяя решение суда первой инстанции, которым требования Т. были удовлетворены, судебная коллегия указала следующее.
В силу подпункта 4 пункта 1 статьи 21 Федерального закона от 12 января 1995 года N 5-ФЗ «О ветеранах» членам семьи погибших (умерших) ветеранов боевых действий, нуждающихся в улучшении жилищных условий и вставших на учет до 1 января 2005 года, предоставляются меры социальной поддержки в виде обеспечения за счет средств федерального бюджета жильем, которое осуществляется в соответствии с положениями статьи 23.2 настоящего Федерального закона. При этом особо оговаривается, что члены семей погибших (умерших) инвалидов боевых действий и ветеранов боевых действий, вставшие на учет после 1 января 2005 года, обеспечиваются жильем в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации, то есть в порядке очередности при наличии нуждаемости в жилом помещении и признании в установленном порядке малоимущими (статья 49 Жилищного кодекса Российской Федерации).
Постановлением Правительства Пермского края от 2 марта 2007 года N 21-п утвержден Порядок предоставления мер социальной поддержки по обеспечению жильем ветеранов, инвалидов и семей, имеющих детей-инвалидов, нуждающихся в улучшении жилищных условий, в том числе вставших на учет до 1 января 2005 года ветеранов боевых действий; членов семей погибших (умерших) ветеранов боевых действий.
Поскольку несовершеннолетний М., став членом семьи умершего ветерана боевых действий Л. после своего рождения, то есть после марта 2011 года, не мог состоять на жилищном учете до указанной даты, следовательно, у несовершеннолетнего не возникло право на меры социальной поддержки, предусмотренные для ветерана боевых действий.
Кроме того, несовершеннолетний М. проживает с момента рождения и зарегистрирован по месту жительства матери, тогда как доказательства проживания несовершеннолетнего М. совместно с Л. в качестве члена семьи последнего по месту жительства Л. в деле отсутствуют.
(определение N 33-9456 от 14.10.2013)
Признание жилого помещения не пригодным для проживания, не подлежащим реконструкции и ремонту без соблюдения порядка изъятия земельного участка, предусмотренного частью 10 статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, само по себе не является основанием для возложения на орган местного самоуправления обязанности изъять жилое помещение путем выкупа.
Принимая решение об удовлетворении требований К. к администрации города о возложении обязанности принять решение об изъятии жилого помещения и выплате выкупной цены, суд первой инстанции исходил из того, что жилой дом, в котором находится принадлежащая истцу на праве собственности квартира, признан не пригодным для проживания, не подлежащим капитальному ремонту и реконструкции, а администрация не принимает меры к изъятию жилого помещения путем выкупа.
Отменяя решение суда и отказывая истцу в иске, судебная коллегия указала следующее.
Жилищный кодекс Российской Федерации не содержит норм, регулирующих порядок изъятия жилого помещения у собственника при признании дома аварийным и подлежащим сносу, поэтому исходя из норм части 1 статьи 7 Жилищного кодекса Российской Федерации о применении жилищного законодательства по аналогии к названным отношениям подлежат применению положения части 10 статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации об изъятии жилого помещения у собственника путем выкупа либо о предоставлении ему другого жилого помещения с зачетом его стоимости в выкупную цену. При этом выкуп жилых помещений в аварийном многоквартирном доме в этом случае производится в порядке, предусмотренном частями 1-3, 5-10 ст. 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Поскольку обстоятельства, указывающие на совершение администрацией муниципального образования действий, предшествующих принятию решения об изъятии жилого помещения путем выкупа, судом установлены не были, оснований для возложения на орган местного самоуправления обязанности изъять у истца жилое помещение и выплатить выкупную цену у суда не имелось. Тем самым истцом избран ненадлежащий способ защиты нарушенного права.
(определение N 33-8893 от 18.09.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ДОГОВОРОВ СТРАХОВАНИЯ
Условия договора имущественного страхования, исключающие возможность определить размер страхового возмещения по заключению оценщика о стоимости восстановительного ремонта, не подлежат применению как противоречащие закону.
Отменяя решение суда первой инстанции об отказе страхователю К. в иске к страховщику ЗАО «М.» о взыскании страхового возмещения по договору добровольного страхования автомобиля по страховым рискам КАСКО («Хищение», «Ущерб») и удовлетворяя требования истца, судебная коллегия посчитала ошибочным вывод суда первой инстанции о том, что размер страхового возмещения не может определяться независимым оценщиком как стоимость восстановительного ремонта, поскольку при заключении договора имущественного страхования стороны предусмотрели иной порядок определения размера страхового возмещения — по калькуляции страховщика либо СТОА страховщика.
При этом судебная коллегия исходила из того, что положения Правил страхования не должны приводить к нарушению права истца на полное возмещение ущерба.
Проанализировав нормы статей 15, 106 и 929 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также пункта 1 статьи 2 Закона Российской Федерации «Об организации страхового дела в Российской Федерации» от 27 ноября 1992 года N 4015-1, судебная коллегия пришла к выводу о том, что у истца возникли убытки, не возмещенные в пределах страховой суммы по договору КАСКО, и взыскала в его пользу разницу между размером ущерба, определенным независимым экспертом, и выплаченной ответчиком суммой страхового возмещения.
(определение N 33-10114 от 30.10.2013)
Способ расчета убытков, понесенных в результате наступления страхового случая (без учета износа или с учетом износа застрахованного имущества), определяется условиями договора добровольного страхования.
Удовлетворяя исковые требования М. о взыскании с ООО «Р.» страхового возмещения по договору дополнительного страхования автогражданской ответственности, суд исходил из того, что истцом фактически понесены расходы по восстановлению автомобиля, которые должны быть взысканы с ответчика в пользу истца за вычетом ранее выплаченного истцу страхового возмещения.
Судебная коллегия, согласившись с приведенным выводом суда, посчитала необоснованным взыскание размера ущерба в объеме, не предусматривающем процент износа заменяемых деталей.
Договор дополнительного страхования автогражданской ответственности является разновидностью договора добровольного имущественного страхования.
Согласно правовой позиции, изложенной в п. 36 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 года N 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан», в случае, если при заключении договора добровольного страхования имущества страхователю предоставлялось право выбора способа расчета убытков, понесенных в результате наступления страхового случая (без учета износа или с учетом износа застрахованного имущества), при разрешении спора о размере страхового возмещения следует исходить из согласованных сторонами условий договора.
В полисе ДСАГО в качестве неотъемлемой части договора указаны Правила добровольного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, которыми предусмотрено возмещение ущерба на ремонт транспортного средства с учетом износа заменяемых деталей, частей и агрегатов.
При таких обстоятельствах оснований для взыскания размера ущерба в объеме, не предусматривающем процент износа заменяемых деталей, у суда первой инстанции не имелось.
(определение N 33-10548 от 11.11.2013)
ДЕЛА ПО СПОРАМ, ВЫТЕКАЮЩИМ ИЗ ПРАВООТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
Неустойка, предусмотренная статьей 28 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей», не подлежит взысканию со страховщика по договору добровольного страхования, поскольку правоотношения сторон договора добровольного страхования регулируются специальными законами.
Отменяя решение суда в части взыскания с ООО «С.» (страховщика по договору добровольного страхования автомобиля по рискам «угон» и «ущерб») в пользу К. неустойки, предусмотренной частью 5 статьи 28 Закона Российской Федерации N 2300-1 от 6 февраля 1992 года «О защите прав потребителей», и отказывая К. в иске в этой части, судебная коллегия указала следующее.
Согласно пункту 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 года N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей», если отдельные виды отношений с участием потребителей регулируются и специальными законами Российской Федерации, содержащими нормы гражданского права (например, договор участия в долевом строительстве, договор страхования, как личного, так и имущественного, договор банковского вклада, договор перевозки, договор энергоснабжения), то к отношениям, возникающим из таких договоров, Закон о защите прав потребителей применяется в части, не урегулированной специальными законами.
С учетом положений статьи 39 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» статья 28 Закона на спорные правоотношения, возникшие в результате ненадлежащего исполнения договора страхования, не распространяется, поскольку правовые последствия нарушений условий этого договора определяются главой 48 «Страхование» Гражданского кодекса Российской Федерации и специальным законодательством о страховании.
(определение N 33-10466 от 13.11.2013)
Российский союз автостраховщиков не является участником правоотношений в сфере защиты прав потребителей.
Судебная коллегия не согласилась с выводом суда первой инстанции о том, что действие Закона Российской Федерации N 2300-1 от 6 февраля 1992 года «О защите прав потребителей» распространяется на правоотношения, возникшие между Российским союзом автостраховщиков и К., автомобилю которого причинен ущерб в результате ДТП, произошедшего по вине лица, ответственность которого как владельца транспортного средства была застрахована страховщиком, у которого впоследствии лицензия была отозвана.
В соответствии с преамбулой Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей» данный Закон регулирует отношения, возникающие между потребителями и изготовителями, исполнителями, импортерами, продавцами при продаже товаров (выполнении работ, оказании услуг).
При этом исполнителем признается организация независимо от ее организационно-правовой формы, а также индивидуальный предприниматель, выполняющие работы или оказывающие услуги потребителям по возмездному договору.
Российский союз автостраховщиков является некоммерческой организацией, представляющей собой единое общероссийское профессиональное объединение, основанное на принципе обязательного членства страховщиков, осуществляющих обязательное страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств, и действующее в целях обеспечения их взаимодействия, формирования и контроля исполнения правил профессиональной деятельности. Российский союз автостраховщиков не является правопреемником страховщика, у которого отозвана лицензия. Страховые выплаты и компенсационные выплаты имеют разную правовую природу.
(определение N 33-11635 от 09.12.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПО ВОЗМЕЩЕНИЮ ВРЕДА
Перечень принадлежащих гражданину нематериальных благ, посягательство на которые может повлечь взыскание компенсации морального вреда, содержащийся в пункте 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации, не является закрытым.
Установив, что в результате ненадлежащего исполнения врачами больницы своих должностных обязанностей малолетней дочери О. причинен тяжкий вред здоровью, суд первой инстанции взыскал в пользу ребенка компенсацию морального вреда, отказав в удовлетворении аналогичных требований О., ссылаясь на то, что причинение вреда ее здоровью от действий ответчика не наступило.
Отменяя решение суда в части отказа в иске О. и удовлетворяя ее требования, судебная коллегия указала следующее.
Из материалов дела следует, что в ходе проведения девочке плановой операции под наркозом реланиум был ошибочно введен внутриартериально, что привело к развитию острого тромбоза. При оказании ей медицинской помощи были допущены недостатки: несвоевременно был диагностирован тромбоз; отсутствовало его своевременное терапевтическое лечение. В результате врачебной ошибки левое предплечье девочки было ампутировано.
Согласно пункту 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (с последующими дополнениями и изменениями), объектом неправомерных посягательств являются по общему правилу любые нематериальные блага (права на них) вне зависимости от того, поименованы ли они в законе и упоминается ли соответствующий способ их защиты.
Требования о взыскании компенсации морального вреда были заявлены О. в связи с тем, что лично ей ответчиком были причинены нравственные страдания, выразившиеся в переживаниях по поводу состояния здоровья своей малолетней дочери, пострадавшей в результате ненадлежащего оказания ответчиком медицинских услуг. Кроме того, ее (истицу) мучили переживания о физических и нравственных последствиях перенесенных ее ребенком операций, которые не могут не отразиться на ее (дочери) становлении и развитии.
Учитывая требования статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, судебная коллегия посчитала, что отсутствие действий ответчика в отношении непосредственно истицы О. (причинения вреда ее здоровью) не может являться основанием для отказа в иске, поскольку имеется причинно-следственная связь между повреждением здоровья несовершеннолетней дочери истицы, пострадавшей от неправомерных действий ответчика (ненадлежащего оказания девочке медицинской помощи), и нарушением личных неимущественных прав истицы и, следовательно, между страданиями О. и действиями ответчика, виновного в причинении ее дочери физических и нравственных страданий.
В силу закона (статьи 38 Конституции Российской Федерации и статьи 63 Семейного кодекса Российской Федерации) забота о детях, их воспитание — равное право и обязанность родителей, которые имеют право воспитывать своих детей, защищать их права и интересы. На родителей возложена ответственность за воспитание и развитие своих детей, забота о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей; обязанность по содержанию несовершеннолетних, а также нетрудоспособных совершеннолетних детей, нуждающихся в помощи.
Учитывая особый характер отношений, возникающих между родителями и несовершеннолетними детьми, применительно к обстоятельствам данного дела, тот факт, что в связи с причинением ребенку тяжкого вреда здоровью был причинен моральный вред не только самому ребенку, но и его матери, является очевидным, не нуждается в доказывании.
(определение N 33-12237 от 25.12.2013)
В силу статей 151 и 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсации подлежит моральный вред, причиненный незаконными действиями должностных лиц. Независимо от вины должностных лиц компенсация морального вреда взыскивается лишь в результате действий, прямо предусмотренных статьей 1070 Кодекса.
Определением инспектора ГИБДД в отношении Т. возбуждено дело об административном правонарушении с проведением административного расследования. Впоследствии в отношении Т. инспектором ГИБДД составлен протокол об административном правонарушении. Дело об административном правонарушении в отношении Т. неоднократно рассматривалось, было прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава административного правонарушения.
Принимая решение об удовлетворении требований Т. о взыскании компенсации морального вреда, суд первой инстанции исходил из того, что моральный вред истцу был причинен самим фактом незаконного привлечения к административной ответственности.
Указанный вывод суда первой инстанции судебная коллегия посчитала ошибочным.
По общему правилу, установленному статьями 151, 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации, компенсация морального вреда взыскивается в случае нарушения незаконными действиями (бездействием) должностных лиц личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие гражданину нематериальные блага; в иных случаях такая компенсация взыскивается, если это прямо предусмотрено законом.
Пункт 1 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ предусматривает возмещение вреда за счет казны Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования, причиненного гражданину в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
При таких обстоятельствах оснований для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда у суда не имелось, поскольку судом первой инстанции факт совершения должностным лицом незаконных действий в отношении истца не установлен, тогда как возмещение вреда, причиненного в результате незаконного привлечения к административной ответственности, возможно лишь в случае назначения наказания в виде административного ареста.
(определение N 33-10762 от 20.11.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ НАЛОГОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Вынесение судебного приказа при наличии спора о праве не влияет на течение срока обращения налогового органа в суд с иском к налогоплательщику о взыскании недоимки по налогу.
Отказывая налоговому органу во взыскании с П. задолженности по налогу, пени и штрафа, суд первой инстанции посчитал, что заявление подано за пределами установленного пунктом 3 статьи 48 Налогового кодекса Российской Федерации срока (шесть месяцев со дня вынесения судом определения об отмене судебного приказа). При этом суд первой инстанции исходил из того, что пункт 3 статьи 48 Налогового кодекса в данном случае не применим, поскольку налоговый орган, зная о наличии спора о праве, так как П. оспаривал в судебном порядке решение налогового органа о взыскании с него налога, штрафа и пени, направил заявление о взыскании налога, пени и штрафа мировому судье.
Судебная коллегия сочла такой вывод суда первой инстанции ошибочным.
Мировым судьей был вынесен судебный приказ о взыскании с ответчика задолженности по налогу, пени и штрафа, который подлежал обязательному исполнению, но был отменен в связи с поступившими от должника возражениями.
При этом единственным основанием для отмены судебного приказа послужило поступление от должника возражений относительно его исполнения, без установления правомерности предъявленных взыскателем требований и правомерности возражений должника (статья 129 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
При таких обстоятельствах оснований полагать, что действия налогового органа были направлены на увеличение срока взыскания налоговых платежей, у суда не имелось, установленный законом срок предъявления в суд требований о взыскании налога, штрафа и пени истцом соблюден.
Наличие спора о праве на момент вынесения судебного приказа имеет правовое значение для определения судебного порядка рассмотрения дела (приказного или искового производства), однако не влияет на течение срока обращения налогового органа в суд с требованием о взыскании недоимки по налогу.
(определение N 33-7723 от 04.09.2013)
Для взыскания недоимок по налогам федеральным законодательством досудебный порядок урегулирования спора не предусмотрен.
Определением мирового судьи, оставленным без изменения определением районного суда, налоговому органу было отказано в выдаче судебного приказа о взыскании недоимки по налогам.
Отказывая налоговой инспекции в выдаче судебного приказа, мировой судья сослался на то, что к заявлению не приложены документы, подтверждающие направление должнику копии заявления о выдаче судебного приказа, что, по мнению мирового судьи, свидетельствует о несоблюдении досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного положениями абзаца 4 пункта 1 статьи 48 Налогового кодекса Российской Федерации.
Отменяя состоявшиеся по делу судебные постановления, Президиум Пермского краевого суда указал следующее.
Из буквального толкования части 1 статьи 125 и пункта 1 части 1 статьи 135 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации следует, что заявитель должен представить суду документы, подтверждающие соблюдение досудебного порядка урегулирования спора, если это предусмотрено федеральным законом для данной категории споров.
Статьей 48 Налогового кодекса Российской Федерации установлен специальный порядок обращения налогового органа в суд с требованиями о взыскании неуплаченных налогов, пени за счет имущества физического лица. Само по себе указание в абзаце 4 пункта 1 статьи 48 Налогового кодекса Российской Федерации на обязанность инспекции не позднее дня подачи заявления о взыскании налогов, пени направить его копию гражданину не влечет процессуальных последствий в смысле пункта 1 части 1 статьи 135 и статьи 125 ГПК РФ.
(постановление N 44-г-18 от 20.12.2013)
Условие договора купли-продажи муниципального имущества в части обязательства покупателя оплатить стоимость такого имущества с учетом налога на добавленную стоимость не противоречит требованиям законодательства.
Вывод суда первой инстанции о том, что условие договора купли-продажи муниципального имущества в порядке приватизации в части уплаты покупателем налога на добавленную стоимость не соответствует требованиям законодательства, поскольку стороны договора плательщиками налога на добавленную стоимость не являются, судебная коллегия сочла ошибочным.
Судебная коллегия, проанализировав нормы статей 146 (подпункта 1 пункта 1 и подпункта 3 пункта 2), 161 (пункта 3), 173 (подпункта 1 пункта 5) Налогового кодекса Российской Федерации, посчитала, что поскольку имущество, указанное в договоре купли-продажи, включено в состав имущества муниципальной казны, не является имуществом государственных и муниципальных предприятий, выкупаемого в порядке приватизации, проведенная операция не подпадает под действие подпункта 3 пункта 2 статьи 146 Налогового кодекса Российской Федерации и подлежит обложению налогом на добавленную стоимость на общих основаниях.
(определение N 33-7752 от 21.08.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ КРЕДИТНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
При наличии в договоре, заключенном между кредитной организацией и потребителем, условия, предусматривающего возможность передачи права требования лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, требования нового кредитора о взыскании задолженности по кредитному договору подлежат удовлетворению.
Отказывая ООО «К.», которому ОАО «П.» (кредитор) уступило право требования по кредитным обязательствам, в иске к заемщику В. и его поручителям З., И. и Ч. о взыскании задолженности по кредитному договору, заключенному ответчиками с ОАО «П.», суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 382, 388, 807, 810, 819 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 13 Федерального закона «О банках и банковской деятельности», пункта 51 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей», исходил из того, что кредитный договор не содержит условий о наличии у кредитора полномочий по уступке права требования другому лицу, не имеющему лицензии на осуществление банковской деятельности, при этом согласие заемщика на уступку прав требования получено не было, что нарушает права заемщика как потребителя.
Отменяя решение суда и удовлетворяя требования истца, судебная коллегия указала следующее.
По смыслу положения пункта 51 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» возможность передачи права требования по кредитному договору с потребителем (физическим лицом) лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, допускается, если соответствующее условие предусмотрено договором между кредитной организацией и потребителем и было согласовано сторонами при его заключении.
С учетом положений статьи 383 Гражданского кодекса Российской Федерации указанной нормы, по общему правилу личность кредитора не имеет значения для уступки прав требования по денежным обязательствам, если иное не установлено законом или договором.
Кредитным договором, заключенным с В., а также договорами поручительства, заключенными с З., И. и Ч., предусмотрено право банка на передачу и раскрытие информации, вытекающей из настоящего договора, третьим лицам в связи с реализацией прав банка по договору, включая уступку прав требования.
Таким образом, ответчики выразили свое согласие и дали разрешение банку предоставлять информацию о них, информацию о кредитной истории, связанной с заключением и с исполнением обязательств по предоставленному кредиту, третьим лицам.
Тем самым при заключении кредитного договора и договоров поручительства заемщик и поручители были поставлены в известность о праве банка производить уступку права требования другому лицу, согласились с этим.
Кроме того, судебная коллегия учла, что Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» не содержит указания на возможность придания ему обратной силы по вопросу применения положений законодательства, а потому приведенные в пункте 51 указанного Постановления разъяснения не исключают при указанных выше обстоятельствах права истца требовать взыскания задолженности, переданной по договору уступки прав (требования), заключенному до принятия указанного Постановления.
(определение N 33-11568 от 23.12.2013)
Определение начальной продажной цены заложенного имущества, на которое обращено взыскание, является обязанностью суда, в связи с чем установление большей цены имущества по сравнению с заявленной истцом не может быть расценено как выход за пределы исковых требований.
Суд первой инстанции, удовлетворив требования ОАО «В.» к М. о расторжении кредитного договора и взыскании суммы задолженности по нему, отказал в иске в части обращения взыскания на заложенное имущество (квартиру) с определением ее начальной продажной цены, сославшись на то, что истец не оспаривал представленный ответчиком отчет об оценке стоимости квартиры, согласно которому рыночная стоимость квартиры выше заявленной истцом, однако требования в части обращения взыскания на имущество не уточнил, настаивал на определении предложенной им начальной продажной цены квартиры, что противоречит рыночной стоимости имущества, тогда как суд не вправе выйти за пределы исковых требований.
Решение в части отказа в иске судебная коллегия отменила, посчитав его основанным на неправильном применении норм материального и процессуального права.
В соответствии с пунктом 1 статьи 350 Гражданского кодекса Российской Федерации реализация (продажа) заложенного недвижимого имущества, на которое в соответствии со статьей 349 настоящего Кодекса обращено взыскание, осуществляется в порядке, установленном Законом об ипотеке, если иное не предусмотрено законом.
В силу подпункта 4 пункта 2 статьи 54 Федерального закона от 16 июля 1998 года N 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» начальная продажная цена заложенного имущества при его реализации должна быть определена судом и указана в решении об обращении взыскания на имущество, заложенное по договору об ипотеке. Начальная продажная цена имущества на публичных торгах определяется на основе соглашения между залогодателем и залогодержателем, достигнутого в ходе рассмотрения дела в суде, а в случае спора — самим судом.
Не согласившись с представленной истцом оценкой имущества, находящегося в залоге, суд обязан был определить начальную продажную цену такого имущества самостоятельно с учетом представленных сторонами доказательств его оценки.
(определение N 33-12238 от 25.12.2013)
ДЕЛА О ПРИЗНАНИИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА НЕДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО
Проживание в жилом доме в качестве члена семьи лица, вселившегося ранее, исключает вывод о владении имуществом как своим собственным, соответственно не свидетельствует о приобретении права собственности на жилой дом в силу приобретательной давности.
Решением суда первой инстанции удовлетворены требования Н. о признании права собственности на домовладение в силу приобретательной давности, поскольку в спорном жилом доме, не имеющем собственника, с 1973 года проживал ее супруг О., умерший в 2003 году. Н. стала проживать в данном доме с 1998 года после заключения брака с О. совместно с супругом, а после его смерти проживала, содержала и распоряжалась данным объектом недвижимости самостоятельно, остается зарегистрированной в доме по месту жительства.
Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая Н. в иске, судебная коллегия, сославшись на часть 1 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, указала, что Н., проживая в спорном жилом доме с 1998 года в качестве члена семьи лица, ранее проживавшего в данном жилом помещении, не имела самостоятельного права владения спорным имуществом. Брак между Н. и О. расторгнут до смерти последнего, поэтому истец не является его правопреемником. Соответственно срок владения Н. спорным объектом недвижимости подлежит исчислению с момента смерти О. (с 2003 года) и составляет менее 15 лет.
(определение N 33-8087 от 26.08.2013)
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ПУБЛИЧНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Дела об оспаривании ненормативных правовых актов органов местного самоуправления, затрагивающих права и законные интересы лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, рассматриваются арбитражным судом.
Отменяя решение суда первой инстанции об отказе Б. в удовлетворении требований об оспаривании постановления администрации района о предоставлении земельных участков в аренду Л. без торгов, судебная коллегия производство по делу прекратила ввиду его неподведомственности суду общей юрисдикции.
В силу части 1 статьи 197 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации дела об оспаривании затрагивающих права и законные интересы лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности ненормативных правовых актов органов местного самоуправления рассматриваются арбитражным судом.
Пункт 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 года N 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» также содержит запрет судам общей юрисдикции рассматривать и разрешать дела указанной категории.
Поскольку оспариваемое постановление администрации муниципального района о предоставлении земельных участков в аренду без торгов относится к ненормативным актам, затрагивает интересы и права предпринимателей Б. и Л., занимающихся ведением крестьянского (фермерского) хозяйства в целях извлечения прибыли от использования земель сельскохозяйственного назначения, отношения сторон сложились в сфере осуществления предпринимательской деятельности, дело подведомственно арбитражному суду.
(определение N 33-10717 от 18.11.2013)
Иностранный гражданин, не имеющий предусмотренных законом документов, подтверждающих его право на пребывание (проживание) в Российской Федерации, в силу статьи 2 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» не относится к числу иностранных граждан, законно находящихся на территории России.
Отказывая в принятии к рассмотрению заявления К. о выдаче разрешения на временное проживание в Российской Федерации, Управление ФМС по Пермскому краю исходило из того, что Управлением ФМС по Московской области на основании части 4 статьи 26 Федерального закона от 15 августа 1996 года N 114-ФЗ «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» в отношении К. принято решение о неразрешении въезда в Российскую Федерацию до декабря 2014 года со ссылкой на то, что в период своего предыдущего пребывания на территории Российской Федерации К. был дважды привлечен к административной ответственности (по части 2 статьи 18.17 и по части 1 статьи 18.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).
Решением суда удовлетворены требования иностранного гражданина К. об оспаривании решения УФМС по Московской области о неразрешении въезда в Российскую Федерацию, отказа УФМС по Пермскому краю в принятии к рассмотрению заявления о выдаче разрешения на временное проживание, возложении обязанности выдать такое разрешение. Признавая незаконным решение УФМС России по Московской области, суд исходил из отсутствия достаточных доказательств, подтверждающих привлечение К. дважды к административной ответственности.
Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая К. в удовлетворении его требований, судебная коллегия посчитала такой вывод суда не соответствующим обстоятельствам дела.
Согласно части 4 статьи 26 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» въезд в Российскую Федерацию иностранному гражданину или лицу без гражданства может быть не разрешен в случае, если иностранный гражданин или лицо без гражданства неоднократно (два и более раза) в течение трех лет привлекались к административной ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации за совершение административного правонарушения на территории Российской Федерации, — в течение трех лет со дня вступления в силу последнего постановления о привлечении к административной ответственности.
Факт привлечения К. к административной ответственности дважды подтверждается материалами дел об административных правонарушениях в отношении К. Выяснение вопроса о том, находился ли фактически заявитель на территории Российской Федерации в указанный период времени, не имело правового значения для рассмотрения дела, поскольку постановления о привлечении к административной ответственности не обжаловались и не отменены.
Наличие у членов семьи К. разрешения на временное проживание на территории как препятствие для проживания заявителя с семьей не могло быть положено в основу решения, поскольку вопрос о разрешении на временное проживание супруги заявителя решался позднее вынесения оспариваемого решения.
Действие Административного регламента по предоставлению Федеральной миграционной службой государственной услуги по выдаче иностранным гражданам и лицам без гражданства разрешения на временное проживание в Российской Федерации распространяется на иностранных граждан, законно находящихся на территории России, к каковым заявитель в силу статьи 2 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» не относится, поскольку разрешения на временное проживание либо иных предусмотренных законом документов, подтверждающих право иностранного гражданина на пребывание (проживание) в Российской Федерации, не имеет.
В соответствии с пунктом 37 Административного регламента заявление о выдаче разрешения на временное проживание подается лично иностранным гражданином, законно находящимся на территории Российской Федерации, в территориальный орган ФМС России по предполагаемому месту временного проживания. Таким образом, при наличии действующего запрета на въезд в Российскую Федерацию уведомление УФМС по Пермскому краю об отказе в рассмотрении заявления по данному основанию не нарушало права заявителя, в связи с чем не могло быть признано незаконным.
(определение N 33-12531 от 25.12.2013)
В случае признания банкротом должника-гражданина, зарегистрированного в качестве индивидуального предпринимателя, на основании пункта 7 части 1 статьи 47 Федерального закона «Об исполнительном производстве» может быть окончено только исполнительное производство, возбужденное на основании исполнительного документа, выданного в связи с предпринимательской деятельностью указанного гражданина.
Отменяя решение суда первой инстанции об отказе П. в удовлетворении заявления об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства в отношении должника Г., судебная коллегия не согласилась с выводом суда о пропуске заявителем срока обращения в суд, поскольку доводы заявителя о том, когда ему стало известно оспариваемое постановление, материалами дела не опровергнуты. Судебная коллегия посчитала постановление судебного пристава-исполнителя незаконным, указав также следующее.
Сославшись на решение Арбитражного суда Пермского края о признании индивидуального предпринимателя Г. несостоятельным (банкротом), судебный пристав-исполнитель вынес постановление об окончании исполнительного производства, исполнительный лист направил конкурсному управляющему.
Проанализировав нормы статей 47 (пункта 7 части 1) и 96 Федерального закона от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» в их системном толковании, судебная коллегия пришла к выводу о том, что исполнительное производство оканчивается судебным приставом-исполнителем в случае признания должника-гражданина, зарегистрированного в установленном порядке в качестве индивидуального предпринимателя, банкротом и направления исполнительного документа конкурсному управляющему, лишь в случае исполнения исполнительного документа, выданного судом, другим органом или должностным лицом в связи с предпринимательской деятельностью указанного гражданина.
Поскольку судебным приставом-исполнителем по данному основанию было окончено исполнительное производство, возбужденное на основании выданного городским судом исполнительного листа о взыскании с Г. в пользу П. денежной суммы по договорам займа, в исполнительном документе отсутствуют сведения о взыскании денежной суммы с Г. в связи с его предпринимательской деятельностью, статья 47 Федерального закона от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ на возникшие правоотношения не распространяется.
(определение N 33-11947 от 04.12.2013)
ДЕЛА ИНЫХ КАТЕГОРИЙ
Перечень обстоятельств, исключающих признание смерти военнослужащего наступившей при исполнении обязанностей военной службы, предусмотренный частью 2 статьи 37 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», является закрытым.
М. обратилась в суд с иском к отделу военного комиссариата о признании ее сына Д. погибшим при исполнении обязанности военной службы, мотивируя требования тем, что ее сын Д. в период прохождения военной службы умер в 1992 году по причине механической асфиксии от сдавливания органов шеи петлей при самоповешении. Установление факта гибели сына при исполнении обязанностей военной службы необходимо для назначения ей мер социальной поддержки, предусмотренных для родителей погибших (умерших) военнослужащих, в том числе компенсации, установленной частью 9 статьи 3 Федерального закона от 7 ноября 2011 года N 306-ФЗ «О денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат».
Суд первой инстанции пришел к выводу, что смерть Д. наступила в период прохождения военной службы, но не в связи с исполнением обязанностей военной службы.
Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя ее иск, судебная коллегия посчитала ошибочным толкование судом первой инстанции статьи 37 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе».
Согласно статье 37 Федерального закона от 28 марта 1998 года N 53-ФЗ военнослужащий считается исполняющим обязанности военной службы в случае нахождения на территории воинской части в течение установленного распорядком дня служебного времени. Обстоятельства, исключающие признание смерти военнослужащего наступившей при исполнении обязанностей военной службы, исчерпывающе предусмотрены в части 2 указанной статьи Закона — это самовольное нахождение военнослужащего вне расположения воинской части, добровольное приведение себя в состояние опьянения, совершение военнослужащим деяния, признанного в установленном порядке общественно опасным. Среди исключающих обстоятельств не предусмотрено совершение военнослужащим самоубийства.
В соответствии с пунктом 2 статьи 36 ранее действовавшего Закона Российской Федерации «О воинской обязанности и военной службе» от 11 февраля 1993 года N 4455-1 военнослужащий не признавался исполняющим обязанности военной службы при совершении самоубийства или покушении на самоубийство, если указанные действия не были вызваны болезненным состоянием или доведением до самоубийства.
Вместе с тем, при решении вопросов социального обеспечения членов семьи военнослужащего, умершего при исполнении обязанностей военной службы, должен применяться закон, действующий на момент принятия решения о предоставлении социальной гарантии, а не на момент гибели военнослужащего.
Согласно пункту 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2000 N 9 «О некоторых вопросах применения судами законодательства о воинской обязанности и военной службе и статусе военнослужащих» основанием для отказа военнослужащим и членам их семей в предоставлении им социальных гарантий и компенсаций, непосредственно вытекающих из факта исполнения обязанностей военной службы, является установление факта гибели (смерти) военнослужащего при обстоятельствах, указанных в части 2 статьи 37 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе».
Поскольку смерть Д. наступила в тот момент, когда он находился на территории воинской части в течение установленного распорядком дня служебного времени, общественно опасного деяния он не совершал, в состоянии опьянения не находился, то он должен быть признан находившимся при исполнении обязанностей военной службы.
(определение N 33-11883 от 16.12.2013)
ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ НОРМ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
В случае если представление необходимых доказательств для лиц, участвующих в деле, затруднительно, суд по их ходатайству оказывает содействие в собирании и истребовании доказательств.
Приняв во внимание новые доказательства — справки о размере денежных средств, находящихся на счетах ответчика на дату фактического прекращения сторонами семейных отношений, судебная коллегия изменила решение суда о разделе имущества супругов.
Удовлетворяя ходатайство истицы об истребовании указанных документов, судебная коллегия указала следующее.
Истицей при рассмотрении дела неоднократно были заявлены ходатайства о запросе в кредитных организациях выписок с лицевого счета, которые позволили бы сделать вывод об объеме денежных средств, находившихся на счетах ответчика на дату фактического прекращения сторонами семейных отношений, однако судом были запрошены лишь сведения об остатках денежных средств на счетах на момент рассмотрения дела, в связи с чем полученная информация не позволила сделать правильный вывод об объеме совместного имущества супругов в юридически значимый период.
При таких обстоятельствах судебная коллегия пришла к выводу о том, что истица не имела возможности представить указанные доказательства в суд первой инстанции, поскольку содержащиеся в них сведения составляют банковскую тайну и не могут быть предоставлены по запросу физического лица. Однако суд в нарушение части 1 статьи 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации содействия в сборе доказательств истице не оказал.
(определение N 33-11408 от 02.12.2013)
Судебные расходы присуждаются стороне, в пользу которой состоялось решение суда, с другой стороны.
Взыскивая с ответчиков, в том числе с У., в пользу истцов судебные расходы, суд первой инстанции не учел, что требования к ответчику У. истцы не предъявляли, в исковом заявлении в качестве такового не указывали. Участие в деле У. в процессуальном статусе ответчика обусловлено совершением судьей процессуально-распорядительных действий, закрепленных в соответствующем определении. Каких-либо материально-правовых требований к У. после привлечения его судом к участию в деле в качестве соответчика истцами в установленном процессуальным законом порядке заявлено не было.
При этом из решения суда первой инстанции не следует, что суд установил нарушение ответчиком У. подлежащего судебной защите права истцов, судом первой инстанции не установлена вина указанного лица, обязанность восстановить нарушенное право на ответчика У. оспариваемым решением также не возложена.
При таких обстоятельствах судебная коллегия по жалобе У. решение суда первой инстанции в части распределения бремени судебных расходов отменила, признав его противоречащим требованиям статей 98 и 100 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.
(определение N 33-9489 от 07.10.2013)
Выход суда за пределы заявленных требований послужил основанием для отмены решения.
Суд первой инстанции, установив, что оснований для приостановления государственной регистрации перехода права собственности на спорный объект к Г. не имелось, посчитал принятое регистрирующим органом решение об отказе в проведении государственной регистрации права незаконным.
Отменяя указанное решение, судебная коллегия посчитала, что в нарушение требований части 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд первой инстанции вышел за пределы заявленных требований.
Г. в своем заявлении просил признать недействительным решение Управления Росреестра об отказе в государственной регистрации права собственности, перехода права собственности, изложенного в сообщении, которое фактически является уведомлением о приостановлении государственной регистрации права. Решение об отказе в государственной регистрации права на момент обращения Г. в суд регистрирующим органом вынесено не было, в ходе рассмотрения дела требования заявителем в порядке статьи 39 ГПК Российской Федерации изменены не были.
Поскольку решение об отказе в государственной регистрации права Управлением Росреестра не принималось, оно не являлось предметом судебного разбирательства, тогда как решение о приостановлении государственной регистрации заявителем не оспаривалось.
(определение N 33-11052 от 13.11.2013)
Дела по корпоративным спорам, а также дела о несостоятельности (банкротстве) подведомственны арбитражным судам независимо от того, являются ли участники правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридическими лицами, индивидуальными предпринимателями, иными организациями и гражданами.
Отменяя решение суда первой инстанции, которым с ООО «Т.» в пользу К. взыскана стоимость имущественного пая, судебная коллегия указала следующее.
В силу требований статьи 225.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации арбитражные суды рассматривают дела по корпоративным спорам, в том числе споры, связанные с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав, за исключением споров, вытекающих из деятельности депозитариев, связанной с учетом прав на акции и иные ценные бумаги, споров, возникающих в связи с разделом наследственного имущества или разделом общего имущества супругов, включающего в себя акции, доли в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паи членов кооперативов.
В соответствии со статьей 63 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» с даты вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения наступают следующие последствия: требования кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей, за исключением текущих платежей, могут быть предъявлены к должнику только с соблюдением установленного настоящим Законом порядка предъявления требований к должнику.
Определением Арбитражного суда Пермского края в отношении ООО «Т.» введено наблюдение, вступившим в законную силу решением Арбитражного суда Пермского края ООО «Т.» признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство сроком на шесть месяцев.
Положениями статьи 33 АПК РФ установлена специальная подведомственность дел арбитражным судам, в соответствии с которой арбитражные суды рассматривают дела о несостоятельности (банкротстве) независимо от того, являются ли участники правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридическими лицами, индивидуальными предпринимателями, иными организациями и гражданами.
При таких обстоятельствах спор подведомственен арбитражному суду. О неподведомственности спора суду общей юрисдикции свидетельствует и характер спора, отнесенного к категории корпоративных.
(определение N 33-10128 от 30.10.2013)
Судебная коллегия по гражданским делам
Пермского краевого суда
Судебная коллегия по административным делам
Пермского краевого суда