Справка о ходе выполнения судами Архангельской области Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 1 от 29 апреля 1996 года О судебном приговоре

Обобщение практики по применению судами Архангельской области процессуальных норм, регламентирующих постановление приговора, проведено по заданию заместителя Председателя Верховного Суда РФ, связанному с приведением в соответствие с новым уголовным и уголовно-исполнительным законодательством некоторых пунктов Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 года (далее — Постановление), а также дополнения указанного Постановления Пленума разъяснениями, в случае возникновения вопросов по применению положений уголовно-процессуального закона при постановлении приговора.

Таким образом, предметом обобщения является изучение практики выполнения судами рекомендаций, содержащихся в названном выше Постановлении. Особое внимание при этом обращается на анализ судебных ошибок, повлекших отмену или изменение приговоров вышестоящими судебными инстанциями.

В процессе обобщения изучены вступившие в законную силу приговоры, кассационные и надзорные производства Архангельского областного суда, а также постановления и определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменявшие или изменявшие приговоры судов нашего региона в 2000 году.

Обобщение показало, что большинство приговоров судов выносится с соблюдением действующего уголовно-процессуального законодательства, в соответствии с разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 года.

Вместе с тем при постановлении отдельных приговоров все еще допускаются нарушения положений статей 300 — 318 УПК РСФСР (в дальнейшем — УПК), влекущие их отмену или изменение вышестоящими судебными инстанциями.

Так, в 2000 году в судебную коллегию по уголовным делам Архангельского областного суда (далее — судебная коллегия) обжаловано и опротестовано 2304 приговора районных и городских судов в отношении 3343 лиц, 2774 из которых были осуждены, 40 — оправданы.

При кассационном рассмотрении отменены приговоры в отношении 157 осужденных и 11 оправданных и принималось решение о:

1) направлении дела на новое судебное рассмотрение — в отношении 129 лиц, в том числе вследствие мягкости назначенного наказания — 18;

2) направлении дела на дополнительное расследование — 21;

3) прекращении производства по делу — 5.

Судебной коллегией изменены приговоры в отношении 133 осужденных, в том числе:

1) с изменением квалификации и снижением назначенного наказания — 76 осужденных;

2) с изменением квалификации, но без снижения наказания — 23;

3) без изменения квалификации — 34 лиц.

Также судебной коллегией вынесено 75 частных определений, в том числе в 64 обращено внимание председателей судов на допущенные при судебном разбирательстве нарушения закона, 35 из которых непосредственным образом связаны с нарушением требований статей 300 — 318 УПК и рекомендаций Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре».

Президиумом Архангельского областного суда (далее — президиум) отменены приговоры в отношении 46 осужденных и 5 оправданных с:

1) направлением дела на новое судебное рассмотрение — в отношении 42 осужденных и 5 оправданных (но ни одного в связи с мягкостью назначенного наказания);

2) направлением дела на новое расследование — в отношении 3 осужденных;

3) прекращением производства по делу — в отношении 5 лиц, из которых 4 — по реабилитирующим основаниям.

Также надзорной инстанцией изменены приговоры в отношении 26 осужденных, в том числе:

1) с изменением квалификации, но без снижения наказания — 1;

2) с изменением квалификации и снижением наказания — 15;

3) без изменения квалификации — 10.

И хотя большинство приговоров, как и прежде, отменялись или изменялись в связи с односторонностью, неполнотой дознания, предварительного или судебного следствия либо несоответствием выводов, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, неправильным применением уголовного закона, повлекшим и ошибки в назначении виновному наказания, допускаются и нарушения процессуальных норм, регламентирующих постановление законного и обоснованного приговора. С учетом рамок проводимого обобщения более подробно остановимся на этих процессуальных нарушениях.

Причины отмен и изменений приговоров вышестоящими судебными инстанциями

В соответствии с ч. 1 ст. 49 Конституции РФ каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Это конституционное положение свидетельствует об особом значении приговора, как важнейшего акта правосудия, который завершает судебное разбирательство по уголовному делу и является единственным судебным документом в уголовном судопроизводстве, выносимым от имени государства.

Обобщение показало, что все суды области выносят приговоры именем Российской Федерации (как это и предусмотрено статьями 300, 313 п. 1 УПК, п. 1 Постановления), хотя согласно ч. 2 ст. 1 Конституции РФ наименования Российская Федерация и Россия равнозначны.

В соответствии с положениями ст. 301 УПК приговор по каждому делу должен быть законным и обоснованным, то есть в полной мере соответствовать положениям материального и процессуального законодательства, содержать мотивированные выводы, основанные на фактических обстоятельствах дела, установленных в ходе судебного разбирательства.

Поэтому п. 2 Постановления обращено внимание судов на то, что в силу ст. 301 УПК приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые в соответствии со ст. 240 УПК были непосредственно исследованы в судебном заседании. С учетом указанного требования закона суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания. Ссылка в приговоре на показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, данные при производстве дознания, предварительного следствия или в ином судебном заседании, допустима только при оглашении судом этих показаний в случаях, предусмотренных статьями 281, 286 УПК. При этом следует иметь в виду, что фактические данные, содержащиеся в оглашенных показаниях, как и другие доказательства, могут быть положены в основу выводов и решений по делу лишь после их проверки и всестороннего исследования в судебном заседании.

Верховным Судом РФ вследствие несоблюдения требований ст. 309 УПК РСФСР изменен в части приговор Северодвинского городского суда, а также определение кассационной и постановление надзорной инстанций в отношении З., который был признан виновным в разбойном нападении в группе с неустановленным лицом на гражданку П. 27 августа 1997 года. При этом вышестоящая судебная инстанция обратила внимание на следующие обстоятельства.

Поскольку вину по данному эпизоду преступления осужденный никогда не признавал, в основу обвинительного приговора судом первой инстанции были положены показания потерпевшей П. и ее несовершеннолетнего сына, несмотря на то, что их показания на протяжении предварительного следствия и в судебном заседании носили непоследовательный, противоречивый характер.

Так, сразу же после совершенного на нее нападения потерпевшая П., указывая приметы преступника, напавшего на нее, поясняла, что волосы у него короткие, темно-русые, лицо худощавое, вытянутое, брови темные, глаза карие. На вид 20 — 25 лет, рост около 180 см.

В судебном заседании П. поясняла, что преступник был плечистый, не худощавый. При этом также обратила внимание, что у нападавшего были тонкие пальцы рук, которые она хорошо запомнила, хотя при первоначальном допросе на такую примету не указывала.

Свидетель П. (сын потерпевшей) рассказал на предварительном следствии, что лицо нападавшего не запомнил, рост примерно 175 см, худощавого телосложения.

Но в то же время в суде этот же свидетель пояснил, что преступник был обычного телосложения, он запомнил его по чертам лица, подбородку с ямочкой, ушам, о чем не говорил на следствии.

Кроме того, потерпевшая П. на предварительном следствии никогда не утверждала, что напавший на нее преступник и З. одно и то же лицо. При допросе 5 февраля 1998 года она показала, что в отделении уголовного розыска ей показывали видеотеку с лицами, совершавшими грабежи и разбойные нападения. Среди предъявленных лиц она узнала одного молодого человека по чертам лица, форме носа, цвету волос и росту. Именно этот человек совершил на нее нападение и похитил деньги. При личной встрече она с большей уверенностью может заявить, он ли это. После прочтения протокола потерпевшая уточнила: «Фразу (записанную в протоколе) «именно этот молодой человек» я не говорила, а пояснила, что «он очень на него похож». В дальнейшем такого следственного действия, как опознание с соблюдением требований статей 164 — 166 УПК, не проводилось. Протокола по результатам просмотра видеотеки с участием оперативного работника милиции, без понятых, не составлялось.

Проведенная очная ставка между З. и потерпевшей П. также не соответствовала требованиям ст. 162 УПК, поскольку З. до очной ставки по эпизоду нападения на П. не допрашивался. Между тем на очной ставке с З. потерпевшая не утверждала, что напал именно он, а показала, что он «очень похож на того человека».

Изложенное выше не позволило вышестоящей судебной инстанции согласиться с выводами суда, изложенными в приговоре, что показания потерпевшей и ее сына — свидетеля П., последовательны, убедительны и непротиворечивы.

Поскольку в соответствии со ст. 309 УПК РСФСР обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана, а данный приговор основывается лишь на показаниях потерпевшей П. и ее несовершеннолетнего сына, которые на предварительном следствии и суде в части описания внешности нападавшего крайне противоречивы, возможность для собирания дополнительных доказательств исчерпана, эпизод разбойного нападения на потерпевшую П. был исключен из обвинения З.

Вынося приговор в отношении Т. и Н. Соломбальский районный суд в описательной части не привел доказательств наличия между осужденными предварительного сговора на избиение потерпевшего, не указал характер и локализацию причиненных тому телесных повреждений, отнесенных к тяжкому вреду здоровью, при обосновании умышленной формы вины сформулировал ее как преступную небрежность, а осудил по ст. 111 УК РФ, предусматривающей умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, что повлекло отмену этого судебного решения.

Как показало обобщение, большинство судов выносят приговоры, соблюдая требования закона о содержании вводной, описательной и резолютивной частей приговора. На основании п. 4 ст. 313 УПК РСФСР выясняются и указываются в вводной части приговора имя, отчество и фамилия подсудимого, год, месяц, день и место его рождения, место жительства, место работы, занятие, образование, семейное положение и иные сведения о его личности, которые имеют значение для дела (п. 5 Постановления).

Если судимости сняты или погашены, суд не вправе указывать их в вводной части приговора. Поскольку в соответствии с ч. 6 ст. 86 УК РФ снятие или погашение судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью, в настоящее время судам нет необходимости указывать (как это рекомендуется в ч. 4 п. 5 Постановления) в вводной части приговора о том, что подсудимый ранее отбывал наказание.

Следует признать правильной сложившуюся в большинстве судов практику, когда в отношении подсудимого, имеющего погашенные или снятые судимости, указывается в вводной части приговора, что лицо не имеет судимости (или судимостей), а не просто — «не судим».

Тем не менее, еще встречаются отступления от изложенного выше разъяснения.

Так, Вельский районный суд в вводной части приговора по делу Ф. отразил две его судимости по приговорам от 28 ноября 1979 года и от 9 марта 1983 года, причем сопроводил их указанием, что они погашены.

Котласский городской суд в вводной части приговора в отношении З. указал две его погашенные судимости по приговорам от 25 июня 1990 года и от 25 января 1991 года. Ссылки на погашенные судимости по отмеченным делам были исключены из приговоров при кассационном рассмотрении дела.

К сожалению, суды не всегда выясняют и правильно указывают во вводной части неотбытый срок наказания по предыдущему приговору, сведения о содержании лица под стражей в качестве меры пресечения, что влечет отмену или изменение приговора.

Исакогорский районный суд, вынося приговор в отношении М. по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б» УК РФ с назначением наказания в виде 3 лет лишения свободы, указал в вводной части приговора об имеющейся у него судимости по приговору того же суда (по ст. 157 ч. 1 УК РФ с назначенным наказанием в виде 1 года исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства), постановил наказания по обоим приговорам исполнять самостоятельно. Вопрос же о том, отбыл ли подсудимый наказание по первому приговору, не выяснил. Указанная ошибка повлекла отмену данного приговора в надзорном порядке, так как согласно сообщению начальника уголовно-исполнительной инспекции Исакогорского округа М. после постановки на учет отбыл только 4 месяца исправительных работ и кражи чужого имущества совершил в период отбывания наказания, то есть суд обязан был решить вопрос о назначении осужденному наказания по второму приговору с учетом положений статей 70 и 71 УК РФ.

Соломбальский районный суд, признав П. виновной в обмане потребителей и указав во вводной части приговора имеющуюся у нее судимость по приговору того же суда по тому же составу преступления, допустил ошибочную квалификацию ее действий по ч. 1 ст. 200 УК РФ, не обратив внимание, что по материалам протокольной формы досудебной подготовки обвинение ей было сформулировано и уголовное дело в отношении нее возбуждено по п. «а» ч. 2 ст. 200 УК РФ, то есть как за совершение обмана потребителей лицом, ранее судимым за аналогичное преступление.

Несоблюдение перечисленных выше требований уголовно — процессуального закона и разъяснений п. 1 Постановления явилось основанием для отмены следующих приговоров.

Так, Соломбальским районным судом П. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 213 ч. 3, ст. 105 ч. 1 УК РФ, и осужден по совокупности преступлений и приговоров к 20 годам лишения свободы. Кассационной инстанцией указанный приговор, после проверки доводов кассационной жалобы осужденного, оставлен без изменения.

Рассматривая по протесту председателя областного суда состоявшиеся по делу судебные постановления, президиум указал, что в соответствии со ст. 240 УПК суд первой инстанции при непрерывном судебном заседании обязан непосредственно исследовать все доказательства, в том числе допросить подсудимого. По данному же делу первое судебное заседание состоялось 28 мая 1998 года и слушание его было отложено после допроса подсудимого и явившихся лиц, в связи с неявкой ряда потерпевших и свидетелей. После двухнедельного перерыва, начав вновь рассматривать дело, суд надлежащих мер для непосредственного исследования доказательств не принял. Как видно из протокола судебного заседания, в ходе судебного разбирательства 9 июля 1998 года подсудимый П. не был допрошен по предъявленному ему обвинению, что является нарушением требований ст. 280 УПК, а суд привел в приговоре показания, данные подсудимым до отложения дела слушанием. Указанное нарушение уголовно-процессуального закона — требований ст. 280 УПК, распространяющихся и на рассмотрение дела судом после его отложения, является существенным и в соответствии со ст. 342 п. 3, ст. 345 УПК РСФСР повлекло отмену состоявшихся по делу судебных постановлений.

Если после отложения разбирательства дела оно рассматривается в том же составе суда, возможно, как это предусмотрено ч. 2 ст. 277 УПК РСФСР, огласить записанные в протоколе предыдущего судебного заседания только показания явившихся тогда свидетелей, эксперта или специалиста, потерпевшего, гражданского истца или ответчика и их представителей. Само же разбирательство, после отложения дела слушанием, начинается с подготовительной части судебного заседания, проведением судебного следствия, судебных прений и предоставлением последнего слова подсудимому. Подсудимый, независимо от того, давал он ранее показания или нет, должен быть вновь допрошен, вещественные доказательства и документы, имеющиеся в материалах дела, в том числе заключения экспертиз, исследованы (даже если суд делал это до отложения дела слушанием и это зафиксировано в протоколе предыдущего судебного заседания). Только тогда суд вправе ссылаться в приговоре на них как на рассмотренные в судебном заседании доказательства по делу.

С учетом положений статей 240 и 301 УПК РСФСР доказательства, на которые суд сослался в приговоре, помимо их непосредственного исследования, должны быть также правильно отражены в протоколе судебного заседания.

Тем же судом М. была признана виновной в краже дубленки из бара. Как на доказательства вины суд в приговоре сослался на показания потерпевшей, подсудимой и акт изъятия похищенного.

Отменяя по кассационной жалобе осужденной данный приговор, судебная коллегия в своем определении указала, что в силу ст. 301 УПК приговор суда должен быть постановлен на полно и всесторонне исследованных доказательствах, приведенных в приговоре, оценка которых судом не вызывала бы каких-либо сомнений.

Как видно из протокола судебного заседания, М. в суде показала, что находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения, дубленку потерпевшей взяла по ошибке, заметила это только дома, спрятала данную вещь, так как было стыдно перед родственниками. Указание в приговоре на то, что подсудимая созналась в краже дубленки работникам милиции, является неправильным, поскольку в протоколе судебного заседания сведения об этом в показаниях М. отсутствуют. А так как доводы М. о том, что чужую вещь она взяла по ошибке, остались непроверенными, потерпевшая и свидетели — по данным обстоятельствам не допрошенными, объяснение М., данное следователю в судебном заседании, не исследовано, это говорит о нарушении судом и ст. 20 УПК.

При отказе от дачи показаний потерпевшего, свидетеля, являющегося супругом или близким родственником подсудимого, а равно при отказе от дачи показаний самого подсудимого суд вправе сослаться в приговоре на показания, данные этими лицами ранее, лишь в том случае, если при производстве дознания, предварительного следствия им были разъяснены положения ст. 51 Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников (ч. 2 п. 2 Постановления).

К близким родственникам согласно п. 9 ст. 34 УПК относятся — родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и сестры, дед, бабка, внуки, а также супруг, данный перечень носит исчерпывающий характер.

Признав необходимым допросить законного представителя несовершеннолетнего в качестве свидетеля, суд выносит об этом определение и разъясняет ему положения статьи 51 Конституции Российской Федерации. В случае допроса законного представителя он предупреждается об уголовной ответственности только за дачу заведомо ложных показаний.

Поскольку действующим уголовно-процессуальным законодательством, помимо предварительного следствия и дознания, предусмотрена также протокольная форма досудебной подготовки материалов, при производстве которой получаются объяснения от правонарушителя, очевидцев и других лиц, среди которых могут быть близкие родственники, представляется правильным, при отказе подсудимого или его близких родственников в судебном заседании от дачи показаний, ссылаться в приговоре на их объяснения, содержащиеся в протокольной форме, лишь в том случае, когда им разъяснялись представителем органа дознания положения ст. 51 Конституции РФ.

Если правонарушителю не разъяснялась сущность ст. 51 Конституции РФ, его объяснение в материалах протокольной формы досудебной подготовки материалов считается в силу ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР полученным с нарушением закона, признается не имеющим юридической силы и не может быть положено в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 68 УПК РСФСР.

Так, отклоняя кассационный протест прокурора г. Архангельска и оставляя без изменения приговор Ломоносовского районного суда в отношении Л., оправданной по ст. 200 ч. 1 УК РФ, судебная коллегия в своем определении отметила, что утверждение подсудимой в судебном заседании об отсутствии умысла на обман потребителей ничем не опровергнуто. Доводы протеста прокурора о том, что суд не принял во внимание объяснение Л. в период подготовки протокольной формы материалов (в котором та признавалась в умышленной продаже товара с истекшим сроком годности), необоснованны, поскольку участковый инспектор милиции округа Варавино-Фактория положений ст. 51 Конституции РФ при получении объяснения Л. не разъяснил.

Но освобождаются ли от обязанности давать свидетельские показания лица, которые в период предварительного следствия являлись супругом обвиняемого, а на момент рассмотрения дела в суде развелись с ним?

В судебной практике этот вопрос решается по-разному. В одних случаях председательствующий разъясняет бывшему супругу, что в настоящее время тот близким родственником подсудимого не является, поэтому обязан правдиво рассказать все, что ему известно по делу, и предупреждает об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, после чего проводится допрос свидетеля.

В другом случае, как это сделала судебная коллегия при рассмотрении дела в отношении Ф. и других по первой инстанции, когда бывшая супруга пожелала воспользоваться конституционным правом не давать показания об обстоятельствах, которые стали известны ей в период близкого родства с подсудимым, суд освободил ее от обязанности давать показания и огласил показания данного лица на предварительном следствии.

В соответствии с разъяснениями п. 3 Постановления при постановлении приговора должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам. Суд в соответствии с требованиями закона должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие отвергнуты.

Б. и Т. обвинялись в том, что умышленно, из хулиганских побуждений причинили в процессе совместного избиения тяжкий вред здоровью гражданину Р., повлекший по неосторожности смерть потерпевшего (от черепно-мозговой травмы головы). Северодвинский городской суд виновным по ст. 111 ч. 4 УК РФ признал только Т., а Б. осудил по п. «а» ч. 2 ст. 213 УК РФ, указав в приговоре, что ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не добыто доказательств нанесения Б. ударов ногами в обуви или какими-либо другими предметами в область головы Р.

Отменяя данный приговор, судебная коллегия обратила внимание на то, что суд первой инстанции не дал надлежащей оценки тому, что Б. было предъявлено обвинение в совместном с Т. нанесении потерпевшему множественных ударов не только по туловищу, но и руками по голове. Из показаний Б. на предварительном следствии усматривается, что, кроме ударов по телу, он «сильно бил потерпевшего и кулаком по лицу, нанес не менее 3 — 4 ударов, чтобы пошла кровь». Огласив указанные показания в судебном заседании, суд не дал им никакой оценки в приговоре. Не дано надлежащей оценки и выводам судебно-медицинского эксперта о том, что смерть Р. наступила от совокупности телесных повреждений в области головы. Кроме того, для устранения возможных сомнений в причинной связи между действиями Б. и смертью Р. судебно-медицинский эксперт в судебное заседание не вызывался, дополнительная экспертиза по делу не назначалась.

Обнаружение существенных противоречий между показаниями подсудимого, потерпевшего, свидетелей в суде и на следствии (то есть таких противоречий, которые затрагивают существо дела, — различное объяснение подсудимым мотивов или обстоятельств преступления, участия в нем других лиц, отказ свидетеля от показаний, данных им на предварительном следствии) обязывает суд огласить и исследовать их показания в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 281 и п. 1 ч. 1 ст. 286 УПК, дав оценку изменения показаний в приговоре.

Изложенное не было учтено Приморским районным судом при рассмотрении дела в отношении П., обвиняемого в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего из хулиганских побуждений — п. «д» ч. 2 ст. 111 УК РФ, а осужденного по ст. 111 ч. 1 УК РФ.

Отменяя данный приговор, судебная коллегия отметила следующее. Признав, что осужденный наносил удары потерпевшему из личных неприязненных отношений и при этом не допустил нарушения общественного порядка, суд обосновал свои выводы на показаниях самого П., заявившего в судебном заседании, что в квартиру потерпевшего он пришел выяснить, не брал ли тот у него продукты питания, удары стал наносить, когда потерпевший оттолкнул его от двери.

Вместе с тем суд не исследовал в порядке ст. 281 п. 1 УПК РСФСР и не дал оценки показаниям П. на следствии, который при допросе в качестве обвиняемого на эти обстоятельства не ссылался, пояснив, что никаких взаимоотношений с потерпевшим, в том числе ссор и конфликтов, у него не было, причиной избиения явилось его, П., состояние алкогольного опьянения, потерпевший не вынуждал его к этим действиям.

Кроме того, ни потерпевший, ни свидетели — очевидцы происшедшего, в судебном заседании допрошены не были, мер к обеспечению их явки в суд не принималось.

Таким образом, фактические вопросы о мотиве действий подсудимого, о характере его взаимоотношений с потерпевшим, правомерности либо неправомерности поведения потерпевшего, о нарушении общественного порядка действиями П. по делу не выяснены, поэтому доводы протеста прокурора о необоснованном исключении хулиганского мотива действий осужденного и квалификации их по ч. 1 ст. 111 УК РФ, а в связи с этим о несоответствии содеянному назначенного судом наказания, представляются убедительными.

Рекомендации о том, что по делу в отношении нескольких подсудимых или по делу, по которому подсудимый обвиняется в совершении нескольких преступлений, приговор должен содержать анализ доказательств в отношении каждого подсудимого и по каждому обвинению, в целом, судами выполняются.

Но встречались случаи (в некоторых приговорах Октябрьского районного суда), когда, ссылаясь в приговоре на показания допрошенных по делу лиц, заключение эксперта, протоколы следственных и судебных действий и иные документы, подтверждающие те или иные фактические обстоятельства, суд не всегда раскрывал их содержание, излагал существо показаний некоторых свидетелей.

В ряде случаев, наряду с другими нарушениями закона, это явилось основанием для отмены приговора.

Так, Коряжемский городской суд при осуждении К., Л., Ш. и С. за кражи и покушения на тайное похищение чужого имущества, мошенничество в описательной части приговора не указал существа конкретных доказательств, исследованных в судебном заседании, не изложил суть показаний потерпевших, свидетелей, не привел содержания исследованных в судебном заседании письменных документов и иных материалов. Кроме того, изменение обвинения в отношении С. и Ш. по эпизодам краж из квартир потерпевших Б. и А. с пунктов «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ на ст. 30 ч. 3, ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ вообще не мотивировал. Изложенные нарушения уголовно-процессуального закона признаны судом второй инстанции существенными, повлекшими отмену приговора.

Согласно разъяснениям п. 3 Постановления суды должны иметь в виду, что в соответствии с положениями ст. 50 Конституции Российской Федерации и в силу ч. 3 ст. 69 УПК при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. Решая вопрос о допустимости того или иного доказательства, судам следует руководствоваться разъяснением, содержащимся в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 года N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия». В случае признания доказательства полученным с нарушением закона суд должен мотивировать свое решение об исключении его из совокупности доказательств по делу, указав, в чем выразилось нарушение закона.

По общему правилу, доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами.

Коряжемский городской суд приобщил к материалам дела незаверенные ксерокопии протоколов допросов свидетелей Т. и С. из другого уголовного дела, огласил их и положил в основу обвинительного приговора без допроса указанных лиц в судебном заседании.

Кассационная инстанция исключила из приговора ссылку на показания перечисленных свидетелей, поскольку данные доказательства были получены с нарушением уголовно-процессуального закона и не могли быть положены в основу доказывания обстоятельств, перечисленных в ст. 68 УПК. Только наличие других доказательств, приведенных в приговоре и оцененных судом, позволили судебной коллегии признать, в целом, приговор законным и обоснованным.

Но встречались и случаи, когда использование судами доказательств, полученных с нарушением закона, влекло отмену или изменение приговоров.

Так, приговором Новодвинского городского суда Ч. признан виновным в незаконном приобретении и хранении в целях сбыта, перевозке наркотических средств в особо крупном размере. Основанием для выводов суда явилось обнаружение в процессе обыска дома у осужденного разделенного на порции порошка белого цвета, признанного заключением экспертизы наркотическим средством, — 0,186 г героина. Кроме того, в обоснование своих выводов суд сослался в приговоре на показание двух свидетелей, присутствовавших при обыске в качестве понятых.

Вместе с тем, как обратила внимание кассационная инстанция, как показания данных свидетелей, так и протокол обыска не могли быть положены в основу обвинения. Из допросов этих свидетелей усматривается, что обыск на кухне квартиры Ч. и последующее изъятие порошка белого цвета производились в присутствии одного понятого, а другой понятой, Ч. и члены его семьи находились при этом в других жилых помещениях. Следовательно, при производстве обыска допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона — порядка производства обыска, предусмотренного ст. 169 УПК. Поэтому данное доказательство, как полученное с нарушением закона, в силу ч. 3 ст. 69 УПК не имеет юридической силы, не могло быть положено в основу обвинения, было исключено судебной коллегией из совокупности доказательств по делу.

В настоящее время порядок исключения недопустимых доказательств предусмотрен только при рассмотрении дела судом присяжных (статьи 432, 433 УПК), действующих только в отдельных регионах России. Каких-либо изменений процессуального законодательства, регламентирующих общий порядок судебного разбирательства (статьи 267 — 299 УПК), не произошло.

Судя по разъяснениям п. 3 Постановления, мотивированное решение об исключении недопустимых доказательств из совокупности доказательств по делу с указанием того, в чем выразилось нарушение закона, необходимо отразить в описательной части приговора. Между тем, по аналогии с судом присяжных, участниками процесса все чаще заявляются ходатайства об исключении тех или иных доказательств как недопустимых при назначении судом дела к слушанию, после оглашения и исследования доказательств во время судебного следствия, а не при выступлении в прениях, репликах. Поскольку ходатайство заявлено, суд должен его разрешать — удовлетворить либо отклонить.

Так, судебная коллегия при рассмотрении дела в отношении Н. и других после оглашения протокола допроса свидетеля и установления, что данное следственное действие проводилось ненадлежащим лицом (работником милиции, не включенным в состав следственно — оперативной группы по делу), рассмотрев ходатайство защиты, вынесла мотивированное определение об исключении данного доказательства как недопустимого из совокупности доказательств по делу. В такой ситуации уже не было необходимости делать ссылку об этом в описательной части и так достаточно объемного приговора по делу.

Исключение доказательства как недопустимого возможно и при назначении дела к слушанию, например, в случае решения вопроса о направлении дела на дополнительное расследование по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 3 и 4 ч. 1 ст. 232 УПК, если соблюдается порядок, рекомендованный в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 года «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования».

А можно ли доказательства, полученные с нарушением закона, использовать для отстаивания невиновности или меньшей виновности подсудимого, для смягчения его вины? По мнению В.М. Савицкого, «если доказательства, полученные с нарушением закона, используются для отстаивания невиновности или меньшей виновности подсудимого, для смягчения его вины, то они должны приниматься во внимание судом, ибо эти доказательства не доказывают ничего нового, кроме того, что само по себе не требует никаких доказательств — невиновности обвиняемого (подсудимого)» (Комментарий к Постановлениям Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам, М., 1999 год, с. 395). Мнение автора исходит из сопоставления ч. 2 ст. 50 (где нет ссылки по оценке оправдывающих доказательств) и ч. 3 ст. 50 Конституции РФ.

Пунктом 4 Постановления обращено внимание на то, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. Обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены. Неустранимые сомнения в виновности подсудимого толкуются в его пользу.

Этих требований ч. 2 ст. 309 УПК не учел Котласский городской суд по делу С. Указав в описательной части приговора о том, что предложенная предварительным следствием квалификация действий подсудимого по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ вызывает сомнение, тем не менее, в резолютивной части признал его виновным именно по этому составу преступления. Изложенное нарушение уголовно-процессуального закона кассационная инстанция признала существенным, влекущим отмену приговора с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

Суд, квалифицируя действия подсудимой по ч. 1 ст. 200 УК РФ указал, что П. была ранее судима по приговору Соломбальского районного суда от 21 марта 1999 года к штрафу, согласно ст. 86 УК РФ судимость за данное преступление у нее погасилась 21 марта 2000 года и к моменту совершения нового преступления она являлась несудимой.

С такими выводами суда первой инстанции не согласилась кассационная инстанция, отменив приговор по протесту прокурора и указав в своем определении следующее. В соответствии с п. «б» ч. 3 ст. 86 УК РФ судимость погашается в отношении лиц, осужденных к более мягким видам наказаний, чем лишение свободы, — по истечении одного года после отбытия наказания. При применении штрафа срок погашения судимости исчисляется со дня уплаты штрафа. Как видно из имеющихся в материалах дела ксерокопии приговора и справки ИЦ УВД, П. 21 марта 2000 года (а не 21 марта 1999 года, как ошибочно указал суд первой инстанции) была осуждена Соломбальским районным судом по ст. 200 ч. 1 УК РФ к штрафу в размере 150 руб. Данных о том, что штраф ею уплачен, в деле нет. Таким образом, судимость П. по приговору от 21 марта 2000 года на момент совершения нового правонарушения — 12 апреля 2000 года — не погашена. Поэтому доводы протеста прокурора о неправильном применении судом уголовного закона в части квалификации действий П. обоснованны.

В соответствии со ст. 68 УПК РСФСР при разбирательстве уголовного дела в суде подлежат доказыванию, в частности, событие преступления, виновность подсудимого в совершении преступления и мотивы преступления. С учетом этих требований и в силу ч. 1 ст. 314 УПК описательная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного доказанным судом, с указанием места, времени, способа его совершения, характера вины, мотивов и последствий преступления. Если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в приговоре должно быть четко указано, какие конкретно преступные действия совершены каждым из соучастников преступления (п. 6 Постановления).

Как показало обобщение, большинство приговоров как раз и отменялись из-за несоблюдения судами положений ст. 314 УПК.

Так, Ломоносовский районный суд при вынесении приговора в отношении Г. и Л. следующим образом изложил фабулу одного из преступных деяний, квалифицируя его по ст. 166 ч. 2 пункты «а», «б» УК РФ: «В ночь на 13 августа 1998 года Г. совместно с Л. пришел к дому N 3, где Л. проверил, работает ли сигнализация и не наблюдает ли кто из окон за их действиями, а Г. при помощи ключей с ПДУ сигнализацией, предварительно сняв автомобиль с сигнализации, проник в салон машины, принадлежавшей Б., и перегнал ее до перекрестка двух улиц, где в соответствии с договоренностью с Л. оставил и скрылся с Л., который ожидал его недалеко на другой машине».

Отменяя приговор в части осуждения Л. и Г. за угон транспортного средства и направляя дело на новое судебное рассмотрение, президиум в своем постановлении указал, что в соответствии с требованиями статей 68 и 309 УПК при судебном разбирательстве уголовного дела подлежит доказыванию не только событие преступления, но и виновность подсудимых в этом преступлении. В описательной части приговора должно, в силу положений ст. 314 УПК, содержаться описание преступного деяния. Если преступление совершено группой лиц по предварительному сговору, в приговоре должно быть указано, когда, где и при каких обстоятельствах состоялся преступный сговор и в чем он выразился. При этом все выводы суда должны подтверждаться анализом исследованных в судебном заседании доказательств. Суд нарушил перечисленные требования закона, не указав в приговоре, когда, где, при каких обстоятельствах и в какой форме состоялся преступный сговор Г. и Л. на угон, в чем выразилось виновное поведение последнего. Данные нарушения являются существенными, поскольку повлияли на решение вопроса о виновности или невиновности осужденного Л. и на степень виновности Г.

Котласский городской суд при вынесении приговора в отношении М. и С., признав виновным С. в краже мотоцикла по эпизоду от 27 июля 1999 года, в описательной части приговора этих действий вообще не отразил и не конкретизировал, не указал и место совершения кражи по эпизоду от 11 мая 1999 года.

Дважды, причем только из-за нарушения требования ч. 1 ст. 314 УПК, отменялся приговор Нарьян-Марского городского суда по делу Л. и Б. Признав указанных лиц виновными по ст. 201 ч. 1 УК РФ, суд так изложил в приговоре описание их преступного деяния: «Л., работая директором МУП «Нарьян-Маргоркомсервис», а Б. — главным бухгалтером в той же организации, при выполнении ими административно-хозяйственных и распорядительных функций по управлению имуществом причинили существенный вред правам и законным интересам работников МУП «Нарьян-Маргоркомсервис». Так, Б., используя свое должностное положение, по предварительному сговору с директором МУП «Нарьян-Маргоркомсервис» Л. незаконно, вопреки интересам работников МУП «Нарьян-Маргоркомсервис» получила в период января — апреля 1998 года в кассе предприятия 68850 рублей в целях получения материальной выгоды для себя. В период января — апреля 1998 года МУП «Нарьян-Маргоркомсервис» имело задолженность по заработной плате перед работниками за четыре месяца, предприятие являлось убыточным».

Отменяя приговор, кассационная инстанция указала на нарушение как уголовно-процессуального законодательства (ч. 1 ст. 314 УПК), так и рекомендаций, содержащихся в п. 6 отмеченного выше Постановления, поскольку описание преступного деяния в приговоре фактический отсутствует, в нем не приведено, какими полномочиями были наделены осужденные и в чем выразилось их злоупотребление, хотя данный состав преступления носит бланкетный характер. Кроме того, судом сделаны противоречивые выводы. Так, сначала указано, что «Л. и Б. своими действиями причинили существенный вред правам и законным интересам работников МУП «Нарьян-Маргоркомсервис», а в мотивировочной части при обосновании квалификации действий виновных отмечено, что «доказано причинение ими же существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций».

В первом приговоре описание преступного деяния было еще короче, в нем указывалось, что Л., будучи директором МУП «Нарьян-Маргоркомсервис», совершил злоупотребление полномочиями, повлекшее тяжкие последствия в виде причинения крупного ущерба в сумме 68850 руб., а Б. — присвоение вверенного ей как главному бухгалтеру того же предприятия имущества — денег в сумме 68850 рублей, потраченных ею для приобретения квартиры. После чего указывалось, что подсудимые вину не признали, и далее следовало изложение доказательств, на которых основывал свои выводы суд.

Признавая П. виновным в заранее не обещанном приобретении и сбыте 4000 долларов США, фотоаппарата, добытых заведомо преступным путем, тот же суд так изложил описание преступного деяния в приговоре: «П., зная, что Б. и С. совершили кражу денег, взял у них часть краденых денег и использовал их в личных целях. Он же, зная, что С. и Н. совершили кражу денежных средств в долларах США из квартиры Р., попросил и взял у С. 4000 долларов и распорядился ими по своему усмотрению». В связи с тем, что обстоятельства совершения преступления, время, место, способ и другие, имеющие значение для дела, судом в приговоре не описаны, данный приговор был также отменен.

Аналогичные нарушения допускались и в других судах.

Приморский районный суд, осудив Б. по ст. 116 УК РФ, так изложил описательную часть преступного деяния: «14 декабря 1999 года в период с 10 до 11 часов на лестничной площадке второго этажа дома N 7 в пос. Луговской Приморского района из личных неприязненных отношений Б. совершила насильственные действия, причинившие физическую боль, то есть совершила преступление, предусмотренное ст. 116 УК РФ». Поскольку судом не было указано, к кому были причинены насильственные действия и в чем же они выразились, приговор отменен из-за нарушения ч. 1 ст. 314 УПК.

Хотелось бы также обратить внимание на встречающиеся в судебной практике (как правило, по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 222 и 228 УК РФ) ошибки, которые непосредственным образом влияют на законность и обоснованность приговоров судов. Можно ли признать соответствующим требованиям ст. 314 УПК такое описание преступного деяния, изложенное в приговоре Октябрьского районного суда по делу в отношении братьев Д., К., осужденных по ст. 228 ч. 4, ст. 228 ч. 1 и ст. 222 ч. 1 УК РФ. В описательной части приговора указано, что Д. и К. в 1999 году у неустановленных лиц, в неустановленном месте незаконно приобрели в целях сбыта наркотическое средство в особо крупном размере — 0,17 г героина, которое хранили до момента обнаружения и изъятия в квартире К. и Д. Кроме того, К. в период до 12 октября 1999 года в неустановленном месте, у неустановленного лица незаконно приобрел охотничий патрон и электродетонатор, являющиеся боеприпасом и взрывным устройством, которые незаконно хранил в своей квартире вплоть до обнаружения и изъятия их сотрудниками милиции 12 октября 1999 года. Д. был признан виновным в том, что незаконно приобрел в период до 11 октября 1999 года в неустановленном месте, у неустановленных лиц без цели сбыта 0,3 г героина, храня данное наркотическое средство в крупном размере при себе на момент задержания его работниками милиции 11 октября 1999 года.

Подобная формулировка («в период до 12 октября 1999 года», «у неустановленных лиц», «в неустановленном месте и неустановленное время»), изложенная как в приговоре, так и постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого, а также в обвинительном заключении, означает, что фактически лицо обвиняется в преступлении, объективная сторона которого не установлена. Между тем согласно статьям 144, 205 УПК в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, описательной части обвинительного заключения должна быть изложена сущность дела: место и время совершения преступления, его способы, мотивы, последствия и другие существенные обстоятельства. Эти же данные согласно ст. 314 УПК должны содержаться в приговоре. Без их установления нельзя считать обвинение доказанным, а приговор — законным и обоснованным. Неустановление признаков объективной стороны преступления и, следовательно, фактически непредъявление лицу обвинения в этой части существенно ограничивает его право на защиту. Сам факт обнаружения у виновного наркотических средств или оружия, боеприпасов, находившихся у него без законных оснований, является вполне достаточным для предъявления обвинения только в незаконном хранении наркотиков, оружия, боеприпасов. Приведенная точка зрения находит поддержку не только среди практических, но и научных работников (см., например, «Российская юстиция», N 6, 1999 год, с. 51).

В приговоре необходимо привести всесторонний анализ доказательств, на которых суд основал выводы, при этом должны получить оценку все доказательства, как уличающие, так и оправдывающие подсудимого (ч. 2 п. 6 Постановления).

Исходя из изложенного, суд в описательной части приговора должен не только указать доказательства, но и дать им оценку в совокупности. Придя к выводу, что показания подсудимого, свидетелей признаются достоверными лишь в части, суд обязан указать, в какой именно части он признает показания достоверными, а в какой нет, мотивируя выводы по каждой части показаний подсудимого, свидетеля.

Отменяя приговор Верхнетоемского районного суда в отношении Б. и Д., осужденных по п. «а» ч. 2 ст. 213 УК РФ к условному лишению свободы, кассационная инстанция обратила внимание, в частности, и на то, что, излагая доказательства по делу — показания потерпевших, свидетелей, подсудимых, суд не указал, какие обстоятельства он считает этими доказательствами установленными, в какой части берет за основу, а в какой части — нет и почему.

Отсутствие всестороннего анализа доказательств может привести также и к изменению приговора.

Д. по приговору Устьянского районного суда признан виновным в том, что около 15 часов на территории гаража крестьянского хозяйства, на почве личных неприязненных отношений, вызванных ведением дел в этом хозяйстве, ударил два раза кулаком в лицо потерпевшему Р., а затем схватил за одежду пытавшуюся заступиться за Р. потерпевшую П. и дважды ударил женщину рукой по лицу, причинив обоим ссадины и кровоподтеки, не расцениваемые как вред здоровью. Квалифицируя содеянное по ст. 213 ч. 2 п. «б» УК РФ, суд в приговоре указал, что начавшиеся на почве личных неприязненных отношений действия Д. переросли в хулиганские, поскольку были направлены в отношении инвалида 2 группы.

Вместе с тем, как отметила судебная коллегия в своем определении, по смыслу закона, нанесение побоев, причинение телесных повреждений, совершаемые на почве личных неприязненных отношений, образуют хулиганство лишь в том случае, когда они сопровождаются грубым нарушением общественного порядка, проявлением явного неуважения к обществу.

Указанных обстоятельств по делу не установлено, и ссылки на них в приговоре не имеется. Из приговора, исследованных доказательств по делу усматривается, что события происходили на территории гаража, принадлежавшего крестьянскому хозяйству Д., были спровоцированы не только действиями потерпевших, но и иных лиц, в присутствии которых произошел конфликт. Именно они начали ссору, ругали и оскорбляли осужденного, что подтверждается их собственными показаниями в судебном заседании, то есть сами являлись участниками конфликта. Поэтому действия Д. были переквалифицированы судебной коллегией на ст. 116 УК РФ.

В случаях, когда в деле имеется несколько заключений экспертов, содержащих различные выводы по одним и тем же вопросам, суду следует дать в приговоре оценку каждому из них в совокупности с другими доказательствами по делу и привести мотивы, по которым он согласился с одним из заключений и отверг другие.

Так, оправдывая Б. по обвинению в нарушении правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью пешеходу, Новодвинский городской суд в приговоре сослался на показания подсудимого, свидетелей П. в суде, результаты выхода суда на место происшествия и выводы заключения автотехнической экспертизы от 5 апреля 2000 года, указав, что Б. двигался с допустимой скоростью, которую не превысил, поэтому не имел технической возможности избежать наезда на пешехода.

В то же время, как указала кассационная инстанция в своем определении, из показаний свидетеля О. усматривается, что участок дороги, куда входит место совершения дорожно-транспортного происшествия, имеет ограничение максимальной скорости движения 30 км/час.

По заключению автотехнической экспертизы от 5 апреля 2000 года, остановочный путь автомашины ГАЗ-31029 находится в пределах 22,9 — 42,8 м, водитель имел возможность видеть пассажира еще до того, как тот остановился на середине проезжей части, но не имел технической возможности избежать наезда на пешехода путем торможения с момента возникновения опасности, когда пешеход возобновил движение от середины проезжей части.

Но, как видно из показаний подозреваемого Б., потерпевший вышел на полосу движения автомашины около 1 метра от середины проезжей части, а когда автомашина приблизилась к нему, почему-то сместился в сторону автомашины, возможно не удержал равновесие, упал.

В ходе следствия свидетель П. также пояснила, что пешеход находился не на самой середине проезжей части, а на полосе движения автомашины под управлением Б., на расстоянии около 1 метра от середины проезжей части, прежде чем он сделал шаг по полосе движения либо стал падать в сторону двигавшейся автомашины. И она же, как и свидетель В., утверждали, что пешехода на проезжей части они увидели, находясь в 75 — 80 метрах от места происшествия. Не отрицал Б. в ходе следствия, что пешехода на проезжей части дороги он увидел издалека.

Как видно из другого заключения автотехнической экспертизы — от 24 декабря 1999 года, в рассматриваемой дорожной ситуации с момента возникновения опасности для движения (остановка пешехода на проезжей части на расстоянии около 1 м от воображаемой осевой линии) водитель автомобиля ГАЗ располагал технической возможностью предотвращения ДТП путем торможения с остановкой транспортного средства до линии движения пешехода. При максимально допустимой на данном участке дороги скорости движения автомашины — 30 км/час. и исправных тормозах передних колес водитель автомобиля ГАЗ, тем более, располагал технической возможностью предотвратить наезд на пешехода.

Суд, огласив данное заключение, оценку этому доказательству, как и показаниям по указанным выше обстоятельствам Б. и других свидетелей, в приговоре не дал, мотивов, по которым он согласился с одним из заключений и отверг другое, в приговоре не привел. В связи с нарушением требований статей 20, 301, 314 УПК данный приговор был отменен.

В описательной части приговора должно быть также отражено отношение подсудимого к предъявленному обвинению и дана оценка доводам, приведенным им в свою защиту. В случае изменения подсудимым показаний, данных им при производстве дознания или предварительного следствия, суд обязан тщательно проверить те и другие его показания, выяснить причины изменения показаний и дать им оценку в совокупности с иными собранными по делу доказательствами.

Изложенные рекомендации каких-либо затруднений у судов при их применении не вызывают. В приговорах указывается, признает (полностью или частично) подсудимый вину или нет, после чего излагается сущность его показаний в судебном заседании по делу. Изменение показаний обычно мотивируется как способ защиты подсудимого от предъявленного обвинения.

Отказ подсудимого от дачи показаний не может служить подтверждением доказанности его вины и учитываться в качестве обстоятельства, отрицательно характеризующего личность подсудимого, при назначении ему вида и размера наказания.

Вместе с тем п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийствах (ст. 105 УК РФ)» предусматривается, что при назначении наказания за убийство необходимо учитывать все обстоятельства, при которых оно совершено: вид умысла, мотивы и цель, способ, обстановку и стадию совершения преступления, а также личность виновного, его отношение к содеянному, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание.

В соответствии с п. 7 Постановления разбирательство дела в суде производится только в отношении подсудимых, поэтому суд не должен допускать в приговоре формулировок, свидетельствующих о виновности в совершении преступления других лиц. В тех случаях, когда отдельные участники преступного деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый, освобождены от уголовной ответственности по предусмотренным в законе основаниям, суд, если это имеет значение для установления роли, степени и характера участия подсудимого в преступлении, квалификации его действий или установления других существенных обстоятельств дела, может сослаться в приговоре на роль этих лиц в деянии с обязательным указанием оснований прекращения дела. Если дело в отношении некоторых обвиняемых выделено в отдельное производство, в приговоре указывается, что преступление совершено подсудимым совместно с другими лицами, без упоминания их фамилий.

К сожалению, не все суды учитывают данные разъяснения. Так, Ломоносовский районный суд указал в описательной части приговора о совершении Ш. краж чужого имущество совместно с Ч., хотя последний скрылся от следствия и дело в судебном заседании рассматривалось только в отношении одного подсудимого.

Няндомский районный суд, признав М. виновным по пунктам «а», «б», «в», «г» УК РФ, указал в приговоре о совершении им краж совместно с Н., хотя дело в отношении последнего было выделено в отдельное производство вследствие заболевания. Оба приговора были изменены в кассационной инстанции, уточнено, что осужденные совершили преступления совместно с другим лицом.

Как должен поступить суд, если преступление совершено группой лиц, состоящей из взрослых, несовершеннолетних и малолетних, причем последние были освобождены от уголовной ответственности (как не субъекты преступления), можно ли приводить в приговоре их фамилии последних?

Отклоняя в этой части протест прокурора области, президиум в своем постановлении сослался на разъяснения п. 7 Постановления по данному вопросу и отметил, что суд правильно указал в описательной части приговора эпизоды краж, в совершении которых принимали участие малолетние А., Б. и К., уголовное дело в отношении которых прекращено постановлением по п. 2 ст. 5 УПК, поскольку преступления вместе с ними совершали достигшие возраста привлечения к уголовной ответственности за данные деликты А. и М.

Но в данном пункте Постановления ничего не сказано о том, как должен поступить суд, если при судебном разбирательстве установлена причастность не только подсудимого, но и другого лица к преступлению, дело в отношении которого органами дознания или следствия прекращено за недоказанностью. Должен ли суд отражать свое мнение о необоснованном прекращении дела в отношении этого лица в приговоре, упоминая, что, раз ходатайства о направлении дела на дополнительное расследование по основаниям, перечисленным в пунктах 3 и 4 ч. 1 ст. 232 УПК, не поступило, суд признает виновным в совершении преступления только одного подсудимого.

Другая ситуация. Судом установлено, что свидетель дал в судебном заседании заведомо ложные показания. Можно ли отразить в приговоре, что суд признает показания этого свидетеля заведомо ложными и поставит вопрос о привлечении его к уголовной ответственности после вступления приговора в законную силу, учитывая, что в соответствии с Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 года N 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия судов по возбуждению уголовного дела в связи с жалобами гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации» суд невправе по своей инициативе возбуждать уголовное дело в отношении нового лица по делам публичного обвинения.

Но из положений п. 6 отмеченного выше Постановления Конституционного Суда РФ также следует, что в случаях, когда суд в процессе рассмотрения уголовного дела приходит к выводу о наличии фактических данных, свидетельствующих о признаках преступления, он должен, воздерживаясь от утверждений о достаточности оснований подозревать конкретное лицо в совершении этого преступления и от формулирования обвинения, направлять соответствующие материалы для проверки поводов и оснований к возбуждению уголовного дела в органы, осуществляющие уголовное преследование, которые обязаны в этих случаях немедленно реагировать на факты и обстоятельства, установленные судом, и принимать необходимые меры.

Таким образом, разъяснения Конституционного Суда РФ не дают ответа на затронутый вопрос. Хотя, на наш взгляд, в случае признания показаний свидетеля заведомо ложными суд обязан в силу ч. 1 ст. 314 УПК мотивировать свои выводы об этом в приговоре с упоминанием фамилии лжесвидетеля.

Судами не всегда достаточно полно выполняются разъяснения п. 8 Постановления о том, что в приговоре необходимо мотивировать выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, его части либо пункту. Признавая подсудимого виновным в совершении преступления по признакам, относящимся к оценочным категориям (тяжкие или особо тяжкие последствия, крупный или значительный ущерб, существенный вред, ответственное должностное положение подсудимого и другие), суд не должен ограничиваться ссылкой на соответствующий признак, а обязан привести в описательной части приговора обстоятельства, послужившие основанием для вывода о наличии в содеянном указанного признака.

Изучение показало, что некоторые суды либо не мотивируют свои выводы по признакам, относящимся к оценочным категориям (например, значительный ущерб при краже), либо делают это неправильно.

Приморским районным судом Ц. признан виновным в том, что в сентябре 1999 года тайно проник в дачные домики гражданок С. и М., откуда похитил вещи и продукты питания, у одной общей стоимостью 470 руб., у другой — 388 руб., причинив потерпевшим значительный материальный ущерб.

Поскольку суд вообще не мотивировал, по каким признакам ущерб, причиненный потерпевшей, он признал значительным, приговор судебной коллегией был изменен и данный квалифицирующий признак кражи из него исключен. В обоснование своих выводов кассационная инстанция, помимо отсутствия надлежащей мотивации признака, относящегося к оценочной категории, также указала, что ежемесячный доход одной потерпевшей С. превышает 2000 руб., другой потерпевшей М. — 800 руб., характер похищенного (бывшие в употреблении вещи и небольшое количество продуктов) также не свидетельствует о значительности причиненного потерпевшим ущерба.

Приговором Котласского городского суда С. был признан виновным по ст. 164 ч. 2 п. «б» УК РФ, то есть в краже иконы как предмета, имеющего особую историческую, художественную и культурную ценность, неоднократно. В обоснование квалификации действий подсудимого суд сослался на заключение эксперта, Закон РФ от 15 апреля 1993 года «О вывозе и ввозе культурных ценностей».

Изменяя приговор суда, кассационная инстанция отметила, что ответственность по ст. 164 УК РФ наступает в случае хищения предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность. По заключению эксперта, приведенному в приговоре, похищенная С. икона действительно имеет художественную, историческую и культурную ценность. В чем же выразилась особая ценность, судом надлежащим образом не мотивировано. Сам по себе Закон РФ «О вывозе и ввозе культурных ценностей» не определяет степень ценности икон, других предметов культа, а лишь запрещает вывоз из России без специального разрешения художественных, культурных ценностей, созданных более 100 лет назад. Действительно, икона, украденная осужденным, написана в 1743 году, ее стоимость составила 26490 руб., но использовалась в домашнем обиходе потерпевшего. К тому же, по смыслу закона, особая ценность похищаемого имущества выражается и в его высокой стоимости, а причиненный собственнику ущерб, как правило, должен быть не менее пятисот минимальных размеров оплаты труда (составляющей на момент похищения 41745 руб.). При таких обстоятельствах действия С. были переквалифицированы на ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ.

Необходимость мотивации размера наркотических средств и психотропных веществ преступлений, получивших широкое распространение и в нашей области, подчеркнута еще раз в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 года «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами», где сказано, что, поскольку законом не установлены критерии отнесения находящихся в незаконном обороте наркотических средств или психотропных веществ к небольшому, крупному, особо крупному размеру, этот вопрос должен решаться в каждом конкретном случае, исходя из их количества, свойств, степени воздействия на организм человека, других обстоятельств дела и с учетом рекомендаций, разработанных Постоянным комитетом по контролю наркотиков. Выводы о размере наркотических средств или психотропных веществ должны быть мотивированы в приговоре.

Как показало изучение некоторых дел, выводы о размере наркотических средств, обнаруженных в незаконном обороте, не всегда правильно мотивируются в приговоре, зачастую суд просто указывает о том, что «согласно Сводной таблице заключений Постоянного комитета по контролю наркотиков об отнесении к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, марихуана в размере более 0,1 г отнесена к крупному размеру наркотического средства, поэтому следствием квалификация действий виновного по ч. 1 ст. 228 УК РФ произведена правильно». Изложенное также является нарушением ч. 1 ст. 314 УПК, влечет отмену приговора.

По делу в отношении нескольких подсудимых или по делу, по которому подсудимый обвиняется в совершении нескольких преступлений, суд должен обосновать квалификацию в отношении каждого подсудимого и в отношении каждого преступления.

Исходя из изложенного, суд также должен мотивировать и наличие каждого из квалифицирующих признаков состава преступления.

Но, квалифицируя действия Б., Соломбальский районный суд в приговоре указал, что тем совершен грабеж, при этом не мотивировал наличие в содеянном осужденным таких квалифицирующих признаков, как совершение преступления с незаконным проникновением в помещение, с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, то есть нарушил требования ст. 301 УПК РСФСР, что, наряду с другими упущениями, повлекло отмену приговора.

Согласно п. 9 Постановления всякое изменение обвинения в суде должно быть мотивировано в описательной части приговора.

Это положение, закрепленное в ч. 1 ст. 314 УПК РСФСР, не было учтено Приморским районным судом при вынесении приговора в отношении З., осужденного по ст. 158 ч. 2 п. «г» УК РФ. Описательная часть приговора не содержала полного изложения обстоятельств совершенного преступления, вместо него изложена сущность предъявленного обвинения. Мотивировки квалификации действий виновного как кражи, а не грабежа, хотя З. на следствии было предъявлено обвинение по ст. 161 ч. 2 пункты «в», «г», «д» УК РФ, судом в приговоре вообще не приведено, в чем выразилось тайное, а не открытое похищение чужого имущества также не указано. Поэтому приговор был отменен.

Суд вправе изменить обвинение и квалифицировать действие подсудимого по другой статье уголовного закона, а равно квалифицировать отдельные эпизоды преступления по статье закона, по которой подсудимому не было предъявлено обвинение, лишь при условии, если действия подсудимого, квалифицируемые по новой статье закона, вменялись ему в вину и не были исключены судьей из обвинительного заключения при назначении судебного заседания, не содержат признаков более тяжкого преступления и существенно не отличаются по фактическим обстоятельствам от обвинения, по которому дело принято к производству суда, а изменение обвинения не ухудшает положения подсудимого и не нарушает его права на защиту.

Это разъяснение, в целом, дублирует и в дальнейшей части разъясняет смысл ст. 254 УПК.

Как показало обобщение, некоторые суды не учитывают вышеизложенных разъяснений Постановления.

Верхнетоемским районным судом З., обвиняемый на предварительном следствии по ст. 111 ч. 4 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего), признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 107 ч. 1 УК РФ (убийство, совершенное в состоянии аффекта). Отменяя приговор в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, судебная коллегия также обратила внимание и на нарушение судом положений ст. 254 УПК РСФСР, поскольку при квалификации действий З. суд вышел за пределы предъявленного ему обвинения — причинения смерти потерпевшему по неосторожности, в то время как состав преступления, предусмотренный ст. 107 УК РФ, предполагает умышленную форму вины по отношению к лишению жизни человека.

В другом случае Нарьян-Марский городской суд, признав К. виновным в тайном похищении двух рессор и двух ремней от снегохода из склада колхоза, не обратил внимание, что К. было предъявлено обвинение в похищении только одной рессоры и одного ремня, что повлекло изменение приговора кассационной инстанцией.

В целом, сложностей с применением рекомендаций, изложенных в п. 10 Постановления, у судов не возникает, хотя ошибки все же встречаются.

Так, Новодвинский городской суд, признав, что угрозы убийством О. высказывал потерпевшей при разбойном нападении на нее (указанные действия были включены предварительным следствием в обвинение по ст. 162 ч. 2 пункты «б», «в», «г» УК РФ и квалифицированы самостоятельно в совокупности по ст. 119 УК РФ), поэтому они полностью охватываются умыслом на разбойное нападение с угрозой применения насилия, опасного для жизни потерпевшей и дополнительной квалификации не требуют, затем как в описательной, так и резолютивной частях приговора ошибочно указал об оправдании подсудимого по ст. 119 УК РФ. Кассационная инстанция обратила внимание суда на отмеченный недостаток при составлении приговора частным определение, указав, что, если подсудимый совершил одно преступление, которое ошибочно квалифицировано несколькими статьями уголовного закона, суд только в описательной части приговора должен указать об исключении ошибочно вмененной подсудимому статьи уголовного закона, приведя соответствующие мотивы.

В другом случае органами предварительного следствия действия Б. по одному эпизоду кражи были квалифицированы как совокупность преступлений, предусмотренных ст. 158 ч. 2 пункты «б», «г» и ст. 158 ч. 3 п. «в» УК РФ. Соломбальский районный суд, установив наличие только одной непогашенной судимости Б. по хищению и правильно квалифицируя его действия по пунктам «б», «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ, тем не менее, не учел изложенных выше разъяснений и в резолютивной части приговора ошибочно указал об оправдании осужденного по п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ, вместо того чтобы в описательной части приговора просто сослаться об исключении данной статьи как ошибочно вмененной.

Встречались случаи ошибочной квалификации одних и тех же действий осужденного по нескольким статьям уголовного закона, что повлекло, в частности, изменение приговора Онежского городского суда.

Г., как указано в приговоре, признан виновным в том, что в одном из домов поселка умышленно, из хулиганских побуждений, нанес удар ножом в живот гражданину Я., причинив колото-резаное проникающее ранение брюшной полости, с повреждением печени, расцениваемое как тяжкий вред здоровью потерпевшего. Квалифицируя действия осужденного как совокупность двух преступлений — ст. 111 ч. 2 п. «д» и ст. 231 ч. 3 УК РФ, суд, как отметила кассационная инстанция, не учел, что такая совокупность возможна, когда, помимо умышленного причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшему, совершаются и иные умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к обществу, что по делу не установлено, надлежащей мотивировки квалификации деяния и как особо злостного хулиганства в приговоре не приведено, осуждение Г. по ч. 3 ст. 213 УК РФ было исключено.

В соответствии с п. 11 Постановления, придя к выводу о необходимости изменения ранее предъявленного подсудимому обвинения на статьи уголовного закона, предусматривающие ответственность за преступления, дела по которым возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего (статьи 112, 117 ч. 1, 130 ч. 1, 131, 141 ч. 2 УК РСФСР — в связи в введением в действие УК РФ 1996 года ч. 1 ст. 27 УПК изменена и в ней указаны преступления, предусмотренные статьями 115, 116, 129 ч. 1 и 130 УК РФ (дела частного обвинения)), суд при наличии в деле жалобы потерпевшего или же его устного заявления в судебном заседании о желании привлечь подсудимого к уголовной ответственности, а также когда дело было возбуждено прокурором по основаниям, предусмотренным ч. 3 ст. 27 УПК, квалифицирует действия подсудимого по вышеуказанным статьям уголовного закона.

При отсутствии в деле жалобы суд выясняет в судебном заседании у потерпевшего, желает ли он привлечь подсудимого к уголовной ответственности. В случае заявления потерпевшего, что он этого не желает, а также в случае, когда жалоба в деле имеется, но потерпевший заявляет о примирении с подсудимым, суд своим определением (постановлением) прекращает дело производством на основании пунктов 6, 7 ч. 1 ст. 5 УПК.

Этих рекомендаций не учел Красноборский районный суд, признав К. виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью гражданину С. и причинении побоев потерпевшему К.

Между тем государственный обвинитель по делу просил переквалифицировать действия подсудимого по эпизоду с потерпевшим К. с ч. 3 ст. 213 УК РФ на ст. 116 УК РФ, а потерпевший К., как видно из протокола судебного заседания, не желал привлекать К. к уголовной ответственности. В связи с нарушением требований п. 7 ст. 5 УПК приговор в части осуждения К. по ст. 116 УК РФ был отменен и дело в этой части прекращено за отсутствием жалобы потерпевшего.

Текстуальное толкование указанного пункта Постановления говорит о том, что примириться должен потерпевший с подсудимым. Об этом же свидетельствует и ч. 1 ст. 27 УПК, обязывающая суд прекратить дело частного обвинения в случае примирения потерпевшего с обвиняемым (подсудимым).

Но как быть в ситуации, если подсудимый возражает против прекращения дела за примирением с потерпевшим, считая, что в его действиях нет состава преступления?

Постановлением судьи Ломоносовского районного суда уголовное дело в отношении Ц. по ст. 116 УК РФ было прекращено по п. 6 ч. 1 ст. 5 УПК. Ц. в частной жалобе поставил вопрос об отмене постановления, так как не согласен с примирением, поскольку ничего не совершал.

Кассационная инстанция отклонила жалобу Ц., сославшись на то, что потерпевшая Ц. не желает привлекать к уголовной ответственности Ц. и просила дело прекратить, в связи с чем суд совершенно обоснованно, руководствуясь ст. 5 ч. 1 п. 6 УПК вынес законное постановление. В том числе судебная коллегия руководствовалась и разъяснениями п. 11 Постановления.

Между тем введенными в УПК Федеральным законом от 7 августа 2000 года изменениями и дополнениями, касающимися производства у мирового судьи, в ч. 4 ст. 470 УПК говориться о том, что мировой судья обязан разъяснить сторонам возможность примирения. В случае согласия сторон на примирение они подают соответствующие заявления и производство по делу частного обвинения прекращается по постановлению мирового судьи на основании п. 6 ч. 1 ст. 5 УПК.

Следовательно, примирение по делам частного обвинения возможно только при волеизъявлении об этом как потерпевшего, так и обвиняемого, а п. 11 Постановления, в связи с изложенным, требует уточнений.

Об обязательном волеизъявлении сторон говорится и в ст. 9 УПК (новелле, введенной в уголовно-процессуальное законодательство в связи с вступлением в действие УК РФ 1996 года), где говорится о том, что суд вправе на основании соответствующего заявления потерпевшего прекратить уголовное дело в отношении лица, впервые совершившего преступление небольшой тяжести, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред.

Но в отличие от дел частного обвинения, где примирение сторон обязывает суд прекратить производство по ним, прекращение по делам частного и публично-частного обвинения небольшой тяжести, в случае примирения сторон, является правом суда.

В соответствии с ч. 1 ст. 27 УПК примирение по делам частного обвинения допускается до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора.

В то же время ст. 9 УПК не регламентировано, до каких пределов судебного разбирательства между сторонами сохраняется возможность на примирение, если об этом, допустим, они заявили при выступлении в прениях. На наш взгляд, в этой ситуации возможна процессуальная аналогия с ч. 1 ст. 27 УПК.

Если подсудимому предъявлено обвинение по нескольким статьям уголовного закона и суд в ходе судебного разбирательства придет к выводу о необходимости по некоторым из них прекратить дело, мотивированное решение об этом излагается не в приговоре, а в определении (постановлении) суда, вынесенном одновременно с приговором. В этом случае в описательной части приговора необходимо указать, что дело по обвинению подсудимого в совершении других преступлений прекращено отдельным определением (постановлением).

Перечисленных разъяснений п. 10 Постановления не учел Северодвинский городской суд при рассмотрении дела в отношении В., обвиняемого по ст. 161 ч. 1, ст. 111 ч. 4 и ст. 115 УК РФ. Судебная коллегия в частном определении обратила внимание председателя указанного выше суда на то, что, прекращая дело по ст. 115 УК РФ за примирением потерпевшего с подсудимым, суд указал о прекращении дела по данному эпизоду обвинения в резолютивной части приговора, вместо того чтобы одновременно с приговором вынести мотивированное определение, а в описательной части приговора сделать ссылку на это.

Согласно п. 12 Постановления суды не должны допускать фактов назначения виновным наказания, которое по своему размеру является явно несправедливым как вследствие мягкости, так и вследствие суровости. В соответствии с законом (ст. 37 УК РСФСР — в настоящее время ст. 61 УК РФ) суд при назначении наказания обязан учитывать характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие его ответственность. Исходя из этого, в приговоре необходимо указывать, какие обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности подсудимого, а также иные обстоятельства, характеризующие его личность, доказаны при разбирательстве уголовного дела в соответствии с требованиями ст. 68 УПК РСФСР и учтены судом при назначении наказания.

Обобщение показало, что суды не всегда учитывают изложенное, что влечет отмену или изменение приговоров.

Приговором Октябрьского районного суда П. признана виновной в сбыте 0,02 г героина и ей назначено наказание по ст. 228 ч. 4 УК РФ, с применением ст. 64 УК РФ, в виде 5 лет 6 месяцев лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Кассационной инстанцией в части назначенного наказания приговор оставлен без изменений.

Изменяя, по протесту председателя областного суда, состоявшиеся по делу судебные постановления и снижая назначенное осужденной наказание до 3 лет 6 месяцев лишения свободы, президиум в своем постановлении указал, что при назначении наказания суд должен учитывать не только характер и степень общественной опасности преступления, но и личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Суд обоснованно применил положения ст. 64 УК РФ и назначил П. наказание ниже низшего предела, предусмотренного ч. 4 ст. 228 УК РФ, но в данном случае наказание в виде 5 лет 6 месяцев лишения свободы является явно несправедливым вследствие суровости и не соответствует данным о личности виновной, обстоятельствам совершения преступления.

Так, П., 1971 года рождения, работает с 17 лет, последние 8 лет в должности палатной медсестры инфекционного отделения детской областной клинической больницы, где характеризовалась ответственным, дисциплинированным, грамотным работником, внимательной к детям, вежливой и тактичной с родственниками больных и своими коллегами, взысканий не имела, вредных привычек у нее не наблюдалось. Осуждена за единичный случай сбыта наркотического средства в небольшом количестве по просьбе знакомого. При задержании выдала деньги, полученные незаконным путем, в ходе предварительного следствия и в суде давала правдивые показания, чем способствовала установлению истины по делу, раскаивается в содеянном, ранее не судима. При таких обстоятельствах исправление П. возможно без назначения ей столь длительного срока наказания.

Или другой пример явно несправедливого и сурового наказания. В. по приговору Вилегодского районного суда был признан виновным в краже кролика стоимостью 100 руб. (минимальный размер оплаты труда в то время составлял 83 руб. 49 коп.) и с учетом имеющегося в деянии опасного рецидива преступлений осужден по ст. 158 ч. 2 пункты «б», «в» УК РФ к 4 годам лишения свободы.

Судебная коллегия, изменяя приговор суда в части назначенного В. наказания, указала, что оно является чрезмерно суровым, поскольку суд учитывал при его назначении только положения ч. 2 ст. 68 УК РФ. Вместе с тем суд не учел как исключительные такие смягчающие наказание осужденного обстоятельства, как признание им своей вины, раскаяние в содеянном, возвращение похищенного владельцу, положительные характеристики с места работы и жительства, позволяющие назначить наказание без учета правил ст. 68 ч. 2 УК РФ, с применением ст. 64 УК РФ и руководствоваться при этом правилами ч. 3 ст. 68 УК РФ. Расценив совокупность смягчающих обстоятельств как исключительных, кассационная инстанция с применением ст. 64 УК РФ смягчила В. наказание до 2 лет 6 месяцев лишения свободы.

Но встречаются и курьезные случаи, свидетельствующие о том, что даже весьма опытные судьи при постановлении приговора и назначении вида наказания не утруждают себя лишний раз заглянуть в Уголовный кодекс и убедиться в размере санкции той или иной статьи. Так, Вельским районным судом П. признан виновным по ст. 161 ч. 2 пункты «а», «б» УК РФ, санкция которой предусматривает лишение свободы на срок от трех до семи лет со штрафом либо без такового. Суд же назначил осужденному по этой статье девять лет лишения свободы, что и повлекло изменение приговора кассационной инстанцией.

С другой стороны, допускалось и назначение явно несправедливого вследствие мягкости наказания.

Так, приговором Северодвинского городского суда С. признан виновным в неоднократном незаконном приобретении и хранении в целях сбыта, сбыте в особо крупном размере наркотического средства — героина, имевших место в декабре 1998 года, феврале — марте, мае 1999 года. За указанные действия С. по ст. 228 ч. 4 УК РФ с применением ст. 64 УК РФ осужден к 2 годам лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Применяя положения ст. 64 УК РФ, суд сослался на то, что С. ранее не судим, вину признал, в содеянном раскаялся, характеризуется положительно, имеет тяжкие заболевания.

Отменяя приговор вследствие мягкости назначенного наказания, судебная коллегия указала в своем определении, что согласно ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным, должно быть назначено справедливое наказание, при этом должны быть учтены не только данные о личности, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, но и характер, степень общественной опасности содеянного. Суд первой инстанции не учел, что преступление, в котором обвинялся С., отнесено к категории особо тяжкого, а также количество эпизодов и продолжительность преступной деятельности, сбыт одного из наиболее опасных наркотических средств, от которого у человека практически после первого употребления наступает наркотическая зависимость.

Приговором Онежского городского суда С. признан виновным в том, что в помещении коммунальной бани причинил тяжкий вред здоровью гражданину Ч., повлекший по неосторожности смерть потерпевшего на месте происшествия, и осужден к 5 годам лишения свободы.

Отменяя приговор вследствие мягкости назначенного наказания, судебная коллегия указала, что преступление, за которое осужден С., относится к категории особо тяжкого деликта, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. Не учтены судом и обстоятельства, место совершения преступления, то, что С. причинил тяжкий вред здоровью потерпевшему, нанося тому удары железным прутом по голове, туловищу, рукам и ногам, на протяжении длительного промежутка времени, разница в возрасте осужденного и погибшего, явное физическое превосходство С.

В соответствии с разъяснениями п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 июня 1999 года «О практике назначения судами уголовного наказания» совершение лицом преступления в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств, психотропных веществ, законом не отнесено к обстоятельствам, отягчающим наказание. В силу ч. 3 ст. 60 УК РФ эти сведения, при наличии к тому оснований, могут учитываться при оценке данных, характеризующих личность. Как показало обобщение, в отличие от прошлых лет, в 2000 году нарушений судами положений ст. 10 УК РФ, когда отягчающим обстоятельством признавалось предусмотренное ранее п. 10 ст. 39 УК РСФСР совершение преступления лицом, находящимся в состоянии опьянения, не допускалось.

Поскольку при назначении наказания должны учитываться и данные о личности виновного (ч. 3 ст. 60 УК РФ), хотелось бы обратить внимание на отсутствие должной мотивировки в большинстве приговоров этих данных о личности. Как правило, суды ограничиваются одним предложением, что подсудимый характеризуется положительно, отрицательно или посредственно, что неправильно.

Вот как судебная коллегия при рассмотрении по первой инстанции дела в отношении Т. и Р. указала в приговоре данные о личности одного из подсудимых: «Как личность Р. характеризуется следующим образом: родился в многодетной семье, воспитывался отчимом, рос болезненным, учился во вспомогательной школе. До 1987 года состоял на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом — легкая степень дебильности. Во время трудовой деятельности на разных предприятиях увольнялся за прогулы, употребление спиртного. В прошлом дважды судим за злостное хулиганство, затем за грабеж и разбой. Администрацией последнего места отбывания наказания характеризовался с положительной стороны. Женат с 1986 года, но детей не имел из-за болезни жены».

Не все судьи помнят, что содержащийся в ст. 39 УК РСФСР (в настоящее время это ст. 63 УК РФ) перечень отягчающих обстоятельств является исчерпывающим и суд не вправе при мотивировке наказания ссылаться на обстоятельства, которые не указаны в законе.

Октябрьский районный суд при назначении наказания Г. указал в приговоре, что оно назначается «с учетом актуальности содеянного подсудимым, значимости подрыва экономических интересов органов местного самоуправления, учитывая, кроме того, и то, что Г. за совершение аналогичного уже осужден к лишению свободы». Поскольку суд первой инстанции фактически признал эти обстоятельства отягчающими и назначил наказание в нарушение требований ст. 63 УК РФ, по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ данный приговор был изменен, из него исключена ссылка суда на перечисленные выше обстоятельства как отягчающие наказание.

По аналогичным основаниям исключено кассационной инстанцией из приговора Нарьян-Марского городского суда в отношении Т. признанное отягчающим наказание обстоятельством указание на то, «что ранее Т. привлекался к уголовной ответственности».

Поскольку перечень отягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 63 УК РФ, исчерпывающий, установление таких обстоятельств имеет существенное значение для правильного решения вопроса о назначении наказания. Поэтому суду надлежит всесторонне исследовать материалы дела, свидетельствующие о наличии обстоятельств, отягчающих наказание, с обязательным приведением в приговоре мотивов принятого решения.

Котласский районный суд при осуждении К. по ст. 264 ч. 1 и ст. 265 УК РФ, признав отягчающим обстоятельством «наступление тяжких последствий от преступления», в чем заключается тяжесть этих последствий, в приговоре не мотивировал, поэтому данное обстоятельство было исключено кассационной инстанций из приговора.

По таким же основаниям был изменен приговор в отношении Т. и З., осужденных Нарьян-Марским городским судом за грабеж и насильственные действия сексуального характера, поскольку, признав в качестве отягчающего обстоятельства «особо активную роль в совершении преступления» каждого из осужденных, суд не указал в мотивировочной части приговора конкретные действия каждого, представляющие особую активность.

В тех случаях, как следует из ч. 3 п. 12 Постановления, когда то или иное обстоятельство, предусмотренное в законе в качестве отягчающего ответственность (например, причинение преступлением тяжких последствий), указано в диспозиции статьи уголовного закона в качестве одного из признаков преступления (в частности, смерть потерпевшего при обвинении подсудимого в убийстве), оно не должно дополнительно учитываться как отягчающее ответственность при мотивировке назначения наказания за это преступление.

В отличие от прежнего УК РСФСР 1960 года изложенное прямо закреплено в ч. 2 ст. 63 УК РФ 1996 года, согласно которой, если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может учитываться при назначении наказания.

Виноградовский районный суд при осуждении Б., имеющего непогашенные судимости за корыстные преступления, признал его виновным в совершении тайного похищения чужого имущества, неоднократно, с незаконным проникновением в жилище потерпевшего и при назначении наказания расценил как отягчающее обстоятельство «неоднократность преступлений». Поскольку в данной ситуации «неоднократность преступлений» явилась квалифицирующим признаком состава преступления — п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ, она не могла, в соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ, дополнительно учитываться (в отличие от другого обстоятельства — рецидива преступления) как отягчающее обстоятельство при назначении наказания и была исключена из приговора при кассационном рассмотрении дела.

Няндомский районный суд при назначении наказания М., признанному виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью гражданину П., повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего, признал отягчающим обстоятельством «причинение тяжких последствий в результате совершения преступления», что также повлекло изменение приговора.

Как нам представляется, п. 12 Постановления может быть дополнен также разъяснениями ч. 3 ст. 68 УК РФ о том, что если статья (часть статьи) Особенной части УК РФ содержит указание на судимость лица, совершившего преступление, как на квалифицирующий признак, то наказание при рецидиве, опасном рецидиве или особо опасном рецидиве преступлений назначается без учета правил ч. 2 ст. 68 УК РФ.

По приговору Вельского районного суда К. осужден по ст. 158 ч. 3 п. «в» УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы. Указывая в приговоре о возможности назначения подсудимому минимального наказания, предусмотренного санкцией ч. 3 ст. 158 УК РФ, суд определил К. по этой статье 7 лет 6 месяцев лишения свободы, хотя минимальное лишение свободы по отмеченному составу преступления составляет 5 лет лишения свободы. Таким образом, при назначении наказания суд фактический применил положения ч. 2 ст. 68 УК РФ. Согласно же ч. 3 ст. 68 УК РФ, если статья (часть статьи) Особенной части УК РФ содержит указание на судимость лица, совершившего преступление, как на квалифицирующий признак, наказание при любом виде рецидива преступлений назначается без учета правил, предусмотренных ч. 2 ст. 68 УК РФ. Поскольку К. осужден за кражу чужого имущество как лицо, ранее дважды судимое за хищение, даже при наличии в его деянии опасного или особо опасного рецидива преступлений, наказание ему должно быть назначено без учета долей, установленных ч. 2 ст. 68 УК РФ. Кассационной инстанцией данный приговор изменен со снижением назначенного наказания до 5 лет лишения свободы.

Аналогичная ошибка при назначении наказания допущена и Холмогорским районным судом при осуждении П. по п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ, которому было назначено наказание с учетом наличия в его действиях особо опасного рецидива преступлений также в виде 7 лет 6 месяцев, сниженное впоследствии кассационной инстанцией до 5 лет лишения свободы.

В процессе изучения судебной практики выявлены также ошибки, связанные с неправильным установлением обстоятельств, отягчающих наказание, в том числе и связанные с нарушением положений ч. 4 ст. 18 УК РФ.

При осуждении П. Северодвинский городской суд обстоятельством, отягчающим наказание, признал «особо опасный рецидив преступлений», в то время как это понятие относится к деянию, совершенному виновным, и может влечь за собой правовые последствия, предусмотренные, например, статьями 18, 58, 68 УК РФ. Отягчающим же обстоятельством, прямо указанным в п. «а» ч. 1 ст. 63 УК РФ, может быть признан просто «рецидив преступлений», что не требует дополнительного указания его вида. Поэтому суд при наличии достаточных оснований может признать в деянии лица тот или иной вид рецидива преступлений, мотивируя при этом в приговоре необходимость назначения наказания по правилам ч. 2 ст. 68 УК РФ, а как отягчающим наказание обстоятельством признать «рецидив преступлений». И хотя правила ч. 2 ст. 68 УК РФ не применяются при наличии оснований, указанных в ч. 3 ст. 68 УК РФ, тем не менее, при осуждении лица по п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ суд вправе признать обстоятельством, отягчающим наказание, «рецидив преступлений».

Кроме того, суд не учел, что ранее П. был осужден по двум приговорам за преступления, совершенные им в несовершеннолетнем возрасте, и эти судимости в силу ч. 4 ст. 18 УК РФ не могут учитываться при признании в деянии виновного вида рецидива преступлений. Поскольку наказание П. назначалось с учетом неправильно установленного судом вида рецидива, оно осужденному кассационной инстанцией было снижено.

Суды, в соответствии с разъяснениями п. 13 названного Постановления, обязаны строго выполнять требования ст. 314 УПК о необходимости мотивировать в приговоре выводы по вопросам, связанным с назначением подсудимому вида и размера наказания.

В частности, в описательной части приговора должны быть указаны мотивы, по которым суд пришел к выводу о назначении наказания в виде лишения свободы, если санкция уголовного закона предусматривает и другие наказания, не связанные с лишением свободы; о необходимости условного осуждения подсудимого; о назначении наказания ниже низшего предела, предусмотренного уголовным законом за данное преступление, или переходе к другому, более мягкому наказанию; о неприменении дополнительного наказания.

Смягчая приговор Нарьян-Марского городского суда, кассационная инстанция обратила внимание на отсутствие должной аргументации при назначении максимального срока наказания по ст. 175 ч. 1 УК РФ несовершеннолетнему и ранее не судимому П., поскольку суд в приговоре не указал мотивы, по которым он пришел к выводу о назначении наказания в виде лишения свободы, хотя санкция данной статьи уголовного закона предусматривает и другие, не связанные, но применимые в соответствии со ст. 88 УК РФ, виды наказания. Суд также не признал наличие смягчающих наказание обстоятельств, хотя таковые по делу имелись, в частности, несовершеннолетие виновного, прямо предусмотренное п. «б» ч. 1 ст. 61 УК РФ.

Кроме того, отсутствие надлежащей мотивировки в приговоре о неприменении к подсудимым положений статей 64 и 73 УК РФ может повлечь изменение приговора суда первой инстанции в части назначенного наказания.

Так, Л. по приговору Котласского городского суда признан виновным в причинении при ссоре и последующей обоюдной драке потерпевшему К. тяжкого вреда здоровью и осужден по ч. 1 ст. 111 УК РФ к 3 годам лишения свободы.

Изменяя приговор и применяя положения ст. 73 УК РФ, кассационная инстанция отметила следующее: «Решая вопрос о мере наказания Л., учитывая, что он ранее не судим, вину свою признал, по месту жительства характеризуется положительно, имеет на иждивении малолетнего ребенка, и не указав ни одного отягчающего обстоятельства, суд не обсудил вопроса о применении к осужденному положений ст. 73 К РФ, хотя с учетом обстоятельств дела, личности виновного, влияния назначенного наказания на его исправление и на условия жизни его семьи судебная коллегия пришла к выводу о возможности исправления Л. без реального лишения свободы».

Тот же суд, признал П. виновной в умышленном причинении легкого вреда здоровью гражданке У. и назначил ей по ст. 115 УК РФ наказание в виде штрафа в размере 50 минимальных размеров оплаты труда, то есть в сумме 4174 руб. 50 коп. Хотя при назначении наказания суд учел в качестве смягчающих обстоятельств совершение виновной преступления впервые, небольшой тяжести, а также данные о личности П., являющейся ветераном труда, характеризующейся положительно, и сослался в приговоре на отсутствие отягчающих обстоятельств, возможность применения ст. 64 УК РФ вообще не обсудил.

Вместе с тем в силу ст. 46 ч. 3 УК РФ размер наказания в виде штрафа должен определяться не только с учетом характера совершенного преступления, но и с учетом имущественного положения осужденной, что судом сделано не было. Судом не учтено, что единственный источник дохода П. — это получаемая ею пенсия в размере 451 руб. Кроме того, осужденная имеет тяжелое заболевание, что также могло быть учтено в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК РФ как смягчающее наказание обстоятельство. Совокупность смягчающих обстоятельств давала суду возможность признать их исключительными, поэтому просьба осужденной, изложенная в кассационной жалобе, о применении к ней положений ст. 64 УК РФ является убедительной. Кассационная инстанция изменила приговор суда и, применив ст. 64 УК РФ, снизила размер штрафа до 25-кратного размера минимальной оплаты труда, то есть до 2087 руб. 25 коп.

Не всегда суды обсуждают вопрос о неприменении такого дополнительного наказания, как конфискация имущества, в случае, когда санкция статьи прямо предусматривает применение конфискации имущества вместе с лишением свободы.

Так, Приморский районный суд, признав П. виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 213 ч. 3, ст. 111 ч. 2 п. «д», ст. 158 ч. 3 п. «в», ст. 161 ч. 3 п. «в» УК РФ, и назначив по совокупности преступлений наказание в виде 6 лет 6 месяцев лишения свободы, не учел, что санкция ч. 3 ст. 161 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы с конфискацией имущества, вопрос о неприменении по данному составу преступления дополнительного наказания не обсудил. Поскольку судебная коллегия рассматривала дело по жалобе осужденного, а не протесту прокурора, приговор не был отменен, но на данное нарушение закона кассационная инстанция отреагировала частным определением.

В случае же неприменения дополнительного наказания по составам преступлений, санкция которых предусматривает, наряду с лишением свободы, конфискацию имущества, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, суд может мотивировать их неприменение со ссылкой на ст. 64 УК РФ, как это обоснованно сделал Ломоносовский районный суд при вынесении приговора в отношении П., осужденного по ст. 162 ч. 2 пункты «б», «в», «г» УК РФ.

При решении вопроса о применении исключительной меры наказания — смертной казни — суды должны учитывать, что такая мера наказания в предусмотренных законом случаях может применяться лишь тогда, когда необходимость ее назначения обусловлена особыми обстоятельствами, отягчающими ответственность, и исключительной опасностью для общества лица, совершившего преступление. Применение смертной казни во всех случаях должно быть мотивировано в приговоре на основе установленных обстоятельств совершенного преступления и данных, с исчерпывающей полнотой характеризующих подсудимого.

Применение такой исключительной меры наказания, как смертная казнь, предусмотренной ст. 59 УК РФ, на территории страны подлежит отмене в связи с вступлением России в Совет Европы, хотя фактическое приведение смертных приговоров в исполнение было приостановлено еще в 1996 году.

Кроме того, Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 года N 3-П «По делу о проверке конституционности положений ст. 41 и ч. 3 ст. 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года…», с момента вступления в силу данного решения и до введения в действие соответствующего федерального закона, обеспечивающего на всей территории Российской Федерации каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого федеральным законом в качестве меры наказания установлена смертная казнь, право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, наказание в виде смертной казни назначаться не может, независимо от того, рассматривается ли его дело судом с участием присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей.

Таким образом, приведенная выше формулировка ч. 4 п. 13 Постановления явно нуждается в новом изложении, с учетом вступления России в Совет Европы и указанного решения Конституционного Суда РФ.

В 2000 году областным судом при рассмотрении только двух уголовных дел мотивировалась необходимость применения к подсудимым (Ш. и М.) пожизненного лишения свободы как альтернативы смертной казни.

При осуждении Ш. судебная коллегия в приговоре указала, что совершенные подсудимым многочисленные, в том числе и особо тяжкие, преступления, связанные с лишением жизни двенадцати потерпевших, в период отбывания наказания за аналогичные деликты, свидетельствуют о его исключительной опасности для общества и влекут за собой назначение такого исключительного наказания, как смертная казнь, поскольку лишение его свободы на определенный срок является несправедливым наказанием. Вместе с тем с учетом положений Постановления Конституционного Суда РФ от 02.02.99 г. 33-П применение такого наказания, как смертная казнь, является невозможным, и поэтому судебная коллегия считает необходимым, в соответствии со ст. 57 УК РФ, как альтернативу смертной казни, назначить Ш. наказание в виде пожизненного лишения свободы.

Аналогичным образом было мотивировано назначение пожизненного лишения свободы как альтернативы смертной казни другому осужденному — М., признанному виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах трех человек, а также совершении другого тяжкого преступления.

Не всегда учитываются судами разъяснения п. 15 Постановления о том, что в соответствии с законом наказание в приговоре во всех случаях должно быть обозначено таким образом, чтобы при его исполнении не возникало никаких сомнений относительно вида и размера наказания, назначенного судом. В связи с этим судам надлежит иметь в виду, что в силу п. 4 ст. 315 УПК РСФСР в резолютивной части обвинительного приговора должны быть указаны: вид и размер не только основного, но и дополнительного наказания, назначенного осужденному за каждое преступление, признанное доказанным; основная и дополнительная мера наказания, подлежащая отбыванию осужденным по совокупности преступлений и, в соответствующих случаях, приговоров.

Назначая П. наказание по ст. 119 УК РФ в виде 1 года лишения свободы, по ст. 162 ч. 2 пункты «б», г» УК — 9 лет лишения свободы с конфискацией имущества, а по совокупности преступлений — 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества, Виноградовский районный суд, указав о применении принципа частичного сложения, фактически же применил принцип полного сложения наказаний. Изложенное повлекло изменение приговора и назначение наказания на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ в виде 9 лет 6 месяцев лишения свободы с конфискацией имущества.

Приговором Плесецкого районного суда П. и С. признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 161 ч. 2 пункты «а», «г», «д», ст. 213 ч. 1 УК РФ, и каждому было назначено наказание в виде лишения свободы — за квалифицированный грабеж в виде 3 лет без штрафа, за хулиганство — 6 месяцев. Далее суд в резолютивной части приговора указал: «На основании ст. 69 УК РФ назначенное наказание считать условным, установив испытательный срок 1 год 6 месяцев». Поскольку суд, назначив наказание за каждое преступление, в нарушение требований п. 4 ч. 1 ст. 315 УПК РСФСР не назначил осужденным окончательную меру наказания, подлежащую отбытию, в соответствии со ст. 69 УК РФ, приговор был отменен.

Аналогичная ошибка допущена в том же суде при вынесении приговора в отношении К. Назначив наказание по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ в виде 4 лет лишения свободы без штрафа и отменив на основании ч. 5 ст. 74 УК РФ условное осуждение по предыдущему приговору (по которому К. был осужден по ст. 30 ч. 3, ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в» и ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года), суд положений ст. 70 УК РФ вообще не применил. Этот приговор, как и предыдущий, по протестам прокурора был отменен.

В другом случае по приговору Ломоносовского районного суда Д. был осужден по ст. 30 ч. 3, ст. 158 ч. 2 пункты «а», «г» УК РФ к 2 годам 6 месяцам лишения свободы без штрафа. Как отмечено далее в резолютивной части приговора, «в соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное ему наказание считается условным». Отменяя приговор суда, судебная коллегия указала, что при назначении осужденному условного наказания суд в силу ч. 3 ст. 73 УК РФ обязан установить испытательный срок, в течение которого условно осужденный должен своим поведением доказать свое исправление. Суд же испытательного срока осужденному не установил, что является существенным нарушением закона при назначении наказания.

Другой ошибкой, встречающейся в судебной практике, является назначение наказания в виде исправительных работ по месту работу без указания размера удержания из заработка осужденного или определение размера штрафа не в денежном выражении.

Так, Коряжемский городской суд при вынесении приговора Т. по ст. 115 УК РФ назначил ему наказание в виде 9 месяцев исправительных работ. Не указав, как это предусмотрено ч. 2 ст. 50 УК РФ, размер удержания из заработка, суд фактически не назначил осужденному наказания, что и повлекло отмену данного приговора.

Холмогорский районный суд, признав О. виновным по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в» УК РФ, назначив ему наказание в виде 6 лет лишения свободы со штрафом в размере заработной платы за период две недели, должен был указать и размер штрафа в денежном выражении (например, 6 лет лишения свободы со штрафом в размере заработной платы за период две недели, составляющей 500 руб.).

Не всегда суды учитывают приведенные выше разъяснения при формулировке резолютивной части приговора, когда лицо осуждается по совокупности как преступлений, так и приговоров.

Вот каким образом выглядела резолютивная часть приговора Онежского городского суда при назначении наказания А., ранее судимому по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком в 3 года и вновь признанному виновным в совершении ряда преступлений, часть из которых была им совершена до, а часть после первого приговора: «А. признать виновным по статьям… и назначить наказание по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ — к 2 годам лишения свободы, по ст. 166 ч. 2 пункты «а», «б» УК РФ — к 3 годам лишения свободы, на основании ст. 40 УК РСФСР путем частичного сложения наказаний — к 3 годам 1 месяц лишения свободы, на основании ст. 41 УК РСФСР путем частичного присоединения наказания по приговору от 29.08.97 года — к 3 годам 6 месяцам лишения свободы; по ст. 158 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ — к 3 годам лишения свободы, по ст. 167 ч. 1 УК РФ — к 1 году лишения свободы, по ст. 228 ч. 1 УК РФ — к 1 году лишения свободы, по ст. 30 ч. 3, ст. 166 ч. 2 п. «б» УК РФ — к 3 годам лишения свободы, на основании ст. 69 УК РФ путем частичного сложения наказаний определено 3 года 6 месяцев лишения свободы; на основании ст. 70 УК РФ путем частичного присоединения наказания по приговору от 29.08.97 г. определено наказание — 3 года 8 месяцев лишения свободы, на основании ст. 70 УК РФ окончательно определено к отбытию 4 года 3 месяца лишения свободы в исправительной колонии общего режима».

Как видно из данного примера, по совокупности преступлений наказание осужденному назначалось дважды, а по совокупности приговоров — трижды.

Изменяя данный приговор, президиум областного суда в своем постановлении указал следующее. Если по делу будет установлено, что осужденный виновен еще и в других преступлениях, одни из которых совершены до, а другие — после вынесения первого приговора (которым назначено условное наказание), наказание по второму приговору назначается следующим образом: вначале назначается наказание по каждому из преступлений, совершенных до вынесения первого приговора. Затем — по совокупности этих преступлений (ст. 69 ч. 3 УК РФ). Поскольку правила ст. 69 ч. 5 УК РФ в данной ситуации применены быть не могут, необходимо указать, что наказания в виде реального лишения свободы за преступления, совершенные до первого приговора, и условное лишение свободы за преступления по первому приговору подлежат самостоятельному исполнению. (Если же по первому приговору назначено реальное наказание в виде лишения свободы и за преступления, совершенные до этого приговора, аналогичное наказание, то тогда применяются положения ст. 69 ч. 5 УК РФ.) Потом назначается наказание по совокупности преступлений, совершенных после вынесения первого приговора. Окончательное наказание назначается по совокупности приговоров (ст. 70 УК РФ) путем полного или частичного присоединения к наказанию, назначенному по последнему приговору, неотбытого наказания по предыдущему приговору с присоединением наказания за преступления, совершенные до первого приговора.

Другими ошибками, встретившимися при обобщении, являются, в частности, отсутствие даты исчисления начала срока отбывания наказания и решение о зачете в срок отбытия наказания предварительного заключения, если подсудимый до постановления приговора содержался под стражей в порядке меры пресечения или задержания, в связи с чем кассационной инстанцией было вынесено частное определение после рассмотрения дела в отношении О., осужденного Холмогорским районным судом.

Поскольку действующее уголовное законодательство предусматривает при постановлении обвинительного приговора в отношении условно осужденного, совершившего новое преступление в течение испытательного срока, обязательное обсуждение вопроса о сохранении (при совершении деликта небольшой тяжести) либо отмене (при совершении преступления средней тяжести, умышленного тяжкого и особо тяжкого) условного осуждения, это также должно найти отражение как в описательной, так и резолютивной частях приговора. Рекомендации об этом содержатся в п. 29 Постановления N 40 от 11 июня 1999 года «О практике назначения судами уголовного наказания», но не были приняты во внимание Коряжемским и Северодвинским городскими, Холмогорским районным судами при вынесении приговоров в отношении У., Г. и Ч., резолютивная часть которых вообще не содержит ссылки на отмену условного осуждения по предыдущему приговору в соответствии с ч. 5 ст. 74 УК РФ.

Не всегда соблюдаются судами рекомендации о том, что порядок отбывания наказания в виде лишения свободы (в тюрьме или в исправительно-трудовой колонии с определенным режимом) по совокупности преступлений или приговоров указывается только после назначения окончательной меры наказания.

Данные разъяснения не были учтены Онежским городским судом при вынесении приговора в отношении Р. и Т., которым при назначении наказания по совокупности как преступлений, так и приговоров каждый раз указывалось о назначении вида исправительной колонии, хотя достаточно было указать только один раз — после назначения окончательного наказания по совокупности приговоров.

При назначении наказания за определенные преступления ниже низшего предела санкции закона в резолютивной части приговора должно быть указано, что это наказание определяется по соответствующей статье (части, пункту статьи) с применением ст. 43 УК РСФСР — в настоящее время ст. 64 УК РФ.

Так, Октябрьский районный суд, признав А. виновной по ч. 1 ст. 200 УК РФ и мотивировав назначение ей наказания ниже низшего предела — в виде 6 месяцев исправительных работ по месту работы с удержанием 10% заработка в доход государства, в резолютивной части приговора о назначении такого наказания с применением ст. 64 УК РФ не указал, хотя санкция указанного состава предусматривает исправительные работы от одного года до двух лет.

В силу того что несовершеннолетнему не может быть назначен такой вид наказания, как конфискация имущества (ст. 88 УК РФ), наказание за преступления, по которым конфискация имущества является обязательным дополнительным наказанием, назначается без ссылки на ст. 64 УК РФ.

Ломоносовский районный суд, признав несовершеннолетнего М. виновным по ст. 162 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ, совершенно обоснованно, без ссылки на ст. 64 УК РФ назначил ему наказание по данному составу преступления в виде 7 лет лишения свободы без конфискации имущества.

В целом, разъяснения ч. 4 п. 15 Постановления о том, что наказание, назначаемое с применением ст. 44 УК РСФСР (в настоящее время ст. 73 УК РФ), указывается после назначения окончательной меры наказания и при этом следует иметь в виду, что ст. 44 УК РСФСР может быть применена только к основному наказанию (лишение свободы, исправительные работы), выполняются, хотя при обобщении встречались и ошибки.

Котласский городской суд при осуждении К. по ст. 264 ч. 1 и 265 УК РФ, назначив наказание по совокупности преступлений в виде 2 лет лишения свободы с лишением права управлять транспортным средством на 2 года, постановил считать условным как лишение свободы, так и дополнительное наказание — лишение права управлять транспортным средством, чем нарушил требования ст. 73 ч. 1 УК РФ.

В отличие от ранее действовавшего уголовного законодательства, ч. 1 ст. 73 УК РФ условное осуждение применимо не только к таким видам наказания, как лишение свободы и исправительные работы, но и к ограничению по военной службе, ограничению свободы, содержанию в дисциплинарной воинской части.

В то же время понятие отсрочка исполнения приговора в нынешнем УК РФ отсутствует. Но сохранена отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей (ст. 82 УК РФ), нововведением является возможность освобождения от наказания несовершеннолетних, предусмотренная (ст. 92 УК РФ). Применение же некоторых положений названных норм вызывает ряд вопросов.

Так, отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, предусмотрена в уголовном законодательстве, а порядок ее применения отражен не в уголовно-процессуальном, а в уголовно-исполнительном законодательстве — статьи 175 и 177 УИК РФ, причем этот вид освобождения применяется к женщинам, отбывающим наказание в виде обязательных и исправительных работ, ограничения или лишения свободы.

Поэтому возникает вопрос, возможно ли применение положений ст. 82 УК РФ при вынесении обвинительного приговора или отсрочка возможна только во время отбывания женщиною наказания?

По нашему мнению, отсрочка может быть предоставлена осужденной как при вынесении приговора, так и во время отбывания наказания. В первом случае суд, принимая во внимание наличие необходимых условий и медицинское заключение о беременности либо документ о рождении ребенка, при вынесении приговора назначает виновной наказание, отсрочивая его отбывание до достижения ребенком восьми лет.

Если применение положений ст. 402 УПК пока сложностей не вызывает, то при освобождении судом несовершеннолетнего от наказания с направлением в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение — ст. 402-1 УПК — на практике встречаются некоторые трудности.

В случае, как это предусмотрено ст. 402-1 УПК, рассмотрения дела о преступлении средней тяжести и признания того, что цели наказания могут быть достигнуты путем помещения несовершеннолетнего, совершившего это преступление, в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение для несовершеннолетних, суд вправе, постановив обвинительный приговор, освободить несовершеннолетнего от отбывания наказания и в соответствии со ст. 92 УК РФ направить его в одно из указанных учреждений на срок до достижения им совершеннолетия.

Между тем, согласно ст. 15 Закона РФ от 24 июня 1999 года «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», специальные учебно-воспитательные учреждения могут быть открытого и закрытого типа. В случае осуждения несовершеннолетнего за совершение преступления средней тяжести и освобождения судом от наказания в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 92 УК РФ, данное лицо может быть направлено только в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, а именно:

— специальную общеобразовательную школу закрытого типа;

— специальное профессиональное училище закрытого типа;

— специальное (коррекционное) образовательное учреждение закрытого типа.

Поэтому суды, применяя положения ст. 402-1 УПК, обязаны указать вид специального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа, куда направляется несовершеннолетний на срок до достижения им совершеннолетия, учесть, что в специальное (коррекционное) образовательное учреждение закрытого типа помещаются несовершеннолетние, имеющие отклонение в развитии и (или) заболевания, вызывающие необходимость их содержания, воспитания и обучения в таком учреждении.

Кроме того, в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа не могут быть помещены несовершеннолетние, имеющие заболевания, препятствующие их содержанию и обучению в указанном учреждении (перечень таких заболеваний утвержден Постановлением Правительства РФ N 1279 от 20 ноября 1999 года, «Российская газета» от 3 декабря 1999 года).

Помимо этого, по сложившейся практике, ранее регламентируемой ст. 18 п. «и» Положения о комиссиях по делам несовершеннолетних, в спецшколу направлялись лица в возрасте от 11 до 14 лет, а в спецучилище несовершеннолетние от 14 до 18 лет. Учитывая, что приговоры с применением положений ст. 402-1 УПК выносятся лицам в возрасте от 14 до 18 лет, суды должны направлять несовершеннолетних только в специальное профессиональное училище закрытого типа или специальное (коррекционное) образовательное учреждение закрытого типа.

Другая проблема, с которою сталкиваются суды при направлении несовершеннолетнего в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение, — это предоставление путевок для направления несовершеннолетних в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, которые обязаны выдавать в течение 20 дней после получения судебного решения орган управления образования (в нашей области это департамент образования). Так, суд может освободить несовершеннолетнего от наказания и в соответствии со ст. 92 УК РФ направить его в специальное профессиональное училище закрытого типа, а управление образования за отсутствием необходимой путевки в спецучилище предоставит путевку только в специальную общеобразовательную школу закрытого типа (бывает, что в спецучилище просто нет мест) либо выяснится, что несовершеннолетний нуждается в помещении в специальное (коррекционное) образовательное учреждение закрытого типа. Как в таком случае исполнять приговор, не надо ли его будет отменять или изменять?

К сожалению, эти вопросы не были разрешены в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 года «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних».

В ныне действующем уголовном законодательстве появились особенности и при назначении условного осуждения. Суд в соответствии с ч. 5 ст. 73 УК РФ может возложить на условно осужденного исполнение определенных обязанностей.

Согласно п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 года «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» при назначении несовершеннолетнему наказания с применением ст. 73 УК РФ в каждом случае судам необходимо обсуждать вопрос о возложении на условно осужденного исполнения определенных обязанностей.

Следовательно, хотя возложение на условно осужденного определенных обязанностей является правом суда, вопрос о применении либо неприменении ч. 5 ст. 73 УК РФ в обязательном порядке должен быть мотивирован в приговоре.

Поэтому, на наш взгляд, возможно дополнить и рассматриваемое Постановление указанным выше разъяснением.

Поскольку ч. 5 ст. 73 УК РФ приводит примерный перечень обязанностей, суд в необходимых случаях может, с учетом конкретных обстоятельств, личности виновного, его поведения в семье, возложить на него исполнение и других обязанностей, но в обязательном порядке мотивируя необходимость той или иной обязанности в описательной части приговора.

Так, судебная коллегия не согласилась с приговором Соломбальского районного суда о возложении на условно осужденного Ш. обязанности «осуществлять материальную поддержку семьи» и «не появляться в общественном месте в нетрезвом виде», так как в деле не было данных, свидетельствующих об уклонении Ш. от содержания семьи, привлечении его к административной ответственности за появление в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения. А выводы о возложении именно этих обязанностей на условно осужденного суд в приговоре не мотивировал, поэтому они были исключены из приговора.

При назначении условного осуждения лицу, нуждающемуся в лечении от наркомании, суды должны в каждом случае обсуждать вопрос о возложении на него обязанности по прохождению курса лечения от наркомании. Неисполнение условно осужденным в течение испытательного срока указанной обязанности может служить основанием для решения в установленном законом порядке вопроса об отмене условного осуждения и исполнении наказания, назначенного приговором суда.

В соответствии с требованиями ч. 7 ст. 73 УК РФ в течение испытательного срока суд по представлению органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного, может отменить полностью или частично либо дополнить ранее установленные для условно осужденного обязанности, но только тогда, когда они были на него возложены приговором.

Октябрьский районный суд осудил несовершеннолетнего П. по ст. 161 ч. 2 пункты «а», «г» УК РФ к 3 годам лишения свободы условно, установив испытательный срок в 2 года, без возложения каких-либо обязанностей.

Судья Ломоносовского районного суда при рассмотрении представления об отмене условного осуждения П. возложил на него обязанность являться на регистрацию в органы внутренних дел, после 21 часа находиться дома.

Президиум данное постановление как незаконное отменил. При этом надзорная инстанция указала, что в соответствии с ч. 7 ст. 73 УК РФ суд может отменить либо дополнить ранее установленные на условно осужденного обязанности, но таковых Октябрьский районный суд несовершеннолетнему не установил.

При наличии у осужденного к лишению свободы несовершеннолетних детей, остающихся без надзора, в резолютивной части обвинительного приговора в силу ст. 98 УПК РСФСР должно быть также указано о передаче их на попечение родственников либо других лиц или учреждений.

Но, помимо заботы о несовершеннолетних детях осужденного, в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 98 УПК суд обязан также принять меры к сохранности его имущества или жилища, остающегося без присмотра.

На наш взгляд, применение положений ст. 98 УПК нецелесообразно в резолютивной части приговора, копию которого в таком случае придется высылать для исполнения родственникам осужденного, в органы опеки и попечительства, ремонтно-эксплуатационные предприятия. Меры надзора за детьми и охраны имущества или жилища осужденного могут быть разрешены судом одновременно с вынесением приговора в отдельном процессуальном документе — частном определении или постановлении (по аналогии со статьями 21-2 и 321 УПК).

Согласно п. 16 Постановления, если суд во время судебного разбирательства придет к выводу о необходимости освобождения подсудимого от наказания по предусмотренным в пунктах 3 и 4 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР основаниям (ввиду истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности либо вследствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенные деяния), суд, постановляя в отношении подсудимого обвинительный приговор, должен в его описательной части мотивировать принятое решение. В резолютивной части приговора, признав подсудимого виновным в совершении преступления и назначив наказание по соответствующей статье уголовного закона, суд указывает об освобождении осужденного от наказания. Этот порядок не распространяется на уголовные дела, возбужденные вопреки акту амнистии, освобождающему обвиняемого от уголовной ответственности, либо по истечении срока давности привлечения к уголовной ответственности. Такие дела на основании ст. 5 УПК РСФСР подлежат прекращению на любой стадии судопроизводства, если против этого не возражает подсудимый.

Указанного разъяснения не учел Соломбальский районный суд при вынесении приговора в отношении К. и К., осужденных по ст. 316 УК РФ к 2 годам лишения свободы условно. Отменяя приговор в части их осуждения по данному составу преступления на основании п. 3 ч. 1 ст. 5 УПК, кассационная инстанция указала, что заранее не обещанное укрывательство умышленного убийства перечисленные выше лица совершили в июле 1997 года, данное же преступление согласно ст. 15 УК РФ отнесено к категории деликта небольшой тяжести. В соответствии со ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня преступления истекли два года после совершения преступления небольшой тяжести. К. и К. к уголовной ответственности были привлечены в декабре 1999 года, обвинительный приговор в отношении их был постановлен 31 января 2000 года, то есть после истечения двух лет.

В другом случае Коряжемский городской суд, правильно указав в описательной части приговора об истечении сроков давности привлечения подсудимого Т. к уголовной ответственности по ст. 119 УК РФ и назначив наказание по данной статье, в резолютивной части приговора, тем не менее, от его отбывания осужденного по данному составу не освободил. Аналогичные ошибки, выявленные и исправленные при кассационном рассмотрении дел, допущены также Ломоносовским районным судом при осуждении М. по ст. 326 ч. 1 УК РФ.

При установлении в судебном заседании обстоятельств, влекущих освобождение лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части Уголовного кодекса (например, к статьям 174, 218 УК РСФСР), дело прекращается на основании примечания к той или иной статье уголовного закона.

Приговором Вилегодского районного суда К. осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 213 ч. 3, ст. 119 и ст. 222 ч. 1 УК РФ к 5 годам лишения свободы.

Отменяя указанный приговор в части осуждения по ст. 222 ч. 1 УК РФ, президиум в своем постановлении указал, что после совершения хулиганства, на даче осужденного был проведен обыск, до начала которого К. было предложено выдать имеющееся у него оружие и боеприпасы и он добровольно выдал их, отведя участников данного следственного действия на опушку леса на расстоянии 400 метров от дачи, где в кустах на кромке поля им хранились ружье, обрез, патроны и порох. Из приведенного надзорной инстанцией сделан вывод, что со стороны К. имела место добровольность сдачи огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, поскольку он их выдал органам власти при реальной возможности их дальнейшего хранения. Поэтому осуждение К. по ст. 222 ч. 1 УК РФ признано незаконным и необоснованным, приговор в этой части отменен с прекращением производства по делу на основании примечания к ст. 222 УК РФ.

При обобщении судебной практики встретились ошибки, связанные с неправильным толкованием некоторыми судами положений примечания к ст. 222 УК РФ.

Так, Л. Шенкурским районным судом признан виновным в особо злостном хулиганстве с применением газового пистолета, а также в незаконном приобретении и ношении этого газового оружия, осужден по совокупности перечисленных преступлений к 6 годам 6 месяцам лишения свободы. Отменяя приговор суда в части осуждения по ст. 222 ч. 4 УК РФ, судебная коллегия указала следующее. Признав, что газовый пистолет Л. выдал добровольно, суд ошибочно посчитал, что условия примечания к ст. 222 УК РФ к нему не применимы, поскольку в его действиях содержится состав другого преступления. В действиях Л. действительно есть другое уголовно наказуемое деяние — предусмотренное ч. 3 ст. 213 УК РФ, за что тот осужден обоснованно. В то же время при добровольности выдачи оружия Л. подлежал освобождению от уголовной ответственности за данный состав преступления, но не по п. 2 ст. 5 УПК РСФСР, как это сделала кассационная инстанция, а со ссылкой на примечание к ст. 222 УК РФ (поскольку в его действиях состав преступления — незаконное приобретение и ношение газового оружия — присутствовал, но в связи с добровольной выдачей оружия Л. от уголовной ответственности за данное преступление освобождался, см. также БВС РФ N 2, 1999 год, с. 12).

Приговором Ломоносовского районного суда Ш. признан виновным в тайном похищении чужого имущества, в том числе и газового пистолета потерпевшего, и был осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 158 ч. 3 пункты «б», «в» и ст. 222 ч. 4 УК РФ. Признав со стороны осужденного добровольной выдачу газового оружия, суд посчитал, что освобождение Ш. от уголовной ответственности по данной статье к нему не применимо, поскольку в его действиях содержится иной состав преступления — кража. Отменяя приговор суда в части осуждения по ч. 4 ст. 222 УК РФ и правильно прекращая дело в этой части производством на основании примечания к ст. 222 УК РФ, судебная коллегия указала, что утверждение суда ошибочно, поскольку осужденный понес уголовную ответственность за кражу чужого имущества, в том числе и газового пистолета, что не препятствует его освобождению от уголовной ответственности при добровольной сдаче оружия.

В связи с появлением в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве норм, касающихся деятельного раскаяния, — ст. 75 УК РФ и ст. 7 УПК (позволяющих прекращать уголовное дело как небольшой, так и иной категории, но только в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК) назрела необходимость внести уточнение в п. 16 Постановления.

По мнению ряда авторов Комментариев к УК и УПК, практических работников, при установлении в судебном заседании обстоятельств, влекущих освобождение лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям УК РФ, количество которых, по сравнению с прежним УК РСФСР, возросло с 4 до 14 составов (статьи 126, 204, 205, 206, 228 и т.д. УК РФ), процессуальным основанием для этого является ч. 2 ст. 7 УПК, а не ссылка на примечание к соответствующим статьям Особенной части УК РФ, как рекомендовано в п. 16 Постановления.

По нашему мнению, такая точка зрения неверна.

Согласно ч. 1 ст. 75 УК РФ лицо, впервые совершившее преступление небольшой тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно после совершения преступления добровольно явилось с повинной, способствовало раскрытию преступления, возместило причиненный ущерб или иным способом загладило вред, причиненный в результате преступления. Если буквально толковать норму ч. 1 ст. 75 УК РФ, то вывод один: лишь совокупность перечисленных действий позволяет констатировать деятельное раскаяние.

Несколько сложнее решить вопрос о том, какая совокупность обстоятельств должна быть установлена по делу, чтобы суд был вправе прекратить его по основаниям ч. 2 ст. 75 УК РФ, согласно которой лицо, совершившее преступление иной категории, при наличии условий, предусмотренных ч. 1 ст. 75 УК РФ, может быть освобождено от уголовной ответственности только в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса.

Понять, что имеется в виду под преступлением «иной категории», нетрудно. Что же касается наличия условий, предусмотренных ч. 1 ст. 75 УК РФ (явка с повинной, совершение преступления впервые и т.д.), то это требование не согласуется с нормами специальных оснований освобождения от уголовной ответственности, содержащихся в примечаниях к статьям 126, 204, 205, 206, 208, 222, 228, 275, 291, 307 УК РФ.

В самих формулировках специальных оснований дается описание позитивного поведения лица, совершившего преступление, которое является достаточным для принятия решения об освобождении его от уголовной ответственности и прекращения уголовного дела. В некоторых формулировках специальных оснований освобождения от уголовной ответственности отсутствует требование осуществления лицом после совершения преступления действий, подпадающих под признаки деятельного раскаяния (например, впервые совершило преступление, добровольно явилось с повинной). И тем не менее, это не препятствует прекращению уголовного дела. Речь идет, в частности, о случаях освобождения заложника по требованию властей, что может объясняться страхом перед применением оружия, а отнюдь не добровольным раскаянием. Взяткодатель или лицо, совершившее коммерческий подкуп в результате вымогательства, могут по каким-либо соображениям не пожелать заявить о совершении преступления, не оказывать помощь следствию в его раскрытии. Никакого добровольного раскаяния с их стороны в этих случаях не усматривается. Но в силу норм о специальных основаниях освобождения от уголовной ответственности (примечания к статьям 204, 206, 291 УК РФ) уголовное преследование в отношении их должно быть прекращено.

Кроме того, помимо уголовного и уголовно-процессуального законодательства, случаи освобождения от уголовной ответственности встречаются и в других актах.

Так, в соответствии с ч. 4 ст. 18 Закона РФ «Об оперативно — розыскной деятельности» лицо из числа членов преступной группы, совершившее противоправное деяние, не повлекшее тяжких последствий, и привлеченное к сотрудничеству с органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, активно способствовавшее раскрытию преступления, возместившее нанесенный ущерб или иным образом загладившее причиненный вред, освобождается от уголовной ответственности.

Правила ч. 2 ст. 75 УК РФ (на которую делается ссылка в ст. 7 ч. 2 УПК) не согласуются с большинством норм об освобождении от уголовной ответственности по специальным основаниям и еще в одном отношении. Общее правило ч. 1 ст. 75 УК допускает возможность освобождения от уголовной ответственности, а специальные нормы предусматривают обязанность принять такое решение при совершении соответствующих позитивных действий (освобождение похищенного человека, сдача оружия, боеприпасов, наркотических веществ).

Поэтому, на наш взгляд, суду при установлении обстоятельств, свидетельствующих о наличии специального основания освобождения от уголовной ответственности, необходимо руководствоваться все же нормами Особенной части УК РФ. Интересы лица, совершившего после преступления действия, с которыми закон связывает реальное освобождение (а не просто — возможность освобождения) от уголовной ответственности, не могут страдать от допущенного законодателем противоречия.

В соответствии с разъяснениями п. 17 Постановления судам следует иметь в виду, что законом (ч. 3 ст. 309 УПК) установлен исчерпывающий перечень оснований постановления оправдательного приговора: не установлено событие преступления; в деянии подсудимого нет состава преступления; не доказано участие подсудимого в совершении преступления. Оправдание по любому из этих оснований означает признание гражданина, привлеченного к уголовной ответственности, невиновным.

К сожалению, суды не всегда правильно указывают основания оправдания, перечисленные в ч. 3 ст. 309 УПК, допуская некоторые противоречия между описательной и резолютивной частями приговора.

Так, Коношский районный суд, оправдывая Л. по ст. 30 ч. 3, ст. 167 ч. 2 УК РФ, как указано в описательной части приговора, «за отсутствием доказательств», в резолютивной части основания оправдания не указал.

Не всегда при постановлении оправдательного приговора в его описательной части указывается сущность предъявленного обвинения, излагаются обстоятельства дела, как они установлены судом, анализируются доказательства, обосновывающие вывод суда о невиновности подсудимого, приводятся мотивы, по которым суд отверг доказательства, положенные в основу обвинения. Включение в оправдательный приговор формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного, не допускается.

Отменяя приговор Плесецкого районного суда в части, оправдывающей Д. по ст. 161 ч. 3 п. «в» УК РФ, судебная коллегия в своем определении указала, что суд в соответствии с ч. 3 ст. 314 УПК РСФСР в описательной части оправдательного приговора, помимо изложения сущности обвинения, по которому обвиняемый был предан суду, обстоятельств дела, установленных судом, должен привести и доказательства, послужившие основанием для оправдания подсудимого, с указанием мотивов, объясняющих, почему суд отвергает доказательства, на которых было основано обвинение. Перечисленные требования уголовно-процессуального закона в части оправдания Д. нарушены. Выводы суда о том, что показания потерпевших С. и Т. по факту открытого похищения у них имущества противоречивы, что на следствии те не заявляли о совершении Д. указанных действий, не соответствуют исследованным доказательствам по делу. В своем первоначальном заявлении потерпевший С. прямо указал о похищении у него Д. различных вещей, не изменив свою позицию, как и второй потерпевший Т., в период как следствия, так и судебного рассмотрения дела. Убедительных мотивов, по которым суд отверг доказательства, послужившие основанием для оправдания подсудимого в части обвинения в квалифицированном грабеже, в приговоре не приведено. Поскольку выводы суда в части оправдания Д. по указанному выше составу преступления не подтверждаются исследованными в судебном заседании доказательствами, приговор как необоснованный был отменен.

В другом случае Соломбальский районный суд, оправдывая С. по ст. 162 ч. 2 пункты «а», «б», «в», «г» УК РФ за недоказанностью участия в совершении преступления, допустил нарушение требований ст. 314 УПК РСФСР, выразившееся в противоречивости описательной и резолютивной частей приговора, включив в оправдательный приговор в отношении С. формулировки, ставящие под сомнение невиновность оправданного. Так, в описательной части приговора указано, что С. совместно с Б. и не установленным следствием лицом совершили разбойное нападение на потерпевшую Т., затем в мотивировочной части сделан вывод о недоказанности участия С. в этом преступлении, после чего подсудимый был оправдан по этому основанию в резолютивной части приговора. Кроме того, мотивов, по которым суд отверг доказательства, положенные в основу обвинения, в приговоре не приведено, поэтому он и был отменен.

С учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 года N 7-П (по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР), если прокурор и потерпевший (по делам частного обвинения) отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить — в системе действующих уголовно-процессуальных норм при их конституционном истолковании — к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора или обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступном деянии.

Данное положение, на наш взгляд, должно получить соответствующее отражение в готовящейся новой редакции Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре», поскольку позиция потерпевшего или государственного обвинителя при отказе от обвинения должна быть приведена как в описательной (при анализе доказательств и квалификации действий, то есть, как принято называть, мотивировочной части), так и резолютивной части приговора (в случае если, например, прокурор отказался от обвинения в полном объеме или по отдельным эпизодам преступлений, квалифицированных различными статьями УК РФ).

Суды не всегда учитывают позицию государственного обвинителя при вынесении приговора, что приводит к вмешательству в их судебные решения вышестоящими судебными инстанциями.

Так, судебная коллегия изменила приговор Ломоносовского районного суда и исключила из него осуждение М. по ст. 158 ч. 2 пункты «б», «в», «г» УК РФ, так как государственный обвинитель, участвовавший в рассмотрении дела, отказался от поддержания обвинения в этой части и просил оправдать подсудимого за недоказанностью его участия в совершении преступления.

Органами следствия А. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 150 УК РФ, то есть в вовлечении несовершеннолетнего Д. в совершение тяжкого преступления — кражи. При выступлении в прениях государственный обвинитель отказался от обвинения А. в этой части. В мотивировочной части приговора Ломоносовский районный суд указал, что исключает из обвинения А. ст. 150 ч. 4 УК РФ ввиду отказа прокурора от обвинения, но не принял решение об этом в резолютивной части приговора.

Думается также, что прокурор при отказе от обвинения должен четко высказаться о том, по какому из оснований, перечисленных в ч. 3 ст. 309 УПК РСФСР, он отказывается от обвинения, а суд как в описательной, так и резолютивной частях приговора — привести это основание.

Если в судебном заседании участвует потерпевший, суд обязан разъяснить ему право на выступления в прениях, выяснить мнение по квалификации действий подсудимого и мере наказания, предложенной прокурором, а также мнение потерпевшего относительно позиции государственного обвинителя, в случае отказа того от обвинения (так как потерпевший в прениях выступает после государственного обвинителя).

Но на практике возникают ситуации, когда в судебном заседании установлен больший объем обвинения либо новый квалифицирующий признак и даже дополнительный состав преступления, не вмененный подсудимому на следствии.

С учетом тех же разъяснений Постановления Конституционного суда РФ от 20 апреля 1999 года, а также Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 года «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» суд при отсутствии соответствующего ходатайства стороны лишен возможности направить дело для производства дополнительного расследования и должен постановить приговор в рамках того обвинения, доказанность которого не вызывает сомнение. Правда, такой приговор может быть отменен по основаниям, предусмотренным ст. 342 УПК РСФСР, если он будет признан незаконным и необоснованным кассационной, апелляционной или надзорной инстанциями.

Плесецкий районный суд, правильно установив в судебном заседании в действиях К. квалифицирующий признак грабежа «с применением насилия, не опасного для жизни потерпевшего», признал его виновным по ст. 161 ч. 2 пункты «б», «в», «г» УК РФ, но не обратил внимание, что предварительным следствием по данному эпизоду действия К. были квалифицированы только по пунктам «б», «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ. При рассмотрении данного дела в кассационном порядке по жалобе осужденного судебная коллегия обоснованно усмотрела допущенное судом первой инстанции нарушение требований ст. 254 УПК РСФСР и исключила из приговора осуждение К. по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.

В связи с тем, что государственным обвинителем по делу при выступлении в прениях обвинение в отношении З. было поддержано только по пунктам «б», «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, а Плесецкий районный суд признал того виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ, то есть принял на себя несвойственную функцию обвинения, чем нарушил положения статей 118 и 123 ч. 3 Конституции РФ, данный приговор был также изменен с переквалификацией действий осужденного и снижением наказания в рамках поддержанного обвинения.

Возникает вопрос, стоит ли отражать в приговоре установленный судом больший объем обвинения (например, наличие другого квалифицирующего признака, а то и нового состава преступления)? На наш взгляд, это можно сделать, но не при описании признанного доказанным преступного деяния, а в мотивировочной части приговора, где приводится анализ исследованных доказательств, мотивируется квалификация действий подсудимого, с указанием того, что, поскольку ходатайства о направлении дела на дополнительное расследование от участников процесса не поступило, суд постановляет приговор в рамках того обвинения, доказанность которого не вызывает сомнения.

Согласно разъяснениям п. 18 Постановления при постановлении оправдательного приговора в отношении лица, обвинявшегося в совершении нескольких преступлений, квалифицированных одной статьей (пунктом, частью статьи) уголовного закона (например, несколько краж или эпизодов продолжаемого преступления), когда основания оправдания по ним различны, в резолютивной части приговора следует точно указать, по какому из предусмотренных законом оснований и в совершении каких преступлений подсудимый оправдан.

Кроме того, в соответствии с п. 4 ст. 317 УПК РСФСР в резолютивных частях как обвинительного, так и оправдательного приговора, кроме вопросов, перечисленных в статьях 315 и 316 УПК РСФСР, должно содержаться указание порядка и срока кассационного обжалования и опротестования приговора.

Отменяя оправдательный приговор Коряжемского городского суда в отношении К., обвиняемого по ст. 166 ч. 1 УК РФ, президиум областного суда отметил, что как в протоколе судебного заседания, так и в приговоре должны содержаться указания об оглашении приговора и разъяснения порядка и срока его обжалования и опротестования, протокол должен быть подписан председательствующим по делу и секретарем судебного заседания. Как видно из материалов дела, перечисленные требования статей 264 и 317 УПК РСФСР не выполнены. В протоколе судебного заседания не указано, оглашался ли в судебном заседании приговор суда и разъяснялись ли участникам процесса порядок и сроки его обжалования. Сам протокол подписан одним лицом, но кем конкретно — не указано. Кроме того, в резолютивной части приговора не указано, по какому из трех оснований, перечисленных в ч. 3 ст. 309 УПК РСФСР, подсудимый оправдан. Перечисленные нарушения уголовно-процессуального закона признаны надзорной инстанцией существенными, влекущими отмену оправдательного приговора суда.

В соответствии с положениями статей 1070, 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации оправданному следует разъяснить его право на возмещение вреда и компенсацию морального вреда, причиненного ему в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, о чем должна быть сделана отметка в протоколе судебного заседания.

Но в соответствии с приведенными нормами ГК РФ эту компенсацию оправданный получает не только за незаконное привлечение к уголовной ответственности, как указано в п. 18 Постановления, но и за заключение под стражу, подписку о невыезде, незаконно избранные в качестве меры пресечения. Причем такая компенсация осуществляется независимо от вины причинителя вреда. Поэтому п. 18 Постановления может быть дополнен изложенным уточнением.

Не всегда судами учитываются разъяснения п. 19 Постановления о том, что необходимо неукоснительно соблюдать требования статей 310, 314, 317 УПК РСФСР, касающиеся разрешения гражданского иска при постановлении приговора. С учетом этих требований суд обязан привести в приговоре мотивы, обосновывающие полное или частичное удовлетворение иска либо отказ в нем, указать с приведением соответствующих расчетов размеры, в которых удовлетворены требования истца, и закон, на основании которого разрешен гражданский иск. При удовлетворении гражданского иска, предъявленного к нескольким подсудимым, в приговоре надлежит указать, какие конкретно суммы подлежат взысканию с них солидарно и какие — в долевом порядке.

К сожалению, встречаются случаи, когда суды вообще не мотивируют свои выводы о разрешении гражданского иска либо разрешают его неверно, указывая, например, о его «передаче на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства».

Плесецкий районный суд оставил без рассмотрения иск потерпевшего Я., мотивируя тем, что по делу необходимо в качестве ответчика привлечь еще одно лицо — отца несовершеннолетнего осужденного. Но такое решение суд вправе принять только в случае оправдания подсудимого за отсутствием состава преступления либо при неявке гражданского истца или его представителя (статьи 252, 310 ч. 3 УПК). Между тем по делу (в отношении П.) вынесен обвинительный приговор, гражданский истец присутствовал в зале судебного заседания. Таким образом, нарушены требования статей 310, 317 УПК, обязывающие суд принять решение по предъявленному гражданскому иску. При кассационном рассмотрении данного дела судебная коллегия исключила из приговора указание суда об оставлении гражданского иска без рассмотрения, признав за потерпевшим право на удовлетворение иска и передав вопрос на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Красноборский районный суд, признав Р. и Р. виновными в злостном хулиганстве, заявленные потерпевшими Б. и К. исковые требования о возмещении материального ущерба вообще не разрешил, никакого решения, предусмотренного ст. 310 УПК по данным искам, в резолютивной части приговора не принял. Удовлетворяя частично требования другой потерпевшей о компенсации морального вреда, не указал, в долевом или солидарном порядке подлежит удержанию взысканная сумма, то есть постановил неисполнимое решение.

Новодвинский городской суд при осуждении Г. по статьям 115, 116 УК РФ, в нарушение положений ст. 310 УПК РСФСР, не принял решения, касающегося заявленных гражданских исков. В описательной части приговора суд указал о передаче гражданских исков на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, что является недостаточным, так как такое же решение должно быть указано и в резолютивной части приговора. Мотивов того, что мешало суду разрешить гражданские иски в судебном заседании одновременно с вынесением приговора, не приведено.

При разрешении гражданских исков по делу встретились ошибки и в правильном определении взыскиваемых сумм, когда у потерпевших, например, похищаются средства в иностранной валюте.

Так, Котласский районный суд признал К. виновной в краже имущества у гражданки Ш. стоимостью 8300 руб. и 200 долларов США. Разрешая гражданский иск потерпевшей, суд взыскал с осужденной в пользу потерпевшей Ш. 8300 руб. и 200 долларов США.

Между тем согласно статьям 140, 317 ГК РФ законным платежным средством на всей территории Российской Федерации является рубль, поэтому все расчеты, денежные обязательства, в том числе и по возмещению ущерба, подлежат взысканию не в иностранной валюте, а в рублевом эквиваленте. В связи с этим возмещение причиненного виновным ущерба (при похищении у потерпевшего валютных ценностей) должно производиться в рублевом эквиваленте по курсу Банка России на день постановления приговора. С учетом изложенного кассационной инстанцией данный приговор был изменен.

Не всегда суды при разрешении иска по делу правильно взыскивают ущерб, причиненный совместными действиями группы лиц, состоящей из взрослого и несовершеннолетнего.

Ломоносовским районным судом несовершеннолетний П. и взрослый С. признаны виновными в открытом похищении имущества О. общей стоимостью 20100 руб. Указанная сумма была взыскана судом солидарно с С. и матери П.

Отменяя приговор суда (и определение кассационной инстанции) в части разрешения гражданского иска по делу, президиум обратил внимание на следующее.

В соответствии со ст. 1074 ГК РФ несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет самостоятельно несут ответственность за причиненный вред на общих основаниях. В случае, когда у несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда, вред должен быть возмещен полностью или в недостающей части родителями (усыновителями) или попечителями, если они не докажут, что вред возник не по их вине. Обязанность родителей (усыновителей) по возмещению вреда, причиненного несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет, прекращается по достижении причинившим вред совершеннолетия либо когда он до достижения совершеннолетия приобрел дееспособность.

В данном случае суд при постановлении приговора возложил обязанность по возмещению материального ущерба, причиненного в результате преступных действий взрослого С. и несовершеннолетнего П., только на мать П., без привлечения к возмещению данного ущерба самого несовершеннолетнего П., которому в настоящее время исполнилось 17 лет и который является учащимся лицея. Таким образом, судом при разрешении заявленного гражданского иска неправильно применен материальный закон, а именно: не учтено то, что ответственность родителей несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет носит только дополнительный (субсидиарный) характер и ограничена во времени, в том числе достижением причинителем вреда совершеннолетия либо появлением у него достаточных средств для возмещения вреда. Возлагая ответственность по возмещению причиненного несовершеннолетним материального вреда лишь на его мать, суд не учел того, что субсидиарную ответственность за несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет несут оба родителя по принципу равной долевой ответственности, независимо от того, живут ли они совместно либо раздельно. Как видно из материалов дела, у осужденного П. есть отец, который не был в надлежащем порядке привлечен к участию в деле, в связи с чем на него и не была возложена обязанность по возмещению причиненного его сыном материального ущерба.

Все еще встречается практика взыскания с осужденных затрат, понесенных при производстве судебно-медицинской экспертизы по делу.

По приговору Онежского городского суда с осужденного М. взыскано 635 руб. в пользу Архангельского областного бюро СМЭ за производство экспертизы. В обоснование своего решения суд в приговоре сослался на ст. 67 Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» и ст. 105 п. 4 УПК РСФСР.

Эти выводы суда судебной коллегией признаны ошибочными. В ст. 67 Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» предусмотрено возмещение затрат на оказание медицинской помощи гражданам, потерпевшим от противоправных действий, и эти взыскания производятся в пользу системы здравоохранения, понесшей расходы за лечение таких граждан. Несостоятельной следует признать ссылку суда на ст. 105 п. 4 УПК РСФСР, поскольку производство судебно-медицинской экспертизы не относится к иным расходам, которые перечислены в указанной статье. В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РСФСР от 26 сентября 1973 года (в редакции от 21 декабря 1993 года) под иными расходами, относящимися к судебным издержкам, следует понимать расходы, понесенные по делу, непосредственно связанные с собиранием доказательств, к которым относятся: возмещение стоимости вещей, подвергшихся порче или уничтожению при производстве следственных экспериментов или экспертиз, затраты на возмещение расходов лицам, предъявляемым для опознания (кроме обвиняемых), и др. Как видно из материалов дела, с осужденного взысканы расходы, связанные с производством судебно-медицинской экспертизы трупа потерпевшего. Производство указанной экспертизы выполнялось экспертом бюро СМЭ в порядке служебного задания, как это предусмотрено ст. 106 ч. 2 УПК. Возмещение расходов за производство указанной экспертизы с осужденного законом не предусмотрено. Поэтому приговор в отношении М. в части взыскания с него в пользу Архангельского бюро судебно-медицинских экспертиз указанной суммы денег был отменен и в удовлетворении иска отказано.

Как видно из разъяснений п. 21 Постановления, судам надлежит иметь в виду, что лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред, вправе также предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда, которая в соответствии с законом осуществляется в денежной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. При разрешении подобного рода исков следует руководствоваться положениями статей 51, 1099, 1100, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, степень вины подсудимого, его материальное положение и другие конкретные обстоятельства дела, влияющие на решение суда по предъявленному иску. Во всех случаях при определении размера компенсации вреда должны учитываться требования справедливости и соразмерности.

Текстуальное толкование этого разъяснения говорит о том, что, если лицу преступлением причинен имущественный вред, оно вправе также предъявить иск о компенсации морального вреда. Судебная же практика пошла по другому пути.

Приговором Плесецкого районного суда К. и Л. признаны виновными в кражах из квартиры Ф. вещей и продуктов питания общей стоимостью 1230 руб. В счет возмещения морального вреда в пользу потерпевшей взыскано с Л. и К. в солидарном порядке 2000 руб.

Не всегда суды при разрешении иска о компенсации морального вреда надлежащим образом учитывают положения статей 151, 1101 ГК РФ о том, что размер компенсации морального вреда должен определяться в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями потерпевшего, степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда, а также требований разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий должен оцениваться с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред. Должны учитываться также и иные, заслуживающие внимание обстоятельства.

Отменяя указанный приговор в части взыскания с осужденных компенсации морального вреда с отказом в удовлетворении иска, президиум указал, что согласно ст. 151 ГК РФ обязанность денежной компенсации морального вреда, причиненного гражданину, может быть возложена на виновного в случае совершения им действий, нарушающих личные неимущественные права либо посягающих на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. Л. и К. признаны виновными в совершении кражи, то есть в преступлении, посягающем на имущественные права гражданина, поэтому суд незаконно удовлетворил иск Ф. о компенсации ей морального вреда.

Так, Вилегодским районным судом Л. признан виновным в том, что при управлении автомашиной допустил нарушение правил дорожного движения и совершил наезд на двух пешеходов, повлекший за собой по неосторожности их смерть. Приговором от 10 ноября 1999 года он был осужден по ст. 264 ч. 3 УК РФ к 6 годам лишения свободы с содержанием в колонии — поселении, постановлено взыскать с осужденного в пользу двух потерпевших по 8000 руб. в счет возмещение морального вреда каждому.

Отменяя приговор в части разрешения гражданского иска, президиум в своем постановлении указал следующее.

Как усматривается из материалов дела, в судебном заседании родители погибших заявили исковые требования о компенсации им морального вреда в размере 1 млн. руб. каждому. Частично удовлетворяя эти исковые требования и снизив сумму до 8000 руб., суд не мотивировал свое решение о столь значительном снижении размера взыскиваемых сумм, хотя формально и сослался на характер причиненных потерпевшим физических и нравственных страданий, принцип разумности и справедливости, а также семейное и материальное положение виновного. При этом суд в достаточной степени не учел позицию самого Л., который полностью признал исковые требования потерпевших, согласен был возмещать ущерб. Л. холост, работает предпринимателем, но вопрос о его имущественном положении в судебном заседании вообще не выяснялся, поэтому ссылку на указанные обстоятельства в приговоре нельзя признать обоснованной. Перечисленные недостатки подлежат выяснению при новом судебном рассмотрении в порядке гражданского судопроизводства. При новом судебном рассмотрении также необходимо выяснить и учесть характер допущенных Л. нарушений правил дорожного движения, степень его вины, характер причиненных родителям погибших нравственных страданий, принять разумное и справедливое решение по вопросу о размере компенсации морального вреда.

В другом случае Октябрьским районным судом К. и П. признаны виновными в совершении разбойного нападения на престарелую Р., применив при этом предметы, используемые в качестве оружия (молоток, светильник, бутылку, нож), которыми причинили женщине различные телесные повреждения, расцениваемые как легкий и тяжкий вред здоровью. При разрешении иска по делу суд взыскал с осужденных в солидарном порядке в счет возмещения морального вреда 6000 руб.

Изменяя данный приговор в части разрешения гражданского иска, судебная коллегия свое решения мотивировала тем, что при решении вопроса о компенсации физических и нравственных страданий, причиненных осужденными потерпевшей, необходимо исходить из степени вины каждого из причинителей вреда. Как видно из материалов дела, от действий К. потерпевшей был причинен легкий вред здоровью, а П., ударившим женщину еще и ножом в спину, — тяжкий вред здоровью. В связи с этим осужденные не могут нести солидарную ответственность, моральный вред должен быть компенсирован ими в долевом порядке. С учетом обстоятельств дела кассационная инстанция посчитала правильным взыскать в пользу потерпевшей Р. в счет возмещения причиненного ей морального вреда с К. — 2000 руб., а П. — 4000 руб.

В соответствии со ст. 312 УПК РСФСР приговор должен быть составлен в ясных и понятных выражениях. Исходя из этого, в приговоре недопустимо употребление неточных формулировок, использование непринятых сокращений и слов, неприемлемых в официальных документах, а также загромождение приговора описанием обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому делу. Приводимые в приговоре технические и иные специальные термины, а также выражения местного диалекта должны быть разъяснены. Обратить внимание судей на необходимость неукоснительного соблюдения требования закона о том, что исправления в приговоре должны быть оговорены и оговорки подписаны всеми судьями в совещательной комнате до провозглашения приговора. Не оговоренные и не подписанные судьями исправления, касающиеся существенных обстоятельств (например, квалификации преступления, вида и размера наказания, размера удовлетворенного гражданского иска, вида исправительно-трудовой или воспитательно-трудовой колонии), являются основанием для отмены вышестоящей судебной инстанцией приговора полностью либо в соответствующей части.

Как показало обобщение, небрежности при составлении приговоров были допущены в Нарьян-Марском, Северодвинском, Котласском и Онежском городских судах.

Так, Нарьян-Марский городской суд выслал адвокату и осужденному ненадлежащим образом проверенные копии приговора, в котором имелись неточности, искажающие смысл показаний свидетеля Д. Была неправильно указана фамилия лица, которому свидетель Д. по просьбе подсудимого К. привез похищенное, — К. вместо К.

Котласский городской суд в приговоре по делу А. допустил множество неоговоренных исправлений, в частности, в тексте приговора зачеркнуты слова и абзацы как в описательной, так и резолютивной частях судебного решения.

В резолютивной части приговора Северодвинского городского суда при осуждении П. к условному лишению свободы было дописано от руки неоговоренное и неудостоверенное предложение: «Периодически являться на регистрацию в УИИ-8 гор. Северодвинска».

По каждому случаю небрежности при составлении приговора кассационная инстанция отреагировала вынесением частного определения, так как исправления не касались существенных обстоятельств.

При наличии протеста прокурора приговор Северодвинского городского суда был бы отменен, но поскольку дело рассматривалось по жалобе осужденного, судебная коллегия исключила из приговора возложенную на П. обязанность являться на регистрацию в уголовно-исполнительную инспекцию.

Как показало обобщение, разъяснения, предусмотренные п. 23 Постановления о том, что датой постановления приговора следует считать день подписания приговора составом суда, а также что приговор должен быть составлен и провозглашен полностью, составление приговора не в полном объеме и провозглашение в связи с этим только вводной и резолютивной частей приговора либо только его резолютивной части следует рассматривать как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора, судами в 2000 году выполнялись.

С учетом изложенного предлагается:

1. Направить настоящую справку заместителю Председателя Верховного Суда России.

2. Результаты обобщения доложить на президиуме Архангельского областного суда.

3. Обсудить ошибки, допущенные кассационной инстанцией при рассмотрении конкретных уголовных дел на практических занятиях в судебной коллегии.

4. Материалы обобщения использовать при стажировании и проведении семинарских занятий с судьями городских и районных судов.

5. Копию справки направить председателям городских и районных судов, предложив им принять меры к устранению выявленных при обобщении недостатков.

По п. 1 Постановления

Учитывая, что в соответствии с ч. 2 ст. 1 Конституции Российской Федерации наименования Россия и Российская Федерация равнозначны, можно ли выносить приговор также «Именем России»?

По п. 2 Постановления

Освобождается ли от обязанности давать свидетельские показания лицо, которое в период предварительного следствия являлось супругом обвиняемого, а на момент рассмотрения дела в суде развелось с ним, то есть формально его супругом не является?

А как быть в ситуации, если свидетель или потерпевший по делу в период предварительного следствия или дознания не был супругом обвиняемого, поэтому ст. 51 Конституции РФ им не разъяснялась, а во время судебного рассмотрения дела зарегистрировали брак с подсудимым? Можно ли в этом случае свойства при отказе супруга подсудимого дать показания в суде огласить его показания во время следствия?

По п. 3 Постановления

В настоящее время порядок исключения недопустимых доказательств предусмотрен только при рассмотрении дела судом присяжных (статьи 432, 433 УПК), действующим в отдельных регионах России. Каких-либо изменений процессуального законодательства, регламентирующих общий порядок судебного разбирательства (статьи 267 — 299 УПК), не произошло.

Судя по разъяснениям п. 3 Постановления, мотивированное решение об исключении недопустимых доказательств из совокупности доказательств по делу с указанием того, в чем выразилось нарушение закона, необходимо отражать в описательной части приговора. Между тем, по аналогии с судом присяжных, участниками общего порядка судебного разбирательства все чаще заявляются ходатайства об исключении тех или иных доказательств как недопустимых при назначении судом дела к слушанию, после оглашения и исследования доказательств во время судебного следствия, а не при выступлении в прениях, репликах. Поскольку ходатайство заявлено, суд должен его разрешать — удовлетворить либо отклонить.

Может ли суд признать недопустимыми доказательства во время судебного следствия, должен ли удаляться для обсуждения вопроса об этом в совещательную комнату?

Возможно ли исключение доказательства как недопустимого при назначении дела к слушанию, например, в случае решения вопроса о направлении дела на дополнительное расследование по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 3 и 4 ч. 1 ст. 232 УПК, если соблюдается порядок, рекомендованный п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 года «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования»?

А можно ли доказательства, полученные с нарушением закона, использовать для отстаивания невиновности или меньшей виновности подсудимого, для смягчения его вины, если согласно ч. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона?

По п. 7 Постановления

В данном пункте Постановления ничего не сказано о том, как должен поступить суд, если при судебном разбирательстве установлена причастность не только подсудимого, но и другого лица к преступлению, дело в отношении которого органами дознания или следствия прекращено за недоказанностью. Должен ли суд отражать свое мнение о необоснованном прекращении дела в отношении этого лица в приговоре, упоминая, что, раз ходатайства о направлении дела на дополнительное расследование по основаниям, перечисленным в пунктах 3 и 4 ч. 1 ст. 232 УПК, не поступило, суд признает виновным в совершении преступления только одного подсудимого?

Другая ситуация. Судом установлено, что свидетель дал в судебном заседании заведомо ложные показания. Можно ли отразить в приговоре, что суд признает показания этого свидетеля заведомо ложными и поставит вопрос о привлечении его к уголовной ответственности после вступления приговора в законную силу, учитывая, что в соответствии с Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 года N 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия судов по возбуждению уголовного дела в связи с жалобами гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации» суд невправе по своей инициативе возбуждать уголовное дело в отношении нового лица по делам публичного обвинения.

Но из положений п. 6 отмеченного выше Постановления Конституционного Суда РФ также следует, что в случаях, когда суд в процессе рассмотрения уголовного дела приходит к выводу о наличии фактических данных, свидетельствующих о признаках преступления, он должен, воздерживаясь от утверждений о достаточности оснований подозревать конкретное лицо в совершении этого преступления и от формулирования обвинения, направлять соответствующие материалы для проверки поводов и оснований к возбуждению уголовного дела в органы, осуществляющие уголовное преследование, которые обязаны в этих случаях немедленно реагировать на факты и обстоятельства, установленные судом, и принимать необходимые меры.

Как быть, если в случае признания показаний свидетеля заведомо ложными суд обязан в силу ч. 1 ст. 314 УПК мотивировать свои выводы об этом в приговоре с упоминанием фамилии лжесвидетеля?

По п. 11 Постановления

Может ли суд прекратить дело в случае, если потерпевший по делам частного обвинения заявляет о примирении с подсудимым, но последний с прекращение дела по основаниям, предусмотренным в п. 6 ч. 1 ст. 5 УПК, не согласен, возражает против этого, считая, что он вообще невиновен?

Согласно ч. 1 ст. 27 УПК примирение по делам частного обвинения допускается до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. А в случае возникновения оснований, предусмотренных ст. 9 УПК, возможна ли процессуальная аналогия с ч. 1 ст. 27 УПК?

По п. 13 Постановления

Применение такой исключительной меры наказания, как смертная казнь, предусмотренной ст. 59 УК РФ, на территории страны подлежит отмене в связи с вступлением России в Совет Европы, хотя фактическое приведение смертных приговоров в исполнение было приостановлено еще в 1996 году.

Кроме того, Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 года N 3-П «По делу о проверке конституционности положений ст. 41 и ч. 3 ст. 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года…» с момента вступления в силу данного решения и до введения в действие соответствующего федерального закона, обеспечивающего на всей территории Российской Федерации каждому обвиняемому в преступлении, за совершение которого федеральным законом в качестве меры наказания установлена смертная казнь, право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, наказание в виде смертной казни назначаться не может, независимо от того, рассматривается ли его дело судом с участием присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей.

Таким образом, приведенная выше формулировка ч. 4 п. 13 Постановления явно нуждается в новом изложении, с учетом вступления России в Совет Европы и указанного решения Конституционного Суда РФ.

По п. 15 Постановления

По общим правилам уголовно-процессуального законодательства, течение испытательного срока у условно осужденного начинается сразу же после провозглашения приговора и в случае совершения условно осужденным, до вступления приговора в законную силу, нового преступления наказание ему назначается по правилам ст. 70 УК РФ (если, естественно, первый приговор вступит в законную силу).

В то же время, согласно ст. 189 УИК РФ, испытательный срок исчисляется с момента вступления приговора суда в законную силу, а контроль за поведением условно осужденного прекращается и он снимается с учета уголовно-исполнительной инспекцией только по истечении испытательного срока.

Как же правильно исчислять начало течения испытательного срока условно осужденного?

Дополнить этот пункт разъяснениями, касающимися применения судами положений ст. 82 УК РФ и ст. 402-1 УПК.

Так, отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, предусмотрена в уголовном законодательстве, а порядок ее применения отражен не в уголовно-процессуальном, а в уголовно-исполнительном законодательстве — статьи 175 и 177 УИК РФ, причем этот вид освобождения применяется к женщинам, отбывающим наказание в виде обязательных и исправительных работ, ограничения или лишения свободы.

Поэтому возникает вопрос, возможно ли применение положений ст. 82 УК РФ при вынесении обвинительного приговора или отсрочка возможна только во время отбывания женщиною наказания? При назначении каких видов наказания возможно применение ст. 82 УК РФ?

В случае, как это предусмотрено ст. 402-1 УПК, рассмотрения дела о преступлении средней тяжести и признании того, что цели наказания могут быть достигнуты путем помещения несовершеннолетнего, совершившего это преступление, в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение для несовершеннолетних, суд вправе, постановив обвинительный приговор, освободить несовершеннолетнего от отбывания наказания и в соответствии со ст. 92 УК РФ направить его в одно из указанных учреждений на срок до достижения им совершеннолетия.

К какому типу — закрытому или открытому — должно относиться это специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение?

Может ли суд, с учетом сложившейся и отраженной в справке практики, направить несовершеннолетнего в специальную общеобразовательную школу, если лица в возрасте от 14 до 18 лет направляются, как правило, только в специальное профессиональное училище?

Должен ли суд прямо в приговоре указать конкретный вид этого учреждения — специальная общеобразовательная школа, специальное профессиональное училище или специальное (коррекционное) образовательное учреждение, опять же — закрытого или открытого типа, учитывая возникающие на практике и отраженные в справке проблемы, связанные с получением путевок у органов управления образования?

Изложить ч. 5 этого пункта, обязывающую суд, при наличии у осужденного к лишению свободы несовершеннолетних детей, остающихся без надзора, отражать в резолютивной части обвинительного приговора указание о их передаче на попечение родственников либо других лиц или учреждений, в другой редакции: «При наличии оснований, предусмотренных пунктами 1 и 2 ч. 1 ст. 98 УПК, суд, одновременно с постановлением обвинительного приговора, выносит определение (постановление) о передаче оставшихся без надзора детей осужденного к лишению свободы на попечение родственников либо других лиц или учреждений, о мерах по охране имущества или жилища осужденного к лишению свободы, оставшегося без присмотра, с сообщением о принятом решении заинтересованным лицам и уведомлением осужденного».

По п. 16 Постановления

При установлении в судебном заседании обстоятельств, влекущих освобождение лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части УК РФ, на какой закон — уголовный (то есть на примечание, например, к ст. 222 УК РФ) или процессуальный — ч. 2 ст. 7 УПК, ссылаться при прекращении дела?

В соответствии с ч. 4 ст. 18 Закона РФ «Об оперативно — розыскной деятельности» лицо из числа членов преступной группы, совершившее противоправное деяние, не повлекшее тяжких последствий, и привлеченное к сотрудничеству с органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, активно способствовавшее раскрытию преступления, возместившее нанесенный ущерб или иным образом загладившее причиненный вред, освобождается от уголовной ответственности.

Каковы критерии этого деяния как «не повлекшего тяжкие последствия»? Если данным лицом совершено преступление, к которому нет соответствующего примечания, например, ч. 2 ст. 213 УК РФ, то при прекращении дела на какой закон ссылаться — ч. 4 ст. 18 Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» или что-то другое, выносить отдельное определение (постановление) об этом, как оглашать его, если деятельность таких лиц, как правило, засекречена?

По п. 17 Постановления

С учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 года N 7-П (по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР), если прокурор и потерпевший (по делам частного обвинения) отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить — в системе действующих уголовно-процессуальных норм при их конституционном истолковании, к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора или обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступном деянии.

Данное положение, на наш взгляд, могло бы получить соответствующее отражение в готовящейся новой редакции Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре», поскольку позиция потерпевшего или государственного обвинителя при отказе от обвинения должна быть приведена как в описательной (при анализе доказательств и квалификации действий, то есть, как принято называть, мотивировочной части), так и резолютивной части приговора (в случае если, например, прокурор отказался от обвинения в полном объеме или по отдельным эпизодам преступлений, квалифицированных различными статьями УК РФ).

По п. 18 Постановления

Изложить ч. 4 этого пункта примерно в такой редакции: «При вынесении оправдательного приговора оправданному следует разъяснить его право на возмещение имущественного и компенсацию морального вреда. В соответствии со статьями 1070 и 1100 ГК РФ эту компенсацию оправданный получает не только за незаконное привлечение к уголовной ответственности, но и в случае заключение под стражу либо подписку о невыезде, незаконно избранные в качестве меры пресечения, независимо от вины причинителя вреда. Об этом должна быть сделана отметка в протоколе судебного заседания. Указанные взыскания производятся в настоящее время за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования».

По п. 19 Постановления

В соответствии с ч. 3 названного пункта, при невозможности определить в судебном заседании размер причиненного ущерба, который влияет на квалификацию преступления, дело подлежит направлению на дополнительное расследование. Но как быть суду в случае, если ходатайства о направлении дела на дополнительное расследование не поступило, рассматривать в рамках предъявленного обвинения?

По п. 21 Постановления

Будет ли сохранена прежняя редакция данного пункта, предусматривающая возможность компенсации морального вреда и в случае причинения преступлением лицу имущественного ущерба?

По п. 22 Постановления

В соответствии с ч. 1 ст. 318 УПК все присутствующие в зале судебного заседания, не исключая состава суда, выслушивают приговор стоя.

Но на практике в судах очень много заседателей пенсионного возраста, приговоры по большим делам оглашаются в течение нескольких часов. Может быть стоит дать разъяснение, что с разрешения председательствующего присутствующие в зале лица могут выслушивать описательную часть приговора сидя.

Судебная коллегия по уголовным делам Исполнитель Архангельского областного суда И.А.ХАРИТОНОВ

8 января 2001 года