Справка по вопросам, возникающим в судебной практике при рассмотрении дел о защите принадлежащих гражданам нематериальных благ
Приморским краевым судом в соответствии с заданием Верховного Суда Российской Федерации проведено изучение сложившейся практики по спорам, связанным с рассмотрением дел о защите принадлежащих гражданам нематериальных благ (статья 150 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В соответствии с п. 2 ст. 150 ГК РФ охраняемые законом нематериальные блага защищаются в предусмотренных гражданским законодательством случаях и порядке, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК) вытекает из существа нарушенного нематериального блага и характера последствий этого нарушения. Как правило, основным способом защиты является требование о взыскании компенсации морального вреда за причиненные физические или нравственные страдания.
По указанной категории споров судами рассматриваются иски: о возмещении вреда за увечье и смерть кормильца (в связи с исполнением трудовых обязанностей, в связи с нарушением правил дорожного движения и авариями на транспорте, по другим основаниям), о защите чести, достоинства и деловой репутации (к средствам массовой информации, к гражданам и юридическим лицам), о защите авторских прав и иных нематериальных благ.
Анализ апелляционных определений показал, что суды в большинстве случаев правильно определяют закон, подлежащий применению к спорным отношениям, учитывают разъяснения, данные в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. N 10 (ред. от 06.02.2007) «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», от 26.01.2010 N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», от 15.06.2010 N 16 (ред. от 09.02.2012) «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации», от 24.02.2005 N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», от 19.06.2006 N 15 «О вопросах, возникших у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах».
Вместе с тем, по ряду дел судебная коллегия приходила к выводу о необходимости изменения принятых судами первой инстанции решений относительно взысканного размера компенсации морального вреда.
Так, решением районного суда 05 июля 2013 года с причинителя вреда в пользу каждого из истцов была взыскана компенсация морального вреда, в связи с гибелью родного человека в размере 700000 руб. При этом суд первой инстанции учитывал состояние здоровья ответчика, его имущественное положение, условия проживания, отсутствие возможности работать или получать другой доход. Изменяя размер компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу каждого из истцов до 400000 руб., судебная коллегия пришла к выводу, что судом первой инстанции не в полной мере учтено состояние здоровья ответчика, который в результате ДТП получил тяжкие телесные повреждения, является инвалидом 1 группы бессрочно, не способен к самостоятельному передвижению и обслуживанию, размер его пенсии составляет 10 300 рублей.
По делу, рассмотренному районным судом от 07 мая 2013 года, по иску о взыскании компенсации морального вреда в связи с причинением тяжкого вреда здоровью в дорожно-транспортном происшествии, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости увеличения взысканной суммы компенсации с 50000 руб. до 200000 руб. Свои выводы судебная коллегия мотивировала тем, что суд первой инстанции не в полной мере учел все обстоятельства дела, а также степень физических и нравственных страданий потерпевшей стороны характер полученных травм.
Позиция апелляционной инстанции Приморского краевого суда по указанным делам соответствует сложившейся судебной практике применения ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающей, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.
Компенсация морального вреда по смыслу ст. 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации не должна носить формальный характер, ее целью является реальная компенсация причиненных пострадавшему страданий.
В судебной практике возник вопрос о том, подлежит ли взысканию компенсация морального вреда в пользу лиц, не состоявших с потерпевшим в семейных или иных родственных отношениях.
Как разъясняет Пленум Верховного Суда РФ в п. 32 Постановления от 26.01.2010 N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», иски о взыскании компенсации морального вреда членов семьи погибшего потерпевшего, его иждивенцев могут быть удовлетворены, однако только лишь факт родственных отношений не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. Суду в каждом конкретном случае необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий.
Решением районного суда от 04 сентября 2013 были удовлетворены исковые требования о взыскании компенсации морального вреда в размере 500000 руб. с лица, признанного виновным приговором суда в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ. Свои исковые требования истец обосновывал тем, что утрата близкого человека-жены является для него невосполнимой. В суде апелляционной инстанции было выяснено, что брак между истцом и его погибшей супругой был расторгнут в 2003 году. Обстоятельства, заявленные истцом в обоснование иска, судебная коллегия признала не нашедшими своего подтверждения, решение суда отменила и в удовлетворении исковых требований о взыскании компенсации морального вреда отказала.
Также по делам о взыскании компенсации морального вреда, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина, возник вопрос: должен ли суд привлекать к участию в деле прокурора.
Решением районного суда Приморского края от 24 апреля 2013 года удовлетворены в части требования истцов о взыскании компенсации морального вреда, причиненного гибелью их матери. С указанным решением не согласился прокурор по причине его неизвещения о рассмотрении дела, в поданном апелляционном представлении просил решение отменить и восстановить срок для подачи апелляционного представления. Определением суда в удовлетворении ходатайства прокурора было отказано. Отказывая прокурору в восстановлении срока на принесение апелляционного представления, суд исходил из того обстоятельства, что рассмотренное гражданское дело не относится к категории дел с обязательным участием прокурора.
С такими выводами не согласилась судебная коллегия и указала следующее.
Согласно ч. 3 ст. 45 ГПК РФ прокурор вступает в процесс и дает заключение по делам о выселении, о восстановлении на работе, о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, а также в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом и другими федеральными законами, в целях осуществления возложенных на него полномочий. Неявка прокурора, извещенного о времени и месте рассмотрения дела, не является препятствием к разбирательству дела.
Так, в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», на который сослался суд, действительно даны разъяснения о том, что в соответствии с ч. 3 ст. 45 ГПК РФ прокурор вправе участвовать в рассмотрении дел о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, в том числе по делам о компенсации морального вреда, причиненного повреждением здоровья или смертью кормильца.
Между тем, суд первой инстанции не учел, что приведенные выше положения Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не содержат ограничений по каким-либо определенным категориям дел о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью гражданина, по которым прокурор принимает участие на основании ч. 3 ст. 45 ГПК РФ. Вывод суда об отсутствии у прокурора права на участие по настоящему делу противоречит нормам процессуального права.
По нашему мнению, несмотря на то, что требования заявлены только лишь о взыскании компенсации морального вреда, до данной категории дел должен участвовать прокурор в силу ч. 3 ст. 45 ГПК РФ.
В судебной практике по делам о защите чести, достоинства, деловой репутации возникали вопросы: в каких случаях не нашедшая своего подтверждения информация, сообщенная в обращениях граждан в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, может расцениваться как порочащая, а действия заявителя как злоупотребление правом.
Решением районного суда от 01 февраля 2012 года были удовлетворены требования истца о признании распространенных сведений о нем не соответствующими действительности и взыскании компенсации морального вреда.
Удовлетворяя исковые требования, суд принял во внимание лингвистический анализ фрагмента жалобы ответчицы, направленной в департамент здравоохранения Администрации Приморского края и на имя начальника управления здравоохранения и социальных отношений администрации городского округа, и пришел к выводу, что в действиях ответчицы имеется злоупотребление правом (п. 10 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации N 3 от 24 февраля 2005 года «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».)
Отменяя решение суда и отказывая в удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции указал, что оспариваемые истцом высказывания, содержащиеся в адресованной в уполномоченные органы жалобе ответчицы, не являются распространением порочащих сведений по смыслу ст. 152 ГК РФ, а также злоупотреблением правом, а являются оценочным суждением и реализацией права на обращение в компетентные организации за защитой предполагаемо нарушенных прав по вопросу оказания услуг медицинской помощи и привлечении виновных лиц к ответственности.
Аналогичным образом судебная коллегия пришла к выводу об отмене решения городского суда Приморского края от 21 августа 2013 года, которым были удовлетворены исковые требования. Суд первой инстанции исходил из того, что в заявлениях ответчика, адресованных в Следственное управление Следственного комитета РФ по Приморскому краю и УМВД РФ по Приморскому краю, содержатся не соответствующие действительности утверждения о нарушении истцом, являющимся руководителем следственного отдела по г. П. Следственного управления Следственного комитета РФ по Приморскому краю, при осуществлении своих должностных полномочий действующего законодательства, совершении преступных деяний, которые носят порочащий характер, умаляют его честь, достоинство и деловую репутацию. Отменяя решение суда, судебная коллегия указала, что обращение ответчика в уполномоченные органы, в которых излагались факты недостойного поведения истца и злоупотребления им своим должностным положением, не может расцениваться как распространение порочащих его сведений. В данном случае ответчик как гражданин реализовала свое конституционное право на обращение в органы внутренних дел и Следственный комитет РФ по Приморскому краю, которые в силу закона и в пределах своей компетенции обязаны рассматривать и проверять эти обращения, принимать по ним решения и давать мотивированный ответ.
По нашему мнению, позиция апелляционной инстанции Приморского краевого суда соответствует разъяснениям, изложенным в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», согласно которым по указанной категории исков требования могут быть удовлетворены лишь в случае, если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имело под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинить вред другому лицу, то есть имело место злоупотребление правом (пункты 1 и 2 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).
По вопросу о том, распространение какой информации следует считать нарушением права на неприкосновенность частной жизни, личной, семейной тайны, хотелось бы привести следующие примеры.
В 2011 года имели место случаи предъявления исков о запрете сбора и распространения информации о частной жизни, взыскании компенсации морального вреда в связи с разглашением сведений о факте усыновления ребенка.
По указанным спорам районным судом, городским судом Приморского края были приняты решения об удовлетворении требований о взыскании компенсации морального вреда. Суды, руководствуясь ст. 150 Гражданского кодекса РФ, ст. 139 Семейного кодекса РФ, исходили из тех обстоятельств, что ответчиками были нарушены права истца на неприкосновенность частной жизни, семейной тайны, гарантированные ст. 23 Конституции РФ. По вопросу запрета ответчикам производить сбор и распространение информации о частной жизни истца, суды указали, что установление такого запрета решением суда не требуется, поскольку в соответствии со ст. 24 Конституции Российской Федерации сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Указанные решения судебной коллегией были признаны правильными.
При рассмотрении спора о признании действий ответчика по обработке и распространении персональных данных о наличии задолженности по оплате электроэнергии, не соответствующими требованиям Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ «О персональных данных», нарушающими неприкосновенность частной жизни, личной, семейной тайны городской суд решением от 25 сентября 2013 года отказал истцу в удовлетворении требований. По обстоятельствам дела истец настаивал, что ответчиком не были соблюдены меры по защите его персональных данных от случайного доступа, т.к. уведомление о введении ограничения режима потребления электроэнергии было вручено третьему лицу. Отказывая в иске, суд руководствовался положениями Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ «О персональных данных», и указал, что вручение уведомления о введении ограничения режима потребления электроэнергии не самому абоненту, а лицу, проживающему совместно с ним в квартире, являющемуся членом его семьи, а соответственно и потребителем услуг, не может считаться распространением персональных данных. Судебная коллегия с указанным решением согласилась.
По другому делу, рассмотренному районным судом, по иску о признании действий ответчика, выразившихся в раскрытии третьим лицам и распространении персональных данных истца без его согласия, нарушением требований Федерального закона Российской Федерации от 27 июля 2006 года N 152-ФЗ «О персональных данных» и его прав, взыскании компенсации морального вреда, судом также было отказано в удовлетворении иска.
Иск заявлен по тем основаниям, что истец С., знакомясь с исковым заявлением, предъявленным к нему Управляющей компанией, обнаружил, что в исковом заявлении указаны его персональные данные: дата рождения, год рождения, место рождения. Его персональные данные были взяты третьими лицами из формы N 10 и раскрыты третьим лицам ответчиком. Он не давал ответчику своего согласия распространять его персональные данные. Суд, отказывая в иске применил ст. 6 ФЗ «О персональных данных» и указал, что предоставление МБУ «Учетно — регистрационный центр» г. Владивостока копии формы N 10 совершено в целях рассмотрения имеющегося в производстве суда спора.
Оставляя без удовлетворения апелляционную жалобу истца, судебная коллегия по гражданским делам Приморского краевого суда указала, что предоставление копии формы N 10 в рамках имеющегося в суде спора, не может быть расценено как посягательство на частную жизнь истца, либо иное нематериальное благо, указанное в ст. 150 ГК РФ, и привела следующие мотивы.
В силу ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.
Согласно ст. 24 Конституции РФ сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются.
При этом само понятие «частная жизнь», как и «право на неприкосновенность частной жизни» в законодательстве четко не определено, однако исходя из правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Определении N 248-О от 09.06.2005 г., следует, что в системе действующего законодательства под правом на неприкосновенность частной жизни понимается предоставленная человеку и гарантированная государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера, в связи с чем в понятие «частная жизнь» включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если она носит не противоправный характер.
Принимая во внимание, что положениями ст. 3 ФЗ от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», закреплена свобода поиска, получения, передачи, производства и распространения информации любым законным способом, то право на неприкосновенность частной жизни в информационном смысле означает неприкосновенность личной информации, любых конфиденциальных сведений, которые человек предпочитает не предавать огласке.
Анализируя приведенные положения норм права, судебной коллегией сделан вывод, что под информацией о частной жизни следует понимать личностно выделенную деятельность, связанную с неофициальным, неформальным межличностным общением, включая общение с семьей, родственниками, друзьями, коллегами, а также значимые для лица действия и решения, в том числе опирающиеся на правовой и материальный статус, но безразличные, с точки зрения общества и государства.