Осужденный, являясь для потерпевшего начальником по воинскому званию, применил в отношении него насилие, причинив тяжкий вред здоровью, что квалифицируется по пунктам а, в части 3 статьи 286 УК РФ.

Приговор Новосибирского гарнизонного военного суда от 30.04.2010 N 46-2010

Новосибирский гарнизонный военный суд в составе:

Председательствующего — судьи Иванова, при секретаре Б., с участием государственного обвинителя — помощника военного прокурора Новосибирского гарнизона капитана юстиции Волого В.В., подсудимого Ш. и его защитника — адвоката Муниной И.В., представившей удостоверение N 1152 и ордер N 292 от 26 апреля 2010 года НО «Коллегия адвокатов Ленинского района г. Новосибирска», а также потерпевшего Я., рассмотрев в открытом судебном заседании в помещении военного суда материалы уголовного дела в отношении военнослужащего батальона обеспечения учебного процесса Государственного общеобразовательного учреждения высшего профессионального образования «Новосибирское высшее военное командное училище (военный институт)» (далее — БОУП НВВКУ) младшего сержанта Ш., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. п. «а», «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ,

установил:

С декабря 2009 года Ш. проходил военную службу в должности командира отделения ремонтной роты БОУП НВВКУ и являлся начальником по своему воинскому званию для рядового Я., проходящего службу в том же подразделении.

17 января 2010 года около 21 часа 30 минут, находясь в комнате для умывания казармы ремонтной роты БОУП НВВКУ Ш., желая наказать Я. за курение в неположенном месте, действуя из ложно понятых интересов службы, совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий, предусмотренных ст. ст. 16, 19, 34, 67, 78, 79 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации и ст. ст. 3 и 7 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации, применил насилие к Я., нанеся тому удар правым кулаком в левый бок, чем причинил последнему травму селезенки в виде разрыва ее капсулы и ткани, а также обширной центральной гематомы, что является опасным для жизни повреждением, то есть тяжкий вред здоровью.

Подсудимый Ш. свою вину в совершении инкриминируемого ему деяния не признал и утверждал, что насилия к Я. не применял, а 17 января 2010 года после вечерней поверки до 22 часов находился в спальном расположении роты, присутствуя вместе с С., Т., М. и К. при игре А. на гитаре. Причин, по которым его может оговаривать потерпевший, он не указал. Вместе с тем он слышал от сослуживцев, что травму Я. мог получить при падении на спину возле казармы, либо при падении с лестницы у кафе, а также от рядового И., с которым потерпевший, шутя, обменивались ударами.

Однако виновность Ш. в содеянном, подтверждается следующими представленными стороной обвинения и исследованными в судебном заседании доказательствами.

Так, потерпевший Я. показал, что около 21 часа 30 минут 17 января 2010 года в комнате для умывания казармы ремонтной роты младший сержант Ш., в присутствии рядового И. и других военнослужащих, будучи недовольным его курением в неположенном месте, сделал ему замечание и пригрозил, что если он не пойдет в курилку, то тот его ударит. В ответ он подставил левое плечо и сказал, чтобы тот бил, но Ш. нанес ему один сильный удар правым кулаком в область левого бока. От полученного удара, который пришелся по ребрам, он почувствовал сильную боль, непроизвольно наклонился вперед и держась руками за бок, стал обходить Ш., высказывая тому свое недовольство. Так как боль в левом боку была сильной и тягучей его «перекосило» и он не мог стоять прямо. На следующий день около 19 часов он вновь почувствовал сильную боль в левом боку, которая не проходила, в связи с чем, он обратился за медицинской помощью и был доставлен в 333 военный госпиталь, где ему 19 января 2010 года сделали операцию по удалению селезенки. Ранее у него селезенка не болела, насилия к нему в тот период более никто не применял, левым боком он не ударялся и на него не падал. Вместе с тем, за несколько дней до нанесения Ш. ему удара в левый бок, он поскользнулся и упал у казармы на правый бок, выставив руку, при этом никакой боли он не испытал. В то же время И. в игре нанес ему удар в область позвоночника, но физической боли он тоже не испытал. С лестницы у кафе он вообще не падал. Причиной разрыва и удаления у него селезенки он считает именно нанесенный ему в левый бок удар Ш.

Свои показания о противоправных действиях Ш. Я. подтвердил в ходе следственного эксперимента, проверки показаний на месте и очной ставки, что отражено в соответствующих протоколах.

Свидетель И. пояснил, что 17 января 2010 года около 21 часа 30 минут он зашел в комнату для умывания казармы, в которой уже находился Я. с зажженной сигаретой в руках. Через некоторое время к Я. подошел Ш., о чем они разговаривали, он не слышал. Отвернувшись от них, через 10 — 15 секунд он услышал звук глухого удара по телу. Посмотрев в их сторону, он увидел, что Я., изогнувшись от боли и держась руками за левый бок, обходит Ш., ругая того, как он понял за нанесенный удар. В тот момент вокруг Я. и Ш. никого не было. Вечером 18 января 2010 года Я. начал жаловаться на сильные боли в левом боку, в результате чего его два раза водили в лазарет НВВКУ, а затем увезли в госпиталь, где удалили селезенку. Он видел, как примерно за неделю до госпитализации, Я. в бушлате поскользнулся и упал на правый бок у казармы, выставив вперед руки, при этом, он сразу же, улыбаясь, поднялся. В шутку они с Я. обменивались не сильными ударами, но в бок тому он ударов не наносил.

Свидетель Я. — отец потерпевшего, показал, что 21 января 2010 года он навестил сына в госпитале и тот рассказал ему, что получил травму в результате удара его Ш. в левый бок за курение в неположенном месте. От удара сын почувствовал сильную физическую боль и его «скрутило». Более в тот период насилия к сыну никто не применял, каких-либо травм тот не получал. Вместе с тем сын ему рассказывал, что за неделю до госпитализации он падал на правый бок, но болевых ощущений не испытывал.

Аналогичные приведенным показаниям свидетеля Я., дала в суде и свидетель Н. — сестра потерпевшего.

Свидетель Б. — медсестра поликлиники НВВКУ, пояснила, что 18 января 2010 года в лазарет с жалобами на боли в левом боку и области левого плеча дважды обращался Я., который 19 января 2010 года был направлен в 333 военный госпиталь, где ему провели операцию по удалению селезенки.

В суде свидетель С. показал, что не помнит, присутствовал ли Ш. при игре А. на гитаре после вечерней поверки в январе 2010 года. Кроме того, он показал, что в телефонном разговоре во время предварительного следствия он спросил Ш., какое наказание тому грозит и может ли он ему как-то помочь, выступив свидетелем защиты. Ш. сказал, «сможешь помочь, если скажешь следователю, что видел, как из-за курения в неположенном месте он (Ш.) толкнул Я. в плечо, но ударов тому не наносил», на что он (С.) сначала согласился. Когда же его допрашивал следователь и предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, он рассказал правду о том, что не был очевидцем конфликта между Ш. и Я. Кроме того, он просил сослуживцев подтвердить версию Ш., но те отказывались говорить неправду следователю. По обстоятельствам дела всех военнослужащих подразделения опрашивало командование и сотрудники прокуратуры. Кроме того, он сам по просьбе матери подсудимого расспрашивал сослуживцев, но никто никаких обстоятельств в защиту Ш. ему не смог сообщить.

Свидетель А. сообщил, что 17 января 2010 года он играл в спальном помещении роты на гитаре, было это до вечерней поверки или после, он не помнит. При этом присутствовал Ш., но отлучался ли тот во время игры и присутствовал ли при ней с самого начала, он, пояснить не может.

В ходе судебного заседания свидетель К. пояснил, что не помнит, чтобы А. вечером 17 января 2010 года играл на гитаре в расположении.

Свидетель Т. рассказал, что после ужина и до вечерней поверки 17 января 2010 года присутствовал при игре на гитаре А., но подошел не сразу. При этом там уже был Ш.

По заключению судебно-медицинского эксперта у Я. имелась закрытая тупая травма живота в виде разрыва капсулы и ткани селезенки на диафрагмальной поверхности органа, обширное кровоизлияние (центральная гематома) в ткань селезенки, сопровождавшаяся внутрибрюшным кровотечением. Данные повреждения могли образоваться от одного травматического воздействия (удара) предмета, имеющего тупую ограниченную травмирующую поверхность, на что указывает морфология повреждений, их размер и локализация. Травма селезенки могла образоваться при ударе по левой боковой поверхности грудной клетки в проекции 9 — 11 ребер по задней подмышечной линии, при этом основное направление травмирующего воздействия — слева направо. Время получения травмы ориентировочно составляет от 24 часов до 2,5 суток, исчисляемое от проведенной с 12 часов 35 минут до 14 часов 10 минут 19 января 2010 года операции. Указанная травма селезенки не могла образоваться в результате падения на спину на горизонтальной поверхности. Имевшаяся у Я. травма селезенки является опасным для жизни повреждением и поэтому причинила тяжкий вред здоровью.

Эксперт Л. в суде подтвердил данное им заключение и пояснил, что травма селезенки могла образоваться у Я. от удара в левый бок в область ребер, которые деформировались и произошел разрыв ткани селезенки, откуда кровь стала заполнять капсулу. От удара же рукой в область позвоночника и при падении на спину с высоты собственного роста, на горизонтальной дороге с наледью, вышеуказанные повреждения селезенки образоваться не могли. Кроме того, эксперт пояснил, что от удара повлекшего разрыв ткани селезенки не всегда образуются видимые повреждения кожного покрова в месте нанесения удара.

Согласно, имеющимся в материалах дела, данным о состоянии здоровья Ш., анализа сведений о личности подсудимого и поведения его в судебном заседании, суд признает его вменяемым.

Оценивая доводы подсудимого о возможности получения Я. травмы селезенки при падении на спину возле казармы, либо при падении с лестницы у кафе, а также от И., с которым потерпевший, шутя, обменивались ударами, суд исходит из следующего.

Из заключения эксперта, которое суд находит научно обоснованным и аргументированным, а также показаний последнего в суде, следует, что разрыв ткани селезенки не возможен при падении на спину на горизонтальной дороге с наледью и при ударе рукой в область позвоночника. Кроме того, согласно установленным в суде обстоятельствам, Я. поскользнулся и упал на дороге возле казармы, а также получил удар рукой в область позвоночника от И. за сроками, когда, согласно заключению экспертизы, могло произойти травмирующее воздействие. Также показаниями потерпевшего и свидетеля И. подтверждается, что при падении на спину и при ударе в область позвоночник, Я. сильной боли не испытывал.

Утверждение же подсудимого о Я. падении Я. с лестницы у кафе, является голословным, не подтверждается показаниями потерпевшего и обстоятельствами дела.

Таким образом, проверив доводы подсудимого о возможности получения потерпевшим травмы селезенки при указанных обстоятельствах, суд, согласиться с ними не может и отвергает их, так как они противоречат как заключению и показаниям эксперта, так и показаниям потерпевшего и свидетеля И., не доверять которым у суда оснований не имеется.

Что касается утверждений подсудимого о том, что он 17 января 2010 года после вечерней поверки и до 22 часов в умывальной комнате не наносил удара потерпевшему, а находился в это время в спальном помещении казармы, где вместе с С., Т., М. и К. слушал игру А. на гитаре, то суд находит их несостоятельными по следующим основаниям.

Как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании потерпевший Я. последовательно заявлял о применении к нему насилия со стороны подсудимого Ш. При этом его показания об обстановке, помещении, в котором они находились, его расположении, действиях Ш., при применении к нему насилия, согласуются между собой, а также с показаниями свидетеля И., которые взаимно дополняют друг друга и сомнений в своей достоверности у суда не вызывают. Кроме того, показания Я. и И., по механизму образования и времени получения травмы, подтверждаются научно обоснованным и аргументированным заключением судебно-медицинского эксперта.

Каких-либо оснований к оговору Я. и свидетелем И. подсудимого в судебном заседании установлено не было, а поэтому суд находит показания потерпевшего и данного свидетеля достоверными и кладет их в основу приговора.

Из показаний, допрошенных в суде свидетелей А., С., Т. и К., усматривается, что они не могут утверждать того, что Ш. 17 января 2010 года сразу после вечерней поверки и до 22 часов находился в спальном помещении и никуда при этом не отлучался, а поэтому не подвергают сомнению доказанность вины подсудимого в совершении преступления.

Свидетель защиты П. показал, что он 17 января 2010 года через несколько минут после вечерней поверки, раздевшись, пошел в умывальную комнату, где находилось около тридцати человек, которые постоянно выходили и заходили из нее, но Ш. он среди них не видел. Помывшись, он вернулся в спальное помещение, где подсудимый слушал игру на гитаре.

Оценивая показания данного свидетеля, суд учитывает, что при опросе военнослужащих роты командованием и при работе в подразделении сотрудников правоохранительных органов, а также расспросах сослуживца С., по поручению матери Ш., тот об изложенных в суде обстоятельствах дела, никому из них не сообщил. При этом, детально изложив в суде, по истечении более трех месяцев, события вечера указанного дня, касающиеся Ш., некоторые другие события, произошедшие в этот же и ближайшие дни, он не помнит.

Суд также принимает во внимание и показания свидетеля С. о том, что в ходе предварительного следствия на его предложение о помощи в защите, подсудимый просил дать того ложные показания по делу.

При таких обстоятельствах, показания свидетеля П. о не причастности подсудимого к инкриминируемому деянию, которые, кроме того, опровергаются последовательными и согласующимися между собой показаниями потерпевшего и свидетеля И., суд признает не достоверными, а поэтому их отвергает.

Давая юридическую оценку содеянному подсудимым, суд считает доказанным, что Ш., являясь для Я., военнослужащего одной с ним воинской части, начальником по воинскому званию, то есть должностным лицом, 17 января 2010 года применил в отношении Я. насилие в виде удара рукой в область левого бока, то есть совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий. Поскольку названные действия нарушили охраняемые законом интересы общества и государства в деле укрепления воинской дисциплины и порядка подчиненности, существенно нарушили права и законные интересы гражданина Я., а именно право на личную неприкосновенность, и причинили тяжкие последствия, выразившиеся в причинении тяжкого вреда здоровью последнего, то суд данные действия подсудимого квалифицирует по пп. «а», «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Потерпевшим Я. к подсудимому Ш. заявлен гражданский иск о возмещении морального вреда на сумму семьсот тысяч рублей, который последний не признал.

Рассмотрев основание исковых требований, военный суд находит их обоснованными, поскольку исследованными доказательствами подтверждается, что от преступных действий Ш. потерпевший Я. претерпел как нравственные, так и физические страдания, связанные с удалением селезенки. Вместе с тем, с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, степени вины подсудимого, характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также требований разумности и справедливости, суд, на основании ст. ст. 151, 1099, 1101 ГК РФ, полагает необходимым удовлетворить иск частично, взыскав с ответчика сто тысяч рублей.

При назначении наказания суд признает в качестве обстоятельства, смягчающего наказание Ш. противоправное поведение потерпевшего, отказавшегося выполнить законное требование подсудимого о курении в отведенном для этого месте, что явилось поводом для совершения преступления. Кроме того, суд учитывает, что подсудимый ранее ни в чем предосудительном замечен не был, положительно характеризуется до армии и на военной службе.

С учетом указанных обстоятельств, данных о личности Ш., характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, суд находит возможным назначить ему основное наказание, предусмотренному за совершение данного преступления, близкое к минимальному.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 307, 308 и 309 УПК РФ, суд

приговорил:

Ш. признать виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктами «а», «в» части 3 статьи 286 УК РФ, на основании которой назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на три года и шесть месяцев с отбыванием в колонии общего режима и лишением права занимать командные должности в воинских частях на срок в два года.

Срок отбытия наказания осужденному Ш. исчислять с 30 апреля 2010 года.

Меру пресечения в отношении Ш. — наблюдение командования войсковой части 00000 — изменить на заключение под стражу. Взять его под стражу в зале суда и до вступления приговора в законную силу содержать в ФБУ ИЗ-54/1 ГУФСИН России по Новосибирской области.

Иск Я. о возмещении морального вреда удовлетворить частично. Взыскать со Ш. в пользу Я. сто тысяч рублей. В остальной части иска на сумму шестьсот тысяч рублей — отказать.

Процессуальные издержки в сумме 358 (триста пятьдесят восемь) рублей 05 копеек, связанные с участием на предварительном следствии защитника по назначению, взыскать с осужденного Ш. в федеральный бюджет.

Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в Западно-Сибирский окружной военный суд через Новосибирский гарнизонный военный суд в течение десяти суток со дня его провозглашения, а осужденным, содержащимся под стражей, в тот же срок со дня вручения ему копии приговора.

Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции в тот же срок при подаче кассационной жалобы, либо путем подачи отдельного ходатайства, а также в возражениях на принесенные по делу кассационные жалобы (представления) другими участниками процесса, в течение десяти суток со дня вручения их копий.

Председательствующий по делу
В.В.ИВАНОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *