Об изменении приговора Верхнеуфалейского городского суда Челябинской области от 9 августа 2002 года и кассационного определения судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда от 23 сентября 2002 года. Надзорное производство по делу N 44У-2004-117.

Постановление Президиума Челябинского областного суда от 24.03.2004

Надзорное производство N 44у-2004-117

Судья: Сычева Г.Н.
Председательствующий: Трифонов Г.К.
Докладчик: Князева И.Н.
Судья: Жилов А.Н.

Президиум Челябинского областного суда в составе: председательствующего Вяткина Ф.М. и членов Президиума Кунышева А.Г., Морозова Б.В., Фединой Г.А., Сыскова В.Л., Балакиной Н.В., Савик Л.Н.,

рассмотрел уголовное дело по надзорной жалобе осужденной Ч. о пересмотре приговора Верхнеуфалейского городского суда Челябинской области от 9 августа 2002 г., которым

Ч., <…>,

осуждена по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 9 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Начало срока наказания Ч. — 19 мая 2002 г.

Этим же приговором решено взыскать с Ч. в пользу Г. 40000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда от 23 сентября 2002 г. приговор оставлен без изменений.

Заслушав доклад судьи Челябинского областного суда Смирнова В.П., мнение прокурора Челябинской области Брагина А.И., полагавшего надзорную жалобу подлежащей частичному удовлетворению, изучив материалы уголовного дела, Президиум

УСТАНОВИЛ:

Ч. признана виновной в умышленном убийстве Г., совершенном в драке.

В надзорной жалобе Ч. просит изменить судебные решения, состоявшиеся по ее делу, ссылаясь на состояние необходимой обороны и на завышенный размер компенсации морального вреда.

Настоящая надзорная жалоба подлежит частичному удовлетворению по следующим основаниям.

Согласно описанию в приговоре преступного деяния, признанного доказанным, около 12 часов 19 мая 2002 г. в квартире N 22 дома N 8 по ул. Лермонтова г. Верхний Уфалей между Ч. и Г., находившемся в состоянии алкогольного опьянения, возникла ссора на почве личных неприязненных отношений, переросшая в драку. В ходе драки Ч. с целью убийства Г. взяла в руки кухонный нож и нанесла им несколько ударов в область шеи, головы, верхних и нижних конечностей Г. Когда Г. выбежал из указанной выше квартиры и упал на землю, Ч. вновь нанесла удары ножом и ногами по различным частям тела Г.

Своими действиями Ч. причинила Г. ранение мягких тканей шеи с повреждением мышц, общей сонной артерии, наружной яремной вены, осложнившееся массивной кровопотерей, от которой Г. скончался в 14 часов 20 мин. того же дня в медицинском учреждении.

Однако вывод суда о совершении убийства в драке не подтверждается доказательствами, исследованными им в судебном заседании.

Так, Ч., в частности, показала, что около 9 часов 19 мая 2002 г. она пришла в указанную выше квартиру к своей знакомой по имени Светлана. Светланы в квартире не оказалось, но там находился ранее незнакомый ей Г., который предложил ей употребить с ним спиртные напитки. Во время совместного употребления спиртных напитков Г. предложил ей совершить половой акт. На ее отказ Г. заявил, что тогда он возьмет ее силой и стал валить на пол. Тогда она ударила Г. ногой. Г. разозлился и ударил ее стулом по лицу. Боясь Г., она схватила со стола кухонный нож, ударила им Г. и стала убегать из квартиры. Г. продолжал преследовать ее, а она отмахивалась от него ножом. Дальнейшие события она не помнит.

Эти показания Ч. ничем не опровергнуты.

Напротив, как следует из показаний Б., данный свидетель употреблял спиртные напитки вместе с Ч. и Г. Затем Г. попросил Б. уйти из квартиры, так как намеревался вступить с Ч. в половую связь. Находясь на улице, Б. видел, как Г. купил в киоске презерватив и вернулся в квартиру, в которой оставалась Ч..

Согласно заключению судебно-медицинского эксперта на момент осмотра 21 мая 2002 г. у Ч. имели место кровоподтеки лица, правого коленного сустава, правого плеча, возникшие от воздействия твердых предметов за 2 — 3 дня до осмотра, относящиеся к легкому вреду здоровья по признаку его кратковременного расстройства.

В деле имеется постановление, которым отказано в возбуждении уголовного дела по факту причинения Г. телесных повреждений Ч. на основании п. 8 ст. 5 УПК РСФСР, то есть в связи со смертью Г.

По заключению судебно-медицинского эксперта, производившего исследование трупа Г., помимо колото-резаного ранения шеи, от которого наступила смерть Г., на трупе были обнаружены множественные слепые ранения мягких тканей шеи, головы, левой голени, правого лучезапястного сустава, кровоподтек головы, правой кисти, имеющие признаки легкого вреда здоровью.

При осмотре места происшествия — квартиры, лестничной площадки и дорожного полотна равного 35 метрам от входной двери дома N 8 по ул. Лермонтова — были обнаружены следы вещества бурого цвета, похожего на кровь, в начале в виде мазков и капель, и в конце в виде большого пятна и сгустков.

Вывод суда о том, что Ч. преследовала Г. и наносила ему удары ножом в то время, когда потерпевший уже лежал на земле, не основан на доказательствах.

Так, согласно показаниям Х., данный свидетель видел из окна своей квартиры, расположенной на 5 этаже, только то, что Г. лежал поперек дороги, а Ч. стояла рядом с ним. Одна нога Ч. находилась на асфальте, а другая — на Г. В руке Ч. держала нож и размахивала им перед собой. Помимо этого Х. видел, как Ч. ударила Г. ногой, после чего пошла в сторону аптеки.

Несмотря на то что убийство было совершено на улице в дневное время суток, сторона обвинения не предприняла никаких действий для установления очевидцев происшедшего, ограничившись лишь допросом Х., сообщившего о случившемся по телефону в милицию.

Признав недопустимым оглашение показаний Ч., данных ею 20 мая 2002 г. в качестве подозреваемой, суд использовал в качестве доказательства показания следователя Китаева, производившего допрос Ч. Тогда как по смыслу п. 1 ч. 2 ст. 75 УК РФ недопустимое доказательство в виде показаний подозреваемого, данных в ходе досудебного производства в отсутствие защитника и не подтвержденных в суде, исключает использование в качестве доказательства пересказ этих показаний следователем в суде.

К тому же показания Ч., данные в качестве подозреваемой, не содержат каких-либо существенных противоречий с показаниями, данными ею в судебном заседании: на допросе 20 мая 2002 г. Ч., в частности, показала, что Г. стал предлагать ей вступить с ним в половую связь; на ее отказ Г. стал оскорблять и попытался повалить ее; она ударила Г. ногой в область голени, а тот ударил ее по лицу; испугавшись, что Г. побьет ее, она схватила со стола кухонный нож, нанесла ему удар, от которого у Г. пошла кровь; после чего побежала из квартиры; Г. догнал ее на улице, недалеко от подъезда дома, и схватил ее; в это время, по-видимому, она нанесла Г. несколько ударов ножом; однако сколько ударов ножом и куда она нанесла Г., сказать не может.

Приведенные выше сведения о покушении Г. на изнасилование Ч. и на применение к ней физического насилия суд первой инстанции проигнорировал, а суд второй инстанции необоснованно указал в своем определении на то, что из показаний осужденной не видно, что потерпевший пытался насильно совершить с ней половой акт.

Тогда как данные обстоятельства, наряду с тем, что Г. явно превосходил Ч. в физической силе (Г., 1955 года рождения, имел рост 179 см, работал машинистом буровой установки) и согласно заключению судебно-медицинского эксперта находился в сильной степени алкогольного опьянения, могли существенным образом повлиять на правильность юридической оценки действий Ч., так как в силу ст. 37 УК РФ причинение вреда при защите личности от общественно опасного посягательства не является преступлением или является преступлением, совершенным при превышении пределов необходимой обороны.

Фактические данные, добытые по настоящему делу, свидетельствуют о том, что со стороны Г. имело место общественно опасное посягательство на Ч., момент окончания которого не был очевиден для осужденной.

Вместе с тем, те же данные указывают на то, что действия Ч. по защите своей личности явно не соответствовали характеру и опасности посягательства Г., которое при совместном употреблении спиртных напитков с ранее незнакомым мужчиной не могло быть неожиданным для осужденной. Следовательно, в силу ч. 2 ст. 37 УК РФ в действиях Ч. имеет место состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 108 УК РФ — убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны.

Таким образом, по делу допущены нарушение уголовно-процессуального закона и несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, которые в силу п. 1 и п. 2 ч. 1 ст. 379, п.п. 1 и 2 ст. 380, п. 9 ч. 2 ст. 381, ч. 1 ст. 409 УПК РФ являются основаниями для изменения приговора и кассационного определения.

Вопрос о компенсации морального вреда разрешен судом в соответствии с требованиями материального закона. Учитывая поведение Ч., создавшее условия для нападения на нее, а также тяжесть последствий, размер компенсации морального вреда, установленный судом, следует признать разумным и справедливым. В связи с чем, в этой части доводы надзорной жалобы подлежат отклонению.

Исходя из изложенного и руководствуясь ст. 407 и ст. 408 УПК РФ, Президиум

ПОСТАНОВИЛ:

1. Надзорную жалобу удовлетворить частично.

2. Приговор Верхнеуфалейского городского суда Челябинской области от 9 августа 2002 г. и кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда от 23 сентября 2002 г. в отношении Ч. изменить: переквалифицировать ее действия с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 108 УК РФ, по которой назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 1 (один) год 10 (десять) месяцев.

В остальной части те же приговор и кассационное определение оставить без изменений.

3. Осужденную Ч. освободить из исправительной колонии в связи с отбытием ею срока наказания.

Председательствующий: Ф.М.ВЯТКИН